Странствие (СИ) - "Алексис Канте" - Страница 49

— Докладывай, Бок!

— Жнецы Мохт и Нагри отпустили бандитов, собирающих дань на Круглом рынке. Полагаю, что это духи или группировка с ними связанная.

— Их припугнули?

— Не знаю, милорд. Скорее жнецы отпустили за плату. Мохт оправдывался, что на одно жалование нынче не проживешь. Мне он завидует, говорит: «Господин тебя по старой памяти держит».

Не хватало еще глупостей с духами. Вообще-то их главарь — человек понятливый, и лучше Лойону встретиться с ним, натравливая одних воров на других.

— Демонье о них в аду позаботится, — посулил жнецам он кару. — Они всего-то люди, да и мы не боги. Приглядывай за ними, Бок, — Лойон взглянул на Сатилл, которая сидела с непроницаемым лицом. — Приглядывай и доложи, если кого-то отпустят из страха.

Бок покивал, смирившись с утратой жилья. Без сомнения он выберет самые плохие и старые дома.

— Жнец Кадим, милорд. Непотребно о вас отзывается, — продолжил доносить Бок. — Уже не в первый раз, милорд.

— А что он говорит? — спросил Лойон, вспоминая жнеца. Кадима он всегда считал надежным, толковым человеком, имеющим к тому же необходимые для правосудия наклонности.

— Он вас хвалит, только именует обычно: «Наш Лойончик!»

— Ты сам слышал?

— Нет. При мне он говорит уважительно. Кадим — хитрец, служит давно, и о нас с вами подозревает. Разные люди пересказывали, не только жнецы…

Когда Лойон удочерил Сатилл, к нему прицепилось прозвище «Нянька». Его запустил Расс, и Лойону пришлось долго отучать жнецов от неприятной клички. Но тогда он еще не был Жнецом Правосудия.

— Хм… Тогда намекни ему, что я прознал и очень его хамством недоволен!

Следующая кляуза об очередном жнеце расстроила Лойона.

— Он из семьи Урирту. Карлон — сын лорда Гахона. Дюжий такой, — Бок повел могучими плечами. — Вы дали ему десять плетей. Он толком и не сказал за что. За неподчинение, милорд? — осмелился уточнять Бок.

Гахон Урирту, еще один дальний родственник — лорд, заведующий плавильнями и добычей черного камня, глава многочисленной семьи. Пару месяцев назад он упросил Лойона пристроить сына в Обитель.

— Неважно. А что насчет Карлона? Ты его отхлестал?

Бок ссутулился под взглядом Лойона.

— Приложился легонько раза три, милорд. Он ведь из благородных! За остальные удары взял деньгами.

— И? Ты же сам предложил ему заплатить?

— Да. Но Карлон на следующий день принялся хвастать и болтать, хотя я его строго предупреждал хранить нашу тайну.

Лойон тяжело вздохнул.

— Я полагал, недоросль Гахона смел, а он оказался просто глуп! Сатилл, что о нем скажешь?

— Я мало его знаю, — неуверенно ответила Сатилл. — Если судить по паре встреч, то Карлон правосудию не очень подходит. Шумный, достаточно ленивый — в судебном деле он не пожелал разбираться, — пожаловалась Сатилл. — Боюсь, отец, ему самое место в твоей охране! Он этим даже гордится, считает, ему охранять Маурирта почетнее, чем расследовать на улицах или судить в залах!

Лойон правой ладонью пригладил волосы к затылку.

— Жаль, — посетовал он. — Жаль, лорд Гахон не обделен умом также как сын. Гахон — мало того что прославленный воин, так еще хитрый, щепетильный интриган. Он уже спрашивал об успехах отпрыска, просил поручить ему что-нибудь значимое и дать проявить себя. Не хочу его обижать — мне с родом Урирта сейчас ссориться не с руки.

— Можно Карлона пристроить куда-нибудь или перевести в легион, — предложила Сатилл.

— Да, я им займусь, может дам ему последнюю возможность. Есть еще новости, Бок?

Бок, как показалось, бросил тревожный взгляд на Сатилл.

— Судья Фахет, отец, — заговорила та, сузив свои карие глаза. — Я устала получать на него жалобы. По моим сведениям, он получил взятку в совершенно доказанном деле об избиении простолюдина лордом Покатой Башни.

— Черни полезно знать свое место, — упрямо сказал Лойон, зная, что такое выражение Сатилл покоробит. Ей уже удалось выгнать из Обители несколько отъявленных негодяев, вот только дочь не заботилась о том, что каждый из них в конечном счете примыкал к врагам Лойона.

— После побоев этот денщик охромел, и у него стала трястись голова. Работать он уже не способен! Я рассчитывала на суд, чтобы лорд выплатил ему возмещение, а теперь… Кто будет кормить его жену и детей?

Дочь все печется о нищих. Какая разница умрет, в скорости, ее подопечный или нет, если… Тут Лойон вспомнил слова городского префекта: «Нам грозит голод, ваше правосудие, голод!»

— Ох, Сатилл, не знаю, — примирительно сказал он. — Наказывай кого-угодно, но только не Фахета. Я тебе говорил, что его жена — горничная Гелиментры и прислуживает ей чуть ли не сорок лет! Поверь мне, они даже читать учились вместе! Делай что хочешь, но я не буду ссориться с новой королевой!

— Тогда я сама пойду с жалобой! Может к ней, а может на прием к принцу Геду! — повысила голос Сатилл.

Вот зачем ему это? Гелиментра жалеет Марнию и недолюбливает его дочь. А Гед… Наследник слушает жену в одиннадцати случаях из десяти!

— Ладно, ладно… — сдался Лойон. — Я поговорю с ней, попрошу урезонить Фахета. — Он не дал ей сказать что-нибудь ненужное и задал Боку вопрос:

— Что еще ты смог разузнать?

— В остальном по мелочи, милорд. Кое-что я еще не до конца проверил.

— Хорошо, ступай. И не затягивай с продажей!

Бок встал, поклонился, а выпрямившись молвил:

— Прости, Лойон. Я вправду не ожидал…

Лойон махнул кистью, показав нетерпение, и жнец вышел, прикрыв дверь.

Все же дверные петли противно скрипнули, и он опять дал себе зарок вызвать жнеца-столяра и наказать его.

— Видишь, Сатилл, — сказал Лойон. — Вырастить хорошего жнеца трудная задача! А наши благородные лорды и богатые купцы думают, что служить в Обители — шутейное дело. Присылают мне бездарей или мздоимцев, и потом возись с ними! Людей нужно подбирать по зову сердца, учитывать их способности. Помнишь, как я Висара отпустил? Ему Обитель оказалась не по нутру, зато кораблям он не нарадуется.

Дочь согласилась с ним, видно поверив его обещанию приструнить судью. Они немного пообсуждали жнецов, споря о том, кого лучше брать в Обитель. Затем она сообщила:

— Сегодня утром явитель навестил меня с официальной повесткой. Они приглашают в Чистый Круг на предварительный опрос.

— Сходи, — посоветовал Лойон. — Они все равно будут морочить нам голову какое-то время. Быстро они не отстанут! Скажи им любую чушь, отрицай малейшие вины, жалуйся на клевету. А в конце заяви — через декаду у тебя состоится помолвка.

— Так ты наконец признаешься кто мой жених? — пылко спросила дочь.

— Лорд искатель земли Хауренк. Он дал согласие.

— Этот коротышка! Он… Он страшный.

Лойон усмехнулся:

— Опять возражаешь! Какая тебе в конце концов разница?

— Я с ним сталкивалась, но еще не определила, какой он человек. Вот, отец, — усомнилась дочь. — Вдруг он жесток или не сможет понять меня?

Лойон нежно похлопал ее по ладони.

— Хауренк неплохой. Хотя и скрытный… Он учился у Сайдиона — значит почти также умен, смел и не обременен предрассудками. Я рассматривал еще варианты, но, как ты знаешь, очень много людей…

—… Помнят, что я дочь бордельной шлюхи и потому отказывают тебе, — закончила его слова Сатилл с той отстраненной гордостью, которая частенько у нее проскакивала.

— Нет! Все, как я тебе скажу гораздо хуже! Ха-ха! — Лойон постарался смехом сгладить щекотливую тему. — На твое происхождение большинству наплевать! Им достаточно, что ты дочь влиятельного королевского брата и сама занимаешь неплохой пост. Ими движет не пренебрежение, а корысть!

Сатилл не сводила с его лица настороженных глаз, хотя он видел, что убедил ее.

— Хауренк лишен обоих грехов. Он сам — полу-еретик и еще висит в незавидном положении. Явители, конечно, взвоют, но разве мы когда-либо их боялись?! Я уверен, у вас получится равный союз, и, надеюсь, он окажется плодотворным.

— Вряд ли, — фыркнула Сатилл. — Кроме Айлур, мне не нужны другие женщины и тем более не нужны мужчины! — Дочь сидела рядом, и от нее шел слабый запах лаванды.