Красивая жизнь (ЛП) - Стокоу Мэттью - Страница 33

− Детройт.

− А, у вас там семья живет?

− Все родственники уже умерли.

− А вы зарабатываете на жизнь проституцией?

− Такое случается на этой улице, чувак.

− Конечно. Я спрашиваю только потому, что возможно смогу вам помочь.

− Помочь?

− Я хотел предложить помощь нашему другу, прежде чем он убежал. Вы, судя по всему, в похожей ситуации, так что предложу ее вам. Не сядете в машину поговорить?

− Конечно, чувак, − сказал я так, словно был уверен, что ему нужно просто попользоваться чьей-то задницей. Я открыл дверь.

− Сядьте лучше назад.

− А, хорошо.

Седовласый поехал вперед, он говорил и вел машину одновременно.

− Я работаю врачом, обычно я обследую состоятельных людей, но иногда занимаюсь благотворительностью. Так сказать, делюсь своей удачей. Вот и подбираю себе подходящих кандидатов. Вас не заинтересовало мое предложение?

− И что мне надо делать?

− Вам ничего. Мы предлагаем бесплатное медицинское обследование, и минимальное лечение, если понадобится. Витамины, чистая постель и двести долларов.

− И сколько я у вас пробуду?

− Обычно чтобы провести обследование и назначить лечение доктору хватает пары дней.

− Значит, секс вам не нужен.

− Абсолютно. В наши дни в это трудно поверить, но мы и правда хотим помогать людям.

− Это…э…лечение, я ведь не обязан его проходить, если не хочу?

На мгновение я увидел в зеркале его глаза. Они внушали надежду, казалось, его покоробило, что я ожидаю какого-то принуждения.

− Конечно нет. Только если захотите.

Я глубоко вздохнул, думая, какого хрена я тут делаю.

− Хорошо. Я бы хотел получить двести баксов. Поехали.

Мы бесцельно кружили по городу и разговаривали. Наконец седовласый вывел «Ягуар» из Голливуда и направил его в тихий Беверли-Хиллз. Когда мы свернули с Бульвара Закатов, старик резко дернулся и выставил вперед руку, словно хотел мне что-то показать.

− Вам стоит взглянуть на это, прежде чем мы приедем.

Я наклонился вперед, стараясь рассмотреть, что это за предмет. Седовласый держал в руке нечто похожее на аэрозоль, возможно, дезодорант, стоивший целое состояние. Его распылитель смотрел прямо на меня. Я подумал, что держать голову слишком близко к нему не самая лучшая идея. Но было слишком поздно. Рука седовласого вы пустила мне в лицо воронку из мелких колючих капель.

Я отпрянул. Аэрозоль не причинял боли, он пах чем-то химическим. И подействовал мгновенно. Похоже, старина Джой из бара «Рамзес» кое-что опустил в своем рассказе. Ту часть, где тебя накачивают химией на пути к клинике. Я потянулся к дверной ручке. Уже догадались? Система запирания с центральным управлением. Я пару раз вяло дернул дверь, но к тому времени уже едва мог двигаться. Мое тело размякало против его воли, расслабляющее тепло волнами растекалось от моих бедер и спины к каждой клеточке. В любой другой ситуации мне бы даже понравилось это ощущение, но когда тебя везут туда, где людям вырезают органы, становится страшно. Я плюхнулся на сидение словно недееспособный имбецил. Мне хотелось закричать, но я вдруг понял, что забыл, что это вообще такое. Осталось лишь слабое, необходимое для жизни дыхание. Я смирился, я вообще забыл, как двигаться и издавать звуки.

− Понравилось? Многим нравится, когда паника отступает. Через минуту вы полностью отключитесь. Не волнуйтесь, с вами ничего не случится. Это просто мера предосторожности, доктор не афиширует свою деятельность. Еще раз повторяю, с вами ничего не случится. Вы проснетесь на белоснежных простынях…

Его слова меня не успокоили. Я уже перестал слушать и вскоре совсем потерял сознание.

Бац. Полное забытье сменилось роем мыслей. Слишком много ощущений. Подо мной была грубая дорожная поверхность, она впивалась мне в щеку и локти. Одежда отсырела, мышцы от головы до пальцев ног болели. И что-то тянуло меня за задницу, оттягивая ткань джинсов.

Я открыл глаза. На бетонированной площадке в каком-то закутке отражался свет восходящего солнца. Через трещины в асфальте проросли сорняки. Я лежал ничком между двумя мусорными баками. И что, мать твою, меня тянет.

Я застонал, попробовал подвигать руками. Меня тут же перестали тянуть.

− Сука, он живой, − сказал кто-то.

− Тогда, блядь, поторопись.

Надтреснутые голоса – давно уже живут на улице, да еще и «Тандерберда»⁴⁰ напились. Они снова принялись за мои задние карманы. Раздался треск разрываемой ткани. В голове у меня был туман, перед глазами все расплывалось, но тут вступил в действие инстинкт самосохранения. Мое тело само начало действовать.

Я перевернулся на спину и попытался ударить ногой не целясь. Нога не попала. Двое грязных бомжей в грязных пальто – наверняка из габардина. А теперь пропитанные потом и мочой.

Они отошли на пару шагов и замерли. Застекленевшие глаза на их красных лицах оценивающе смотрели на меня. Не виновато, словно их поймали за чем-то незаконным, а с осторожностью. Они ждали, не выпадет ли еще возможность покопаться в моих карманах.

Вороны.

Гиены.

Я чувствовал себя как после ночной тусовки с амфетамином. Но бомжи были старыми дрищами, так что поймать их труда не составило. Они думали, что их слегка попинают. У них такое каждые пару недель случалось – разбитый нос, фонарь под глазом и все в таком духе. Когда я схватил их, они принялись крыть меня матом. Но быстро перестали.

Одному я попал кулаком прямо в кадык, бомж рухнул на колени и захрипел. У него перекосило рот, он отчаянно пытался втянуть воздух, но ему мешал поток крови и застрявший в глотке хрящ. Второй попятился к стене, и получил пару раз в живот, двойку в голову и коленом в лицо, последний удар расплющил ему нос, бомж ударился затылком об угол вентиляционной трубы кондиционера.

Я устал. Поэтому свернул с аллеи на второстепенную дорогу и отправился искать заведение, где можно попить утренний кофе. Мне было о чем подумать.

Я был в Голливуде, неподалеку от Эммет Террейс. Примерно в квартале восточнее Китайского Театра я нашел что искал. Грязную круглосуточную забегаловку. Бомжи, шлюхи, наркоманы и прочие уебки. Узкие зрачки, нездорово бледная кожа, они с трудом понимали, что уже начался новый день.

− Я хочу бургер, сейчас же! Я сказал СЕЙЧАС!

Грязный опустившийся негр пребывал в плохом настроении и был сильно недоволен сервисом. Прилавок, возле которого он стоял, доходил ему до груди. Негр потел, он качал головой и гладил руками теплое стекло и полированную сталь.

− Мать вашу, я заплатил за буругер. Слышали, что я сказал? Думаете, это смешно, не давать бургер? Думаете смешно? Я вижу, парень. Вон там мой бургер. Что ты сказал? Что мне нужно? ЧТО? Ах ты сука белокожая, ты сказал НИГГЕРБУРГЕР!

Негр полез на прилавок, на пороге забегаловки сразу же появилась парочка копов. Они скрутили его и потащили к своему автомобилю. Все стихло.

Я заказал чашечку кофе. Оказалось, бомжи не первые на меня наткнулись. Пропали кокс и бумажник. Неприятно, но не смертельно, в бумажнике лежали двадцать баксов и визитка латиноса. Я заплатил пятидесятидолларовой купюрой, что спрятал в носке на всякий случай. Затем я стрельнул сигарету у парочки шлюх и сел за хорошо освещенный стол. Снаружи копы заковали негра в наручники, посадили в машину на заднее сидение и теперь кормили кусками гамбургера через окно.

Я сидел в одиночестве и курил, помешивая сахар в чашке с кофе.

И так, что же произошло? Минутку. Прошлой ночью я ехал на заднем сидении «Ягуара» в Город Почек, а потом вдруг оказался лежащим на асфальте рожей вниз. И в карманах у меня бомжи копались. Я осмотрел свой живот. Ни шрамов, ни порезов. Похоже, я не оправдал надежд доктора на почку. Но что насчет лечения? Где бесплатные лекарства и похотливая медсестричка? Может все это было, но из-за химического воздействия забылось? Или что-то прервало операцию, прежде чем скальпель коснулся меня?

Я глянул дату в ближайшем меню. Все верно, утро следующего дня. Черт, я был у него не более шести часов. А может и того меньше, учитывая, сколько провалялся там на аллее. Блядь, странно это все.