Зюзя (СИ) - Булаев Вадим - Страница 34

— Ты поподробнее расскажи, — не давал я ему увильнуть от наиболее актуальной для себя темы. — Почему тут держат только до трёх лет, кто приговор выносит, как отсюда пораньше выйти?

Собеседник засмеялся — его явно веселил перевозбуждённый такими откровениями новичок. Но издеваться над моим любопытством старожил не стал, а принялся подробно рассказывать:

— Местный хозяин, Андрей Петрович, человек прогрессивных взглядов. Не кровожадный, однако своего не упустит. Поэтому, когда появилась проблема в исполнителях низкоквалифицированной и очень тяжёлой работы, он решил её кардинально — трудовыми отрядами из таких, как мы. Ну не местных же загонять пни корчевать и поля вспахивать? А залётчики во все времена были, есть и будут — так что святое дело приспособить нас для всеобщего блага. Понятно?

— Да.

— Теперь про сроки пребывания расскажу — нет здесь ни суда, ни следствия. Автоматически припаивается любому из угодивших в отряды трояк, но могут и скосить по ходу жизни. Не делай хитрое лицо! Нет, если неймётся, заработай инвалидность или туберкулёз с открытой формой — обязательно выгонят. Но если хочешь хоть немного здоровья сохранить, то про досрочное освобождение и не мечтай. Поверь, жизненные силы тут и так уходят очень быстро. Так что три года в самый раз, как показывает практика, выходит. За это время из тебя все соки выпьют за здорово живёшь, а потом выведут за местную границу, дадут продуктов на три дня, и иди куда хочешь. Местным проще, их на новые хутора отправляют. Тоже не сахар, но хоть к семье поближе. И, самое главное, срок получается не большой, бунтовать никто массово не станет, потому блатная романтика здесь не в чести. Понятное дело, поначалу каждый новенький хорохорится, правду ищет, а потом понимает, что проще молча лямку дотянуть и затем на все четыре стороны свалить куда подальше. А если до человека совсем ничего не доходит, то можно и до вышки допрыгаться, в назидание остальным беспойным.

Сразу и про побег уточню — даже не мечтай. Охрана у нас будь здоров, а в полях особенно. Помимо негров… сам, в общем, увидишь.

— Каких негров? — изумился я.

— Неграми у нас называют не граждан Фоминска, точнее кандидатов на получение здесь разрешения на постоянное проживание. Город богатый, народ со всех сторон прёт на ПМЖ, вот и удумали местные начальники штуку — год надо на казарменном положении прожить, доказать свою полезность, и только потом официально становиться местными. Правда, эти строгости в основном для мужиков, бабам полегче. Они в общежитии живут, тоже на виду конечно, но там и послаблений много.

Наши охранники, к примеру, самые настоящие негры. Живут вон там, — он указал движением головы на нары в другой половине помещения. — И поверь, задницу на этом поприще рвут на совесть. Иначе выгонят их вместе с семьями. Так что не договоришься с ними, сразу предупреждаю; честные они, сволочи…

— А этот, утренний дебил? Не похож он на отрабатывающего положенный год человека, явный садист, — припомнилась мне утренняя сцена.

— Садист, кто спорит? Люди разные сюда в поисках лучшей доли приходят, и такие случаются. Его свои, такие же кандидаты, не любят. Кто знает, может этого Мишеньку в детстве обижали все, кому не лень, конфетки отжимали или девочки не давали даже за попку потрогать в пубертатном возрасте? Выросло — что выросло. Но ты, Витя, поосторожней с ним. Слишком он тупой и мстительный.

— Тогда зачем ты при побудке этот спектакль устроил?

— Чтобы не зарывался. Такие, как Миша, если не получают отпор, мгновенно на шею садятся. Потому портить жизнь по мелкому этот скунс будет в любом случае, а по-крупному — испугается. Хотя с кружкой в морду неожиданно вышло, надо признать…

Внезапно послышался грохот отпираемого засова на входной двери, затем она распахнулась, и внутрь зашёл неизменный мой спутник по Фоминску Сергей Юрьевич. Без сопровождения, совершенно буднично, как к старому знакомому.

— Добрый день, — вежливо обратился он ко мне. — Глупые вопросы будут или уже просветились?

— Всего один, — хоть вид этого человека и вызывал у меня приступ отвращения, однако я старался держаться и говорить, по возможности, спокойно. — Мешок на голову зачем одевали?

Если мне его и удалось удивить, то виду он не показал. Напротив, уголки губ его рта дрогнули, изобразили некое подобие улыбки, а затем прозвучал и ответ:

— Так вы же звезда цирка. Некрасиво через весь город гнать такую публичную персону в наручниках. Народ не поймёт, вопросы неудобные начнутся…

Мне оставалось лишь понятливо кивнуть головой. Особист синхронно повторил моё движение и продолжил:

— Если необходимо, то смело можете накричать на меня по поводу происшедшего. Поверьте, я совершенно не обижусь и пойму ваше душевное состояние. Ну же, не стесняйтесь, мне необходимо задать вам несколько вопросов, а потому будет уместнее начать беседу лишь после того, как вы спустите свои негативные эмоции.

Эмоции у меня были, как не быть, и с негативом проблем не было. Но в одном он прав — истерики никому не нужны. Я встал и подошёл к решётке.

— Задавайте свои вопросы.

— Редкое самообладание, — рассеяно произнёс Сергей Юрьевич. — На что-то надеетесь? Уверяю — зря. Примите события последних суток как данность, так всем будет проще. Ну хорошо… начнём! Где ваша тварь? В город вы вернулись в одиночестве, без оружия и вещмешка. Честно признаюсь — прочёсывание территории вдоль железнодорожного полотна результатов не дало, следов или вещей не найдено. Так где?

— Вы издеваетесь? — хмуро бросил я. Весть о том, что с Зюзей всё в порядке определённо радовала, но вот так, прямо в лоб требовать сдать собаку — да за кого он меня держит?!

— Нет, — спокойно глядя мне в глаза, произнёс визитёр. — Даже не надеялся на то, что вы добровольно отдадите вашу питомицу. Но спросить был обязан по роду своих занятий. Для протокола, так сказать… Ладно, пусть побегает на воле, пока… Про ружьё можете ничего не объяснять — и так понятно. Поленились таскать лишний груз на плечах, проходить нудный досмотр, возиться с замками на входе-выходе, потому и спрятали в укромном месте.

— Угу.

— Если вам интересно, по изученному вами маршруту сегодня отправляется группа наших разведчиков. Один смог пройти, даже с такой необычной поддержкой — и они пройдут. Так что спасибо за проделанную работу, — в голосе этого человека не было и тени иронии или сарказма. — Теперь второй вопрос. Во время своего рейда вы нашли скелет волка. Его появление объяснимо — в том году подстрелили, показывалось в наших краях несколько экземпляров. А были ли иные следы тварей на пути следования? Врать не советую, это в интересах не только вас, но и остальных работников трудового отряда. Работа в поле — она весьма опасна, и любые сведения могут помочь спасти много жизней.

— Нет, — мечтая прекратить эту поднадоевшую беседу, произнёс я, — Ничего больше не нашли.

Особист помолчал, качая головой в такт каким-то своим мыслям, затем повторно осмотрел меня с ног до головы, и неожиданно сменил тему.

— Позволю дать вам добрый совет — берегите сапоги. Других тут не дадут. С одеждой проще — раз в год меняем, а вот с нормальной обувью беда, — после чего развернулся и, не прощаясь, покинул помещение.

За спиной шумно выдохнул Игорь, на всём протяжении разговора молчавший и старательно прикидывавшийся ветошью.

— Витя, а ты знаком с Вертером? — удивлённо спросил он.

— С кем? — настала моя очередь удивиться.

— Ну, с Фроловым, замом Фоменко по безопасности. Его среди людей Вертером кличут, как робота из старого фильма. Всегда вежливый и практически без эмоций — словно механизм, а не человек. Не добрый, не злой, а так… любое действие измеряет исключительно целесообразностью. Вроде как ФСБшник бывший или контрразведчик — никто его прошлого толком не знает. Одно известно — живёт один и всегда на работе. Что у вас общего?

— Познакомились недавно, — грустно ответил я и продолжил. — Помощь ему оказывал кое-какую, потому сюда и угодил. Условия оплаты поменялись в одностороннем порядке, бл…