Главные вопросы жизни. Универсальные правила - Курпатов Андрей - Страница 9

И надо сделать этот внутренний выбор – сознательно, серьезно, вдумчиво, без истерики. Если ты действительно согласен с тем, что кругом одни подлецы и душегубы, а ты тут единственный благородный рыцарь, можно заниматься этим моционом – страдать от одиночества, ходить туда-сюда по крепостной стене и ждать, когда же тебе призрак твоего папаши явится. На здоровье! Но если человек не готов пойти на такое неоправданное обобщение, то ему самое время стукнуть себя по голове, выбить из нее эту романтическую идею одиночества и начать что-то делать со своим способом коммуникации.

Есть, конечно, и еще одна составляющая этой проблемы, такая полусознательная, что ли… Часто, как это ни парадоксально, за болезненным чувством одиночества, за соответствующим страданием скрывается банальная сексуальная неудовлетворенность. Например, человек живет в браке, а страсти ко второй половине уже не испытывает – каким будет его психологическое состояние? Не из лучших. И возникает у него потребность пойти «налево». Потребность возникает, а он не идет, потому как «нельзя» или не ждет его никто.

И вот начинается идея одиночества – мужу или жене объявляется, что, мол, тебе на меня наплевать, что я чувствую себя лишним и так далее. Человек сам себя накручивает, драматизирует, встает в героическую позу. А на самом деле просто ищет какого-то внутреннего оправдания своей предстоящей, гипотетической, возможной супружеской измене. Вот и весь пафос одиночества.

На деле же тут ни о каком одиночестве речи не идет. Просто супругов связывал преимущественно эротический компонент, интенсивность которого до поры до времени создавала иллюзию взаимности на уровне личностном, человеческом. Но когда эротизм пошел на убыль, берега оголились, и стало понятно, что особенно-то наших супругов ничего не связывает вместе, нет единства между ними настоящего, один секс был, и тот – сплыл.

Но это не вопрос одиночества. В этом случае, как и в том, что был приведен выше, роль одиночества (этой романтической идеи собственного трагического одиночества) – самооправдание. Правда, в первом случае человек таким образом оправдывал свою коммуникативную несостоятельность, а во втором случае – свой грядущий адюльтер. Чувствует ли он одиночество на самом деле? Да, чувствует, специально не наигрывает. Но вопрос не в том, что он чувствует, а в том, каковы корни, истоки этого чувства… А порывшись в «корневой системе» этого чувства, мы обнаруживаем, что никаких признаков одиночества в том романтическом ключе, в котором мы привыкли его рассматривать, нет и близко. Сплошная буффонада.

Короче говоря, нужно отдавать себе отчет в том, что, когда речь заходит о чувстве одиночества, тут, как правило, гордиться, мягко говоря, нечем. А у нас это ведь до гордости какой-то доходит! «Боже-боже, как я одинок! Какая трагедия! И никто-то меня не понимает и не любит! Мир – зол!» А мир не зол. Он просто такой – непростой, требует, так сказать, над собой работы. Кругом есть люди, они точно так же нуждаются в тебе, как и ты нуждаешься в них, но какие-то твои «заморочки», какая-то твоя «ерунда в голове» не позволяют тебе дать другим людям то, что тебе самому позарез от них нужно, – понимание, поддержку, принятие, внимание, одобрение, заботу, эмоциональное участие, теплоту, нежность, любовь, искренность, открытость, неформальность, внутреннюю силу. Вот и весь сказ…

То, что мы несчастны, потому что мы сами себе такие условия организовали, – факт непреложный, и доктор Курпатов тут никакой Америки не открыл. Дело обстоит таким образом – ничего с этим не поделаешь. Поэтому тут кидаться какими-либо обвинениями или ругательствами сыпать – отчаянная глупость.

Как психотерапевт, осуществляющий процесс сопровождения личности, я все прекрасно понимаю – и внутренние мотивы человека, и его терзания, метания, сомнения, страхи. Все понимаю. И справиться с этим непросто, и большой внутренний труд для этого требуется – работа внутренняя, кропотливая, не одного дня занятие. И у кого получается – тот герой настоящий и заслуживает самого большого к себе уважения, потому как он внутренних демонов победил, а большей победы в жизни человека нет и не может быть.

Но если по большому счету, то позиция моя, касающаяся одиночества, состоит в следующем: «Так, секундочку, а теперь давайте здраво на все это посмотрим. Выключили весь этот паноптикум эмоциональный, за голову взялись, посмотрели со стороны… И видим, что вокруг огромное количество замечательных людей, хороших, внутренне одаренных, которые нуждаются в нас не потому, что мы можем им какую-то услугу оказать, а потому, что мы можем им дать ощущение, что они востребованы сами по себе, а не в своих многочисленных социальных ролях. И мы сами хотим быть востребованными не потому, что мы там хорошие журналисты, психологи, врачи и сантехники, а потому, что мы просто сами по себе такие… ничё себе». И мне кажется, что это важно – перестать романтизировать одиночество. Никакой романтики в нем нет.

Может быть главное, что мы ищем в жизни, – это любовь. Конечно, деньги, интересная работа, дружба – все это важно, но на подкорке, с самого своего детства мы ждем любви. Мы хотим любить и чувствовать себя любимыми. В середине прошлого века знаменитый психоаналитик Карен Хорни ввела в научный обиход термин – «базальная тревога». Это не когда мы боимся чего-то конкретного – высоты, мышей и пауков или сердечного приступа, а когда мы испытываем смутное чувство внутреннего напряжения, смешанного с тоской и ужасом. Карен Хорни считала, что это чувство – не что иное, как наша детская (может быть, младенческая даже) жажда любви, любви – как чувства защищенности, чувства, что ты кому-то по-настоящему нужен, а значит, о тебе всегда позаботятся, что тебя защитят, если потребуется, одобрят, поддержат, в общем, что ты – не один.

И человечество не придумало другой формы любви между двумя неродными людьми, как брак. Уинстон Черчилль как-то сказал, что демократия – наихудшая форма правления… если не считать всех остальных. Перефразируя его, можно сказать: брак – наихудшая форма отношений между двумя любящими людьми… если не считать всех остальных. Однако как человечество придумало брак, так же оно и старается его разрушить, даже забыть о его существовании (в большинстве случаев – не специально, но суть-то от этого не меняется). Отсюда – гражданские браки, совместное житье, «брачное партнерство» и так далее, и тому подобное. А тут еще и «сексуальная революция», с ее искушениями – радостями и разочарованиями.

Что такое любовь и как сохранить ее в современном мире? – вопрос, на который мы попытаемся ответить в этой главе.

Хотим мы этого или нет, но в каждой культуре свой брак. В тоталитарном обществе браки, обычно, патриархальные – государство стоит на защите института брака, а проще говоря – требует от человека, чтобы он был в браке и никуда из него не девался. Сексуальная свобода и вообще всякие сексуальные радости тоталитарным государством не приветствуются – мол, если ты можешь изменить своей жене (мужу), то ты и Родине потом можешь изменить! Не порядок! Так мы, кстати сказать, и жили на протяжении семидесяти лет советской власти, но потом и власть эта кончилась, и «советский брак» (эта пресловутая «ячейка общества») канул в небытие. Так возможно ли для нас сейчас семейное счастье и каким оно может или должно быть?