Невеста Черного Медведя (СИ) - Миколайчук Светлана Сергеевна - Страница 17

- Да уж… а что за мужчина тебя сопровождал? – спросила я, когда Анна рассказала все о себе и при этом не затронула тему об убитом спутнике.

- Это был Шарль, старухин сын, бестолочь последняя! Надо же ему было с пьяными связаться, и сам концы отдал, и меня без денег оставил!

- О мертвых говорят хорошее или ничего не говорят, - упрекнула я Анну, уже не испытывая к ней особой жалости.

За время разговора у меня создалось впечатление, что она больше, чем я старается изображать из себя леди. Но, ради объективности, эта девушка, если ее приодеть и причесать, дала бы фору многим красоткам. Излишняя манерность Анны немного меня раздражала, но, возможно, именно это и привлечет к ней больше клиентов. У этой пятнадцатилетней девушки полностью отсутствовали комплексы, и муки совести ее явно никогда не терзали. Она говорила о планах мести всем мужчинам, а я с трудом представляла, как она будет их воплощать, работая в публичном доме.

Ранним утром перед нашим отъездом Анна подошла к карете, вроде бы для того, чтобы проводить меня, но при этом она кидала долгие томные взгляды на моего жениха. И это после того, что я сделала для нее! Я просто изумилась ее откровенной наглости.

Однако не смогла не заметить, что она все-таки привлекла внимание рыцаря и даже седоволосого Джека.

Я вовсе не предполагала, что нам предстоит еще одна встреча с Анной. И при каких обстоятельствах!

Глава 6. Замок Черного Медведя

По дороге, кутаясь в теплый плащ, я долго думала о странных нравах людей. Вспомнила предание о том, что Христос исцелил десять прокаженных, а благодарность проявил только один из них. И прав каждый, кто пишет о великой неблагодарности людей. Это было обычным явлением в человеческой натуре во все времена.

Пейзаж за окном мчавшейся кареты становился все пустыннее, больше нам не попадались ни таверны, ни постоялые дворы. Оливер сказал, что вечером мы уже будем греться у камина в Берзхилле.

Я очень волновалась и даже боялась знакомства с его матерью, ведь как бы хорошо я не вела себя, я всего лишь бесприданница. А в XIV веке это было ужасным недостатком для невесты. Получается, я могла рассчитывать только на материнскую благодарность леди Марион за ее спасенного сына.

Я ехала в карете и замерзала до того, что готова была руками отогревать ступни ног. Ветер, гулял внутри моей кареты, и кожаные занавеси на окнах не спасали. Я невольно восхищалась стойкостью барона и его слуги, которые ехали верхом. Это были прирожденные воины, особенно мой Оливер. Единственное, меня мучило, что его с младенчества воспитывали воином, и он зачастую забывал, что он просто человек.

С наступлением сумерек мы, наконец, миновали болотистую равнину и, свернув направо, выехали на выложенную камнями дорогу. Я выглянула из окна и ужаснулась: дорога была узкой и извилистой, а по бокам она обрывалась и под прямым углом шла в ущелье.

Я разглядывала Берзхилл, мой будущий дом, к которому мы уже подъезжали. Как археолог, мне было интересно это строение, но, как женщине, мне не хотелось жить в этом холодном каменном замке. Это было здание военных времен, а не уютное гнездышко для влюбленных. Зубчатые галереи, словно, опоясывали три высокие башни. На парапете над воротами засуетились стражники, увидев приближающегося хозяина. Оливер как-то говорил, что отбыл отсюда больше года назад, представляю, какое это событие – возвращение их хозяина живым и невредимым.

Замок казался неприступным снаружи, вокруг него кольцом замыкался ров с водой. К нему нельзя было подступиться незаметно. Попасть в крепость можно было лишь по подъемному мосту, и у меня сердце чуть не выпрыгнуло из груди, когда заскрежетали цепи и окованный железом дубовый мост пошел вниз. Его конец с грохотом приземлился прямо перед нами, как бы приглашая заехать внутрь. Кони Оливера и Джека вскинули головы и нетерпеливо заплясали на месте. У меня было ощущение, что мы въезжаем в пасть к огромному киту из детской сказки.

Мы въехали под арку и остановились в первом внутреннем дворе замка. Наверное, все жители Берзхилла высыпали встречать своего господина. Вышла или, точнее, выплыла поприветствовать барона и его мать. Женщина выглядела великолепно и неприступно, словно балерина с погонами в отставке. Оливер поцеловал ее руку, затем с улыбкой что-то сказал, и тут она медленно повернула голову в мою сторону. Приблизившись, Оливер лично открыл дверь моей кареты и галантно помог выйти из нее, после чего, взяв за самые кончики пальцев, поднял мою руку перед присутствующими:

- Моя невеста, леди Элизабет Крауфт, - громко представил Оливер и взглянул на меня, - теперь все в замке знают, что ты моя будущая супруга, и ты, пожалуйста, не забывай об этом.

Меня покоробили его последние слова, но я промолчала. Он познакомил меня с матерью, и я присела в глубоком реверансе перед леди Марион. Будущая свекровь внимательно оглядела меня с ног до головы и приступила к расспросам. Оливер, взяв под руки нас обеих, повел через широкий двор к входу в замок.

- Я обещаю, леди Марион, - обратился он к матери с улыбкой, - рассказать Вам все о загадочной леди Элизабет, что идет по левую руку от меня, но сначала нам нужно отдохнуть после дальней дороги.

Леди Марион в итоге согласилась, что путь был далеким и отложила свое любопытство до более подходящего момента. Но, если честно, я бы отодвинула его как можно дальше, этот момент семейного знакомства. Я чувствовала себя с ней, как кролик – перед удавом. Она представила мне экономку замка по имени Джейн, а затем лично проводила в покои, отныне принадлежавшие мне, не оставляя наедине с Оливером.

- Эта молодая хрупкая девушка спасла мою жизнь, когда я уже распрощался с белым светом… - говорил Оливер матери, удаляясь с ней по коридору от моих дверей после этого.

Поразительно, но они были чем-то похожи, возможно, в манере держаться и говорить. Определенно, он был рад ее видеть после долгой разлуки, также как и она – своего сына, но никто из них даже не обнял друг друга. Теперь надежда, что Оливер в пылу любви и страсти как-нибудь решится обнять меня – просто погасла. «М-да, такое у них точно не заведено» - поняла я тогда.

В моей просторной комнате было чисто, но неуютно. Первое, что привлекло внимание, была огромная кровать вдвое больше человеческой длины, расположенная под пологом. Потолки комнаты были невероятно высокими, а полы голыми. Из мебели в покоях были столик на широкой резной ножке, стул с закругленной спинкой и подлокотниками, сундук возле кровати и низкая скамья. Над большим камином был выступ, где стояли два позолоченных канделябра. Здесь давно не проветривали, так что воздух в комнате казался затхлым. Оба окна были задернуты плотными темными шторами.

Экономка Джейн мне понравилась, она зашла со мной в комнату и сказала, видя мое разочарование:

- Миледи, не огорчайтесь, господин сказал, что в самое ближайшее время Ваши покои будут обустроены, как следует. Это одна из лучших комнат в замке, самая теплая, вот еще повесим кожаные шторы, как в покоях у леди Марион, чтобы и вовсе не дуло из окон.

Джейн была довольно приятной женщиной, единственное, что ее портило, это крупное телосложение и ранняя седина на висках. Она зажгла все свечи в покоях, распорядилась, чтобы немедленно растопили камин, расстелили свежую постель и принесли горячую воду в бадье.

Мне предстоял ужин в главной зале, и выглядеть на нем я должна безупречно. Я сделала все возможное, чтобы так оно и было. С помощью Джейн я собрала еще не до конца высохшие волосы в высокую прическу, очень не хватало фена и большого зеркала. Затем я надела темное, расшитое бисером бархатное платье с узкими рукавами и неглубоким вырезом. Джейн то суетилась возле меня, то бегала на кухню – проследить, как готовится ужин, поскольку ее должность не имела границ. Я была ей благодарна и одновременно сочувствовала ей. В последний раз она влетела в мою комнату с изящной теплой безрукавкой с бахромой из черных горностаевых хвостиков. Вскоре она проводила меня на второй этаж замка, где располагалась торжественная зала для приема гостей.