Невеста Черного Медведя (СИ) - Миколайчук Светлана Сергеевна - Страница 13

За время болезни я прошлась по всем закоулкам своей памяти и больной фантазии.

Если бы не было Оливера, я бы ни за что не осталась в XIV веке. Но Господь подарил мне встречу с этим челвеком, и это стало для меня источником жизненной силы.

Оливер проводил со мной много времени, стараясь отвлекать от грустных мыслей, рассказывал о природе своего края, легенды о южных землях, в которых побывали его предки, о своем детстве. Только он и помог выбраться из того ада, в который меня загоняло мое же собственное воспаленное сознание.

Как говорится, человек привыкает ко всему. И моя психика медленно, но верно стала восстанавливаться. Я, как улитка, потихоньку выглядывала из своего домика.

Оливер даже стал светиться каким-то внутренним светом, когда увидел, что я поправляюсь. А для меня это отношение было, как бальзам на раны. Он находился в одной комнате со мной, но избегал всякого лишнего прикосновения, за исключением тех случаев, когда поил меня какими-нибудь настоями из трав, от которых я упорно отворачивалась. Я знала, что Оливер пытался соблюдать приличия. Но все же, засыпая, я сама просила взять меня за руку, и тогда мои сны становились намного спокойнее.

Еще в Сан-Жан-де-Мольен барон подарил мне крайне дорогую по тем временам вещь – полированную медную пластину-зеркальце, привезенную из сказочной Турции. После трех недель болезни я впервые взглянула на свое отражение и удивилась, что любимый человек еще в состоянии смотреть на меня: у меня сильно опало лицо, на одной из скул желтел почти заживший синяк от руки цыгана, губы потрескались, и ко всему этому безобразию добавлялась еще и моя неестественная бледность. Так что, когда я, пошатываясь от слабости, вставала с постели, то, наверное, напоминала ходячий труп.

Оливер не затрагивал тему про цыганенка, пока однажды я не спросила о нем сама.

- Джек выбросил его из таверны, и негодник удрал куда-то. Где он сейчас, я не знаю, - ответил барон.

- Такой уж точно нигде не пропадет, - горько ухмыльнулась я.

- Убить меня или моего оруженосца ему было не по силам, поэтому он, видимо, решил отомстить тебе. Джек предупреждал об этом, и, оказался, прав. Мы были ему врагами, и Ваша жалость, Элизабет, не могла ему вернуть родственников.

Потом мы долго рассуждали обо всем этом и пришли к выводу, что многие поступили бы также.

- Месть за смерть своих родителей такое же дело, как и пост для монахов, – сказал Оливер.

Этот разговор потушил во мне злость на цыганского мальчишку, я увидела факты произошедшего как бы со стороны.

Приспособиться к условиям того времени мне было сложно. Такой открытой душе, как Елизавета Кравченко, в XIV веке не было места, и мне об этом говорили окружающие. Значит, срочно надо было меняться.

Мой жених к концу этой болезни заметил, что у меня взгляд стал другим, и залегла складка между бровями:

-У меня тоже есть такая, - и Оливер смешно завел глаза под лоб, показывая ее месторасположение.

Я засмеялась. Иногда мой Оливер был таким милым. Такому мужчине, как он, красота была не нужна, он привлекал внимание своей покоряющей уверенностью и внутренней сосредоточенностью. И именно это делало Оливера особенным для меня. А уж когда он улыбался, словно, солнышко выходило из-за туч. Я просто обожала его улыбку! Только жаль, что она редко появлялась на его лице.

Однажды когда я засыпала, Оливер пересел на пол возле моей кровати и облокотился спиной о ее край. Он продолжал тихо и увлеченно рассказывать о своем последнем путешествии по морю во Францию, но мой сон сняло как рукой. Еще бы, мой любимый мужчина оказался так близко, что я могла разглядеть профиль и морщинки-лучики возле его глаз. Его волосы были прямыми и гладкими, отброшенными назад, для меня он был невероятно особенным. Наверное, я тогда улыбалась, как влюбленная восьмиклашка, отчего он даже замолчал.

Я протянула руку и нежно погладила его по голове, без слов показав свое отношение к нему. Он с серьезным видом взял мои пальцы и слегка поцеловал их, как в первый раз в монастыре. Затем отпустил мою руку, поднялся с пола и отошел к окну. Меня это немного задело, поскольку я привыкла касаться близких людей в своем времени – обнимать, трепать по плечу, по голове, и в этом не было ничего наглого или пошлого. Но Оливер, пожалуй, воспринимал мои «телячьи нежности» предосудительно. Сколько бы раз мы не прогуливались, он поддерживал меня под локоть только в крайних случаях, чтобы я не упала, в остальном же – свои руки он держал при себе. М-да, любая маман была бы довольна таким зятем…

Как-то раз я решила всех удивить и, одетая в свой новый брючный костюм из льна, бодрым шагом вышла из комнаты. Еще не спустившись с лестницы, я увидела, что рядом с моим женихом стоит молоденькая девчонка в белом фартуке и, манерно жестикулируя, что-то рассказывает ему. Я остановилась прямо посреди лестницы и стала внимательно наблюдать за этой парочкой, желая, чтобы меня увидели. И Оливер увидел. Он сразу подошел и, закрыв меня собою от посторонних глаз, строго спросил:

- Элизабет, что значит этот маскарад?

- Почему маскарад? Просто удобная для поездки форма одежды, – я внимательно изучала суровый взгляд его темных глаз, а потом обиженно спросила, - Вас, сэр Хэдли, так раздражает все, что я делаю?

Он крепко взял меня под локоть здоровой руки и заставил подняться с ним наверх. Сэр Хэдли говорил непререкаемо, как позволяет только хозяин по отношению к слуге, и завершил монолог с каменным выражением лица:

- Оденьтесь, как подобает женщине, Элизабет. Второй раз такого я не потерплю.

Меня это разозлило, и я повысила голос:

- Барон Хэдли, может Вам напомнить, что Вы мне еще не муж.

- Вас так тяготит наша помолвка, леди Элизабет? – он проговорил это врастяжку, самоуверенно улыбнувшись.

Вот и нашла коса на камень! Я не хотела отступать первой, но эта ссора могла довести и до разрыва отношений. Тогда я поступила иначе:

- По-моему, это Вы жалеете о сделанном мне предложении, - и я медленно опустила глаза, изобразив обиженную сиротку, - я хотела просить Вас, Оливер, научить меня метать нож. Я должна уметь защищать свою жизнь и честь.

Барона немного смутил такой поворот разговора, и он не сразу нашелся, что ответить:

- Если Вы, леди, стремитесь защищать собственную честь, то Вам не стоит появляться внизу среди всяких проходимцев в таком виде. Женщины не ходят в мужском облачении, тем более, в брюках, - на этот раз в его голосе не было агрессии, и я тихо ликовала.

Я сказала, что для подобных занятий для меня будет удобней этот костюм, а во всех других случаях пообещала, что буду одеваться так, как это следует делать невесте барона Хэдли.

Теперь уже, немного изучив Оливера, я смогла взять правильный “курс” в разговоре с ним, что и привело нас к компромиссу. В итоге, я поехала на наши занятия в костюме, но завернувшись в свой длинный плащ от любопытных глаз.

Была выбрана небольшая поляна за городом, куда Оливер, я и Джек стали приезжать ежедневно. В принципе, я умела обращаться с охотничьими ножами, - в экспедициях не раз приходилось разделывать мясо и рыбу на всю команду. А особые навыки мне помогла приобрести кетовая путина в студенческие годы. Поэтому я быстро освоила, как метать нож в землю перед собой, сложнее было научиться отправлять его на расстояние семь-восемь метров, как показывал Оливер. Проблема состояла еще и в том, что у меня находилась на перевязи правая рука, и поэтому мне пришлось сначала научиться управляться с ножом левой. Я не ожидала, что у меня так будут болеть мышцы после занятий, но отступать было не в моих правилах. И уже в последний день, перед отъездом из этого города, Джек заметил:

-У Вас неплохо получается, леди. Вот только бы силы в руках побольше и навыка.

Мы выехали со следующим рассветом и с наступлением сумерек уже были в портовом городе Нант, грязном и очень шумном. Оливер охранял меня здесь больше прежнего, и я не возражала – одного похищения мне было предостаточно.