Алмаз твоих драгоценных глаз (СИ) - "Мелани555" - Страница 17

‒ Теперь даже земляникой не расплатишься.

‒ Мне жаль, что так вышло. Дичь, пойманная тобой, многих спасала от голода.

‒ Не только в охоте дело, ‒ неожиданно признается он. ‒ В лесу все по-другому. Там у меня возникало чувство свободы, а теперь нет и этого.

‒ Как Пози и мама? ‒ меняю я тему, не желая бередить его раны. Знаю, что Рори пришлось вписать свое имя, но боюсь об этом спрашивать.

‒ Живут. Хорошо, что теперь у меня работа есть. Другим куда хуже. Хеймитч Эбернети взял в свой дом маму кухаркой. Так что от голода не умрем.

‒ Понятно, ‒ грустно говорю я. ‒ Просто времена тяжелые.

‒ Уже лет семьдесят пять как, ‒ жестко заканчивает он, а я замечаю, что мы уже почти дошли до моей калитки.

‒ Придумала, как тебе вернуть долг, ‒ лукавлю я. ‒ У нас на кухне кран подтекает.

‒ Ты, верно, забыла, что я шахтер, а не сантехник.

‒ Но ведь ты дома поломки чинишь.

‒ Дома ‒ другое, но я подумаю над твоим предложением и постараюсь что-нибудь придумать сам.

‒ Буду ждать, ‒ улыбаюсь я, забирая у него свою сумку.

Сердце мое ликует, и едва я закрываю за собой дверь в гостиную, как начинаю кружиться по комнате. Гейл обязательно придет ко мне в гости в какое-нибудь из воскресений, и тогда… И тогда я получу хотя бы крохотные крупицы своего счастья. Осталось только разобраться с Китнисс…

Через пару недель, наплевав на запреты отца, я решаюсь навестить Победительницу Семьдесят Четвертых Голодных Игр. Она встречает меня в постели. Трещина и сильный ушиб то ли ноги, то ли поясницы, поэтому ходить она не может. Говорит, что поскользнулась на улице и сильно ударилась, однако мне в это почему-то не верится. Кажется, она ходила в лес, и там что-то произошло.

Когда подруге становится скучно лежать в кровати, дежурящий около нее Пит несет ее на руках в гостиную, чтобы вместе посмотреть телевизор, пообедать и просто порисовать. Похоже, они задумали продолжить книгу растений, созданную ее отцом, и Мелларк под руководством своей невесты делает наброски неизвестных ему трав.

‒ Нет, нет, ‒ замечает моя подруга. ‒ Неправильно. У тысячелистника листья острее, а цвет более сочный.

‒ Вот так? ‒ исправляя ошибку, спрашивает ее жених, а она улыбается.

Они глядят друг на друга с особой, только понятной им двоим нежностью, смеются, шутят и поедают хрустящие свежеиспеченные хлебцы. Вечером уставшая Китнисс засыпает на плече Пита, и он, заметив это, поднимает ее на руки и вновь несет наверх в спальню. Я ухожу, чувствуя себя лишней, но все-таки абсолютно счастливой. Пит, конечно же, имел ввиду кого-то другого, потому что Китнисс однозначно влюблена только в своего жениха.

Выхожу за ворота и пускаюсь неспешным шагом в сторону дома. Темно, холодно и даже немного страшно, странно, что той ночью этих чувств я не ощущала.

‒ Мадж, ‒ вдруг окликает меня чей-то взволнованный голос, я оглядываюсь и узнаю Терри Маккольна ‒ сына хозяина лесопилки, которая уже как месяцев шесть почти не приносит дохода. ‒ Как дела?

‒ Привет,‒ говорю я. ‒ Неплохо. А ты, какими судьбами в Деревне Победителей?

‒ Заходил к Питу, да не нашел. Его беседка готова.

‒ Он у Китнисс.

‒ Теперь он всегда с ней, ‒ словно немного завидуя, отвечает мой собеседник. ‒ Послушай, Мадж, может, пройдемся по дистрикту, а потом я тебя провожу.

Поднимаю глаза к небу. Ну, вот опять. Опять он! Еще до прошлой Жатвы Терри пытался несколько раз пригласить меня на свидание, но я отчаянно делала вид, что не понимаю его намеков. Вскоре он отстал, и вот теперь, кажется, снова начал. Бывают же настырные люди!

‒Терри, ‒ начинаю я, набрав в легкие побольше воздуха, ‒ у меня учеба, и мама болеет. Прости, но мне, правда, некогда.

‒ Да я ведь ничего плохого и не имел в виду, ‒ говорит он, краснея и заикаясь. Обиделся. Жаль, но лучше так, чем давать ненужную надежду. ‒ Просто темно уже, мало ли что может с тобой случиться, ‒ справившись со смущением, заканчивает он. Я пожимаю плечами и иду вперед, Терри не отстает. Ладно, может, дойдет до дому и успокоится.

‒ Как дела на лесопилке? ‒ стараюсь быть хоть немного вежливой.

‒ Заказов почти нет. Лес идет некачественный. Глупо заказывать его чуть ли не из самого Капитолия, когда у нас он под носом, только вот за ограду нельзя. Отец всегда знал что делать, нам с мамой далеко до него. Вместе с ним и лесопилка умерла.

‒ Жаль, ‒ говорю я. ‒ Сейчас всем несладко. Завтра спрошу у папы, не нужно ли чего в мэрии.

‒ Спасибо, – благодарит он, пытаясь пожать мою руку, но я прячу ее в карман.

‒ До встречи, Терри. Я пойду: холодно уже.

Я ухожу, а он еще долго смотрит на мои окна. И что вдруг произошло? Чего это он опять вздумал за мной ухаживать? Плохо-плохо: не могу я ответить ему взаимностью и обманывать тоже не могу. Лучше скажу правду, что мне нравится другой, пусть не питает иллюзий насчет меня. Или дочки мэра, что более, чем вероятно. Вот и нашла я свое зеркало. Жил был Терри, который любил Мадж, которая любила Гейла, который любил Китнисс, которая любила свою сестру Прим. Нет, теперь не только сестру, но и жениха Пита Мелларка тоже…

Еще через пару месяцев в дом Китнисс привозят дюжину свадебных платьев.

‒ Китнисс, ну примерь ты их уже, ‒ тараторит Прим.

‒ Я тоже хочу посмотреть, ‒ сознаюсь я.

‒ И я бы не отказался, ‒ улыбается Пит, а его невеста шикает, показывает язык и хмурится.

‒ В передаче посмотрите. Уже через неделю покажут. Надоест еще, ‒ парирует она, а мистер Эбернети, поедающий жареную курицу миссис Эвердин, смеется на весь дом. Победители Дистрикта-12 стараются держаться вместе. Теперь, как никогда тесно, ощущается их духовная связь. Пит и Китнисс все чаще гуляют вдвоем по городу, навещают мистера и миссис Мелларк, иногда прихватывают с собой Хеймитча. Я больше не сомневаюсь в истинности огромной любви «несчастных влюбленных».

Двадцатого мая по центральным каналам транслируют всеми ожидаемый ролик: Победительница Семьдесят Четвертых Голодных Игр, облаченная в подвенечное платье неземной красоты, дефилирует по диагонали своей комнаты. Я Мэри и мама не сводим глаз с тончайшей перламутровой ткани и дорогих украшений до тех пор, пока картинка не сменяется лицом президента Сноу, который, открыв какую-то коробочку, рассказывает о новых условиях Жатвы этого года.

‒ В честь третьей по счету Квартальной Бойни, дабы напомнить повстанцам, что даже самые сильные среди них не преодолеют мощь Капитолия, в этот раз Жатва будет проводиться среди существующих Победителей.

Среди существующих Победителей… Сердце мое падает. Пит, мистер Эбернети и Китнисс. Двое мужчин и одна девушка. Китнисс вернется на арену…

‒ Нужно что-то сделать! Это несправедливо! ‒ обращаюсь я к отцу, но он только разводит руками.

‒ Что тут сделаешь? Видимо, Победители представляют собой серьезную угрозу.

Опять смерти, голод, жажда и боль. Они все это уже видели, испытывали на себе, и их снова хотят отправить на арену. Ужасно! Проклятый Сноу решил избавиться от большинства Победителей разом, чтобы остальные и мыслить о бунте боялись, а вместе с ними и простой люд забыл о восстаниях.

Бедная, Бедная Китнисс! Несчастный Пит! Им теперь даже свадьбу сыграть не дадут, отнимут любовь и жизнь. Мои страдания ‒ пустая блажь по сравнению с теми испытаниями, что выпали на их долю. Несправедливо и жестоко!

Накидываю пальто, шапку и сапоги и бегу в Деревню Победителей, мне нужно что-то сказать Китнисс, как-нибудь утешить ее.

‒ Китнисс нет, она ушла, захотела побыть одна, ‒ говорит мне понурая и совершенно печальная миссис Эвердин, выглядывая из-за двери.

‒ Передайте, что я заходила, ‒ шепчу я и нехотя поворачиваю назад, но замечаю одинокую сгорбленную фигуру в беседке. Пит. Один…