Скарабей (СИ) - "May Catelyn" - Страница 25

Почему он до сих пор носит эту безыскусную безделушку на своей груди? Может всему виной глупая сентиментальность, тоска по собственной юности полной надежд и планов или слепое суеверие? Как бы там ни было, маленький скарабей всегда приносил ему удачу в экспедициях, начиная с той памятной, самой первой, где он работал волонтером. Именно в его руки попались фрагменты керамики с очень редким царским картушем времен Нового царства. С тех пор за ним закрепилась слава самого везучего на находки египтолога, но это стало единственным, с чем ему везло. Профессиональный успех был полным контрастом личной жизни: неудачный брак, закончившийся скандалом едва не утопившим его профессорскую карьеру, многолетний холостяцкий быт, попытки забыться в работе и потеря надежды на простое человеческое счастье…

Ответа из министерства по делам древностей в ближайшем будущем не предвиделось, и это окончательно выводило Уильяма из равновесия. Да и как он мог оставаться спокоен, когда его сбывшуюся мечту, невероятную удачу, которая достается единицам в мире археологии, отняли у него бесцеремонно, без всяких веских на то оснований! Но увы, оставалось лишь ждать и надеяться, что политические перестановки после прихода к власти нового диктатора в Египте когда-нибудь закончатся, здравый смысл в умах чиновников восторжествует, и ему разрешат вернуться к раскопкам.

Уилл смотрел, как капли августовского дождя разбиваются о стекло, слушал, как шумят старые деревья, окружавшие его маленький коттедж, и все в этом напоминало ее, ту, что ворвалась в его жизнь подобно этому нежданному ливню на исходе лета. И ему вдруг до смерти захотелось прижать ее к себе, ощутить шелк ее волос на своей щеке, почувствовать, как рядом бьется ее сердце, и вздрагивают от его бесчисленных поцелуев хрупкие плечи…

Вздор! Все это должно остаться в прошлом, у него нет права впускать Алекс Кент в свою устоявшуюся жизнь! Он с досадой захлопнул книгу, которую пытался прочесть — сегодня все валилось из рук, ни на чем не удавалось сосредоточиться. Лэм еще раз прошелся по комнате и нервно взглянул на часы…

Сквозь шум дождя на полусонной деревенской улице он расслышал звук приближавшегося к дому автомобиля. Уилл осторожно заглянул в окно и замер, словно его пригвоздили к месту. Из припаркованной около калитки машины, показалась невысокая фигурка в каком-то красном клетчатом плащике. Она привычным и таким узнаваемым жестом отвела каштановые пряди от лица, и у него сразу же заныло сердце.

Уильям не хотел признаться самому себе, что отчаянно ждал и боялся этого визита всю последнюю неделю, сразу же после непростого разговора, на который его настырно вызвала Дейзи. Его коллега и подруга явилась как всегда без предупреждения, сделав немалый крюк по дороге в Кембридж.

— Ты хоть представляешь, что эта девочка в одиночку перевела все настенные тексты!? Что она специально слетала в Каир, чтобы убедиться в правильности одной из своих теорий?! — громко вещала Дейзи, с каждым словом пристукивая по столешнице его любимого дубового стола, — И если бы ты видел ее глаза…Не знаю наверняка, что произошло между вами в лагере и не собираюсь читать тебе нотации по поводу личной жизни, но могу предположить, что ты как всегда решил все за двоих. Уильям, даже если ты не собираешься быть с ней, то окажи любезность, помоги ей сделать первые шаги в большую науку. Она этого вполне заслуживает!

Он лишь проворчал в ответ, что у него полный завал в работе, ключа к шифру он так и не подобрал, что у него нет времени проверять чужие теории и догадки, а количество любовной лирики из двух папирусов скоро просто сведёт его с ума. И что он, может быть… подумает о статье мисс Кент позже. Но после очередной бессонной ночи в кампании бренди он все же отправил на лондонский адрес Александры короткую записку «Мелборн, Угловой коттедж. Суббота после 11–00.»

Алекс быстро добежала под дождем до двери, раздался стук старинного дверного молотка. Уильям судорожно схватился за ручку, шумно втянул воздух, сбираясь с духом, досчитал до десяти и открыл…

— Можно войти? — спросила она несмело, стоя на пороге уже укрытая от дождя козырьком крыши, улыбнувшись робко и немного грустно, вновь переворачивая в нем что-то наболевшее, едва затянувшееся.

— Да, да, конечно же… — он заметил, что замешкался. И откуда в нем взялась эта дурацкая робость!

Алекс прошла внутрь дома и явственно почувствовала невидимый барьер, возведённый вокруг себя Уильямом. Почему они сейчас дальше друг от друга, чем когда их разделяло расстояние?

Некоторое время они просто стояли в маленьком холле, слушая шум ливня за окном. Он смотрел на девушку неотрывно, быть может, сам не осознавая этого. А в его взгляде на мгновение промелькнула такая невысказанная тоска, что Уилл испугался выдать себя с головой и торопливо отвернулся, аккуратно закрывая входную дверь.

Ей было невероятно тяжело начинать разговор, хотя по дороге сюда она сотни раз прокручивала в голове свои первые фразы при встрече. Напряженное молчание повисло между ними…

Он почувствовал, что еще секунда и его самообладание улетучится окончательно.

А потому поскорее помог ей снять промокший плащ и провел в гостиную.

— Располагайтесь, может быть, чай, кофе? — Уильям старался быть гостеприимным, но было видно, что он взволнован.

Это сухая и подчеркнуто деловая вежливость полоснула ее будто ножом. И с какой это стати он решил обращаться к ней на Вы?

— Спасибо, ничего не нужно.

Она машинально мотнула головой, отказываясь, и присела на диван.

Сам Уилл устроился в кресле напротив, выжидая, когда она начнет говорить.

"Будто приготовился принимать экзамен"- невольно подумалось ей.

— Итак… — он внимательно смотрел на нее, стараясь за маской напускного официоза не показывать своего напряжения.

— Вы получали мое письмо, мистер Лэм? Я отправляла его примерно месяц назад? — спросила она.

— Да.

— Но не ответили…

Он вздохнул.

— Сейчас у меня очень напряженный момент в работе, и честно говоря, пока я не знаю смогу ли быть Вам полезен.

Это его вновь подчеркнутое «Вы» окончательно убило в Алекс надежду на личный характер разговора.

— Однако, профессор Мелвин рассказала мне о вашей работе над текстами и я охотно с ними ознакомлюсь. — неожиданно продолжил он.

Алекс вдруг поняла, что сходит с ума от желания запустить пальцы в непослушную шевелюру, тронутую на висках серебром, почувствовать жесткую колкость его небольшой бороды, которую он отпустил за время своего затворничества, тепло его тела сквозь ткань темно-серой рубашки…

Она молча достала из сумки и протянула ему свою рукопись, на секунду их пальцы соприкоснулись. Быть может, слишком надолго задержались рядом… Но эта мимолетная вольность тут же прервалась. Лэм нервно откашлялся и принялся просматривать отпечатанные страницы.

— Да, действительно очень, очень хорошо, — сказал он через некоторое время — Я всегда знал, что у Вас талант. Безупречный перевод и правильная трактовка смысла. Думаю, это хорошая основа для Вашей будущей диссертации. И все же…К сожалению мы ни на йоту не приблизились к разгадке тайны пустого саркофага. Не стану скрывать, что сам работаю над расшифровкой нескольких свитков из усыпальницы. Это в большей степени лирика, удивительно красивая… — он на секунду замолчал, словно задумался о чем-то — Возможно настоящий клад для литературоведов, но пока непонятно, кто ее автор и имеет ли она какое-то отношение к нашей головоломке.

— Послушайте, профессор Лэм, — она старалась поддержать официальный тон их разговора, хоть все это и смахивало на фарс, — Что если наши знания о древности это самообман? Мы мыслим научными категориями, которые сами же и придумали, но они не имеют ничего общего с жизнью тех людей, их ценностями, представлениями о мире…Может быть нам почаще нужно заглядывать в свою душу, чтобы увидеть то, что скрыто от разума? Что если мы не в первый раз живем на этой земле?

— А вот это уже философия, Александра. — слегка улыбнулся Лэм, пытаясь разрядить атмосферу, — И если честно, пока я не могу понять к чему Вы клоните.