Восходоземье. Великий турнир (СИ) - "Первый Вестник" - Страница 28

– Меня выдал мой чудаческий плащ?

Собеседница оценила юмористический настрой Ошариана сдержанным смешком.

– Ну, что Вы? У Вас замечательный плащ.

– И все-таки он не сравнится с Вашим чудесным платьем, которое, к слову, Вам очень идет.

– Благодарю, Вас, господин…

– Ошариан. Ошариан Коб, – следопыт приветливо поклонился.

– А меня зовут Линн. Линн Иен.

– Вот и познакомились, Линн Иен. – С широкой улыбкой заключил Коб.

– На самом деле, – начала Линн, вернувшись к прежней теме, – Вас выдал горячий взгляд, с которым Вы оценивали округу.

– Взгляд?

– Да, да, он самый. Видите ли, Ошариан, так зачастую смотрят приезжие. Те, кто здесь впервые или те, кто приехал после длительного перерыва. Им все в новинку, их разум торопится впитать максимум информации. Если первые более нетерпеливые и буквально пробуют все на ощупь, то вторые ведут себя сдержанно, хоть и не скрывают внутреннего восторга. Скорее всего, Вы из числа последних. Сидите на лавке.

– А если мои ноги утомились, и я просто решил отдохнуть?

– Нет, я так не думаю.

Уверенность, с которой гостья озвучивала собственные мысли, поражала Коба. Не каждый день ему приходится сталкиваться с людьми, обладающими незаурядной проницательностью, а тут привлекательная на вид дама, которая демонстрирует навыки опытного детектива.

– Интересная способность у Вас – читать незнакомца по взгляду.

– Очень часто мы не замечаем многих деталей, которые у нас буквально под носом. Мы смотрим на цветок и не видим, как он дышит. Мы смотрим на человека и не видим, какие знаки посылает нам его естество через мимику, голос, взгляд. Мы оцениваем чей-то поступок со своей стороны и не пытаемся понять позицию, диаметрально отличную от собственной. Если бы мы чаще смотрели и слышали, а не просто моргали глазами и слушали, все бы удивились, как прекрасен мир.

– Признаться, я приятно удивлен Вашим кратким анализом. Линн, Вы, случаем, не следопыт?

– Ну, что Вы, – рассмеялась собеседница, – я художница. Я обязана выявлять скрытые детали, чтобы изображать их на полотне такими, какие они есть. Демонстрировать публике, так сказать. Именно для этого, мне кажется, существуют творческие люди: писатели, скульпторы, архитекторы, художники. Моя профессия обязывает говорить правду. Если это можно назвать профессией.

– Любую не запрещенную нормами морали и закона деятельность, которая нравится и которая приносит прибыль, можно считать профессией.

– И какая, кстати, у Вас, Ошариан?

– В некотором роде, я тоже художник. Ведаю публике правду.

Увлекательный разговор двух только что познакомившихся людей пришлось прервать, как только у входа в Башню появилась карета, запряженная тройкой лошадей. О себе она дала знать громко скрипящими колесами. Из нее неторопливо вылезли двое представительных мужчин среднего возраста. На одном из них красовался металлический рыцарский доспех с длинным белым плащом за спиной. Другой же держал в руке трость и был одет в опрятный, строгий костюм темных тонов.

Следопыту пришлось извиниться перед собеседницей за намерение покинуть ее раньше времени, а после ее понимающего кивка – попрощаться.

– Всего доброго, господин Ошариан, – произнесла она вслед, – храни Вас Творец.

Следопыт собрался с мыслями и решительным шагом направился к прибывшим. «Один военный, а другой дворянин. Должно быть, кто-то из них может быть Экланом» – подумал вслух Ошариан и отправился проверить свои предположения. Он понял, что внутреннее чутье не подвело его, когда уловил на себе любопытные взгляды приехавших.

– Вот этот, господин Хоррен, – указал на подошедшего Ошариана один из стражников, обращаясь к мужчине в доспехах. – Сказал, что у него неотложное дело к Его Величеству.

– Вот как? К Его Величеству каждый день многие устремляются с неотложными делами. У Вас должно быть самое неотложное. – Хоррен оценивающе обсмотрел с ног до головы незнакомца, отыскивая хоть малейшее основание ему довериться. Нужда в подобной процедуре отпала, как только Ошариан поспешил все объяснить.

– Недавнее убийство в летнем дворце можно считать за таковое? – В подтверждение своим словам следопыт достал письмо с общим изложением произошедшего случая на балу.

– Пожалуй, я пойду, – заговорил вдруг мужчина с тростью. Облаченной в черную перчатку рукой он почесал ярко-розовый шрам у левого глаза, а затем, переглянувшись с Хорреном, вежливо ему поклонился. – Дело и впрямь очень важное. Не буду вам мешать, господа. А ты, Энзал, внимательно подумай над тем, что я тебе сказал.

– Непременно, Себастьян, – ответил Энзал, обращаясь к спутнику, который учтиво попрощался с Ошарианом и скрылся на карете, спустя минуту.

– Итак, продолжим, – предложил Хоррен, скрепив ладони. Его прежняя подозрительность сошла на нет. – К сожалению, король Офхотт сейчас занят, но я вкратце введу Вас в курс дела. Пройдемте подальше от посторонних ушей.

Следопыт не стал спорить и приготовился внимательно выслушать Хоррена.

– Дело в том, господин Коб, что недавно произошел инцидент, свидетелем которого стало много достопочтенных персон. Прямо на балу у них на глазах заколол себя граф Энзал Уолан. И поэтому король приказал послать за следопытом, который бы разобрался в том, стал граф жертвой чьих-либо интриг или причиной гибели послужили его собственные соображения.

– Я что-то подобное слышал из разговоров прохожих, пока добирался до вас. Забавно, но одни твердили, будто произошла некая дуэль, в которой пал граф. Другие уверяли, что его отравили.

– Новости быстро расходятся по огромному городу. Но им не по силам опередить слухи и разного рода домыслы. – Заверил собеседник Ошариана, который понимающе кивнул.

– Труп, одежда ныне покойного, место смерти, подозреваемые. С чего изволите начать?

– Труп похоронили, а одежду, в которой он был в тот вечер, сожгли согласно молльской традиции. Из подозреваемых особо выделяется один маг, который спешно покинул Цитадель и отправился домой в Аонас на следующий день после смерти Уолана. Остается лишь место смерти – Летний дворец.

– Да уж…Разбег, конечно, невелик. – Следопыт озадаченно почесал затылок. – Ну, что ж, тогда с дворца и начну.

– Сейчас туда всех подряд не пускают. Вам понадобится разрешительная грамота, чтобы попасть внутрь. Я отправлю Вас к королевскому писарю, который выдаст разрешение.

Хоррен достал из кармана уже начерканную на клочке бумаги записку, скрепленную печатью, и вручил ее следопыту, а затем приказал одному из гвардейцев сопроводить Ошариана к месту назначения.

Почти все здания общегородского масштаба уютно вмещались в несколько кварталов, поэтому расстояние от Башни до обители мастеров пера и чернила оказалось совсем небольшим. За время короткого путешествия следопыт успел бегло ознакомиться с личностью покойного графа, листая его послужной список, предоставленный Экланом.

– Из всего описанного получился бы довольно сносный некролог, – подумал про себя Коб, – у покойного действительно была насыщенная жизнь. Почетный житель Цитадели, Привилегированный гражданин Сильмуна, Мастер летописи, Орден Верховного Правителя «За достижения в области истории». Кому же он перешел дорогу?

Пока что в голове следопыта появлялись лишь вопросы, на которые необходимо было разыскать ответы. Всю дорогу он провел в размышлениях, посвятив себя личности Энзала Уолана и штудируя его характеристики.

– Пришли, господин следопыт, – скупо отчитался сопроводитель.

К счастью, путь оказался недолгим, и очень скоро перед следопытом и стражником появилось двухэтажное здание, скромно затесавшееся посреди величественного театра со стоявшими колонами у его парадной стороны и не менее величественного здания суда.

Коб хоть и не успел завести разговор с угрюмым провожатым, но, все-таки, с благодарностью пожал тому руку и направился в одиночку к зданию.

Стойкий запах чернил оказался первым, что почувствовал Ошариан, когда вошел внутрь. Ему сразу стала понятна причина такого аромата, когда он увидел с десяток столов, за которыми в тишине сидели люди и что-то медленно переписывали.