О них не упоминалось в сводках - Морозов Дмитрий Витальевич - Страница 10

— Все это не поможет, — грустно сказал Федоров, когда на новом рубеже был наведен некоторый порядок. — Пяток танков подобьем, а с остальными как? Разве такая жидкая оборона без пушек удержится?

Раньше Анатолий Пантелеевич Федоров отличался оптимизмом, энергией и волей. Но сейчас и он приуныл. У всех нас настроение было неважное. Тяжко было видеть, как на глазах, словно свечи, тают наши части.

Вскоре противник нанес бомбовый удар и без артиллерийской подготовки бросил против нас полсотни танков. Наспех организованная оборона была прорвана.

Перед самым городом, на его западной окраине, немцы встретили более сильное сопротивление. После неудачной атаки они начали обходить Слуцк с севера и с юга, где советских войск вообще не было.

Жители торопились покинуть город. Шли пешком, в одиночку и семьями; ехали на подводах и машинах. По обочинам шоссе пылил скот. Издали дорога похожа была на пеструю шевелящуюся ленту. Как только появлялись вражеские самолеты, лента распадалась.

Люди разбегались в стороны, прятались где только можно. Самолеты улетали, и все снова становилось на свое место. Поток катился дальше, оставляя возле шоссе убитых и обломки машин.

Командный пункт дивизии переместился к селу Калита, в восемнадцати километрах от Слуцка. Остатки 111-го и 228-го стрелковых полков вместе с подразделениями других частей, влившимися в состав дивизии, заняли оборону неподалеку отсюда. Севернее, в районе Омговичей, седлая шоссе, оборонялись сводные подразделения механизированного корпуса.

В воздухе почти непрерывно кружили немецкие самолеты. Они обстреливали дороги, бомбили населенные пункты и боевые порядки наших войск. В Слуцке возникли пожары от зажигательных бомб. Над городом поднялось облако черного дыма.

«Где-то сейчас дочь?» — эта мысль не покидала меня. Может быть, она, голодная, изнемогая от жары и усталости, плетется вместе с другими по пыльным дорогам? Или, еще хуже, осталась в горящем городе?

— Разрешите махнуть в Слуцк? — обратился ко мне Семенихин, понимавший мое состояние.

— Зачем?

— Может, Римму разыщу!

— Найти не найдешь, а к фашистам в лапы наверняка угодишь, — ответил я, глядя на худощавого, хрупкого с виду разведчика. Раньше мне казалось, что я хорошо знал его. Но теперь, к своему удивлению, открывал в его характере все новые и новые черты.

— Обязательно найду. Только разрешите, — настаивал он.

— Перестань, Николай, фантазировать! И забудь об этой выдумке!

По выражению лица разведчика было видно, что он недоволен моим отказом. А он был человеком не только решительным и смелым, но и упрямым.

Во второй половине дня по приказанию Тер-Гаспаряна я ездил в Уречье — установить, какие воинские части находятся возле бывших лагерей. Там оказался 161-й запасный стрелковый полк, которым командовал майор Сибилев. Полк получил задачу обороняться в районе Уречья. Но соседей у него не было, связи с командованием он не имел.

Там я видел, как были взорваны уреченские склады горючего. Два взрыва огромнейшей силы потрясли землю, черные клубы дыма громадными столбами взметнулись к небу и слились в черную тучу. Она долго висела в воздухе, медленно смещаясь в сторону. Десятки тысяч тонн ценного горючего были уничтожены за секунды! А сколько труда было вложено, чтобы создать запасы! Успокаивала лишь мысль о том, что теперь эти запасы не достанутся врагу.

Вечером я возвратился на командный пункт. Здесь произошло тревожное событие: пропал командир дивизии полковник Иванюк. Были организованы поиски, но они не увенчались успехом. Высказывались различные предположения: убит диверсантами, уехал в штаб армии, попал под бомбежку…

Исчез куда-то также и Семенихин. Оставалось только предполагать, что он все же отправился в Слуцк разыскивать свою любимицу — Римму. Я не верил, что Семенихин мог нарушить присягу, и не спешил докладывать о случившемся по начальству.

Ночь на командном пункте прошла беспокойно. Никто не спал. Люди держали наготове пистолеты и гранаты. Поблизости действовали вражеские диверсанты. После полуночи несколько из них сумели подобраться к штабу, миновав охрану. Фашисты внезапно открыли огонь из автоматов и бросили штук пять гранат. Были убиты начальник инженерной службы дивизии майор Алексей Константинович Носов и два красноармейца из взвода охраны.

Мне особенно жаль было майора А. К. Носова, которого я хорошо знал. В этот день он с группой бойцов устраивал завалы на дорогах, минировал мосты, готовил к взрыву уреченские склады горючего. Много раз рисковал жизнью — и уцелел. А тут погиб так нелепо…

Утро 27 июня снова выдалось ясным, безоблачным. В лесу на разные голоса щебетали птицы.

С командного пункта хорошо просматривалась местность. На горизонте, над Слуцком, еще висела серая пелена дыма. Заняв город прошлым вечером, немцы с рассветом начали вести разведку и выдвигать свои передовые части к нашему рубежу. Одиночные танки то и дело приближались к переднему краю обороны, искали слабые участки. Навстречу им каждый раз выходил из леса единственный уцелевший в разведбатальоне дивизии танк БТ-7. Удачным выстрелом ему удалось разбить одну вражескую машину.

Тер-Гаспарян приказал нескольким работникам штаба, в том числе и мне, выехать вместе с ним в Уреченские лагеря, где находился сборный пункт призванных в армию.

Люди ко времени нашего приезда помылись в бане и переоделись в военное обмундирование, получили оружие.

«Неужели все это достанется врагу?» — думал я, проходя мимо открытых складов, где были сосредоточены большие запасы продовольствия, боеприпасов и различного имущества.

Подполковник Тер-Гаспарян поручил каждому сопровождавшему его командиру срочно сформировать из мобилизованных по одной роте в пятьдесят — шестьдесят человек.

Собрав несколько групп, я быстро разбил людей на три взвода по двадцать бойцов в каждом. Формирование роты облегчалось тем, что среди мобилизованных имелись командиры запаса. Мое внимание привлек коренастый лейтенант лет тридцати с упрямым, волевым выражением лица.

— Ваша фамилия и военная специальность? — обратился я к нему.

— Лейтенант Чернов, был когда-то командиром пулеметной роты, — четко ответил он, приняв положение «смирно». — В тридцать седьмом году уволили из армии.

— Партийность?

— Член партии с тридцать третьего года. Правда, исключался при увольнении. В прошлом году восстановлен.

— Пулеметов у нас сейчас нет. Будете командовать стрелковой ротой. Составляйте списки, назначайте младших командиров. Берите на складах побольше патронов и гранат. Ждите команду к выступлению.

— Все будет сделано! — заверил Чернов. Он энергично взялся за работу.

Через некоторое время я направился в штаб запасного полка, расположенный поблизости. Нужно было решить ряд вопросов: о кухнях, транспорте, связи.

По дороге в штаб меня догнал Чернов и попросил заменить политрука роты младшего политрука Лисянского, присланного из запасного полка.

— Неприятный человек этот Лисянский. Говорит, что сам из Хотинова, но ребята, которые оттуда, такой фамилии не слышали, — докладывал Чернов. — В соседней деревне есть Лисянские, я их знаю, но у них самый старший только семилетку закончил. Верно, был еще один сын, да в прошлом году умер.

— Проверьте как следует.

— Некогда сейчас проверять. Разрешите взять вместо Лисянского лейтенанта Василия Негорелова. Он в нашем селе секретарем комсомольской ячейки был. Кандидат партии.

— Я не могу политработников назначать. Это не в моей власти. Но раз такое дело, согласен. Отошлите Лисянского обратно в запасный полк, пусть там его и проверят.

В штабе находился подполковник Тер-Гаспарян. Он разговаривал с командиром запасного полка майором Сибилевым. Тер-Гаспарян предложил майору действовать в составе нашей дивизии, при условии если не будет никаких распоряжений из штаба армии. Сибилев охотно согласился. Он давно уже не получал указаний и распоряжений.

Запасный полк занимал оборону перед Уречьем. Здесь было спокойно, противник к позициям полка еще не подошел. О войне напоминали только отзвуки стрельбы, доносившиеся с севера, да изредка появлявшиеся над лесом самолеты-разведчики.