Фарт (СИ) - Хотулева Елена - Страница 7

Ханна… И как теперь мне жить без нее. Если бы я думал, что впереди меня ждут долгие годы, то, наверное, уже начал бы страдать от сознания, что никогда она не сможет стать моей законной супругой. Но, во-первых, я совсем скоро умру, а во-вторых… Что сказал раввин из моего видения? Я должен отдать Ханне любовь и свою душу. Я так и не понял, говорил он это образно или вкладывал в слова какой-то особый смысл. Если это была всего лишь фигура речи, то свою душу я готов отдать ей в любой момент. А мою любовь она уже получила. Как это все странно…

Однако, вот, мой презренный квартал. Но Ханна – наивное создание – ходит по жизни, как по ковровым дорожкам музея. И не ведает, на каких улицах на нее смотрят удивленно как на редкую диковинную гостью, а на каких меня меряют с ног до головы осуждающим взглядом.

– Вот мой дом. Вы ожидали увидеть нечто иное и разочаровались? – Я любовался тем, как от удивления ее глаза окрашиваются в разные нефритовые оттенки.

– Нет, ничуть. Просто я никогда не видела таких древних строений. Соборы, да. Но жилой дом! Это поразительно! – Она сжала мою руку и с надеждой в голосе, будто я всю дорогу ее отговаривал, спросила, пойдем ли мы в подвал.

– Ну разумеется, – Связка рыжих от времени ключей звякнула в моей руке. – От этого подвала нас отделяет крошечная дверь в арке и несколько десятков заплесневелых ступеней. Прошу вас! – Я протиснулся в скользкий вечно сырой спуск и начал осторожно сводить ее по лестнице в глубину подвала. В детстве и юности я бывал там много раз с дедом и отлично знал, что случается с неподготовленным человеком в этом месте. Это была следующая часть моего плана.

– Итак, Ханна! Вы находитесь в величайшем подвале этого города. Видите, углубление в стене? Там читал молитвы тот самый раввин, который делал счастливым самого императора. Об этом мудрейшем человеке я мог бы рассказывать вам истории бесконечно, столь насыщенна событиями была его жизнь.

– А что здесь? – Разумеется любопытство подтолкнуло ее в тот самый угол, куда всегда запрещал подходить мне дед.

Надо ее остановить, а то наша встреча пойдет не в том направлении.

– Нет, Ханна! Не подходите туда! – Я едва успел схватить ее за руку. – Там… Я не знаю, как это объяснить. Но это что-то вроде колодца. Если непосвященный в тайны этого места человек вдохнет оттуда воздух, то может лишиться жизни.

Она посмотрела на меня как на безумца.

– Какой вы сказочник, Алоиз! Но как вы милы в своей вере во все эти невероятные чудеса. Неужели воздух здесь так опасен? Вы говорили, что я почувствую колдовство на вкус. И как это сделать?

Я все еще держал ее за руку, поэтому мне было очень удобно дать ей ответ на это пустячный вопрос.

– Вот так, – Я поцеловал ее. Сначала быстро, будто украдкой. А потом, когда наша общая душа переместилась из пальцев в губы, я уже не мог остановиться и начал целовать ее страстно и нежно. Я чувствовал, что и с ней душа проделывает фокусы. Она, девушка, которая до меня целовала лишь отца, да руку священника, сейчас превратилась в ненасытную опытную женщину. С каждой секундой этот поцелуй все больше менял ее. Оставаясь девственницей, она больше не была старой девой. Этот поцелуй был настолько заряжен нашей любовью, что мы будто отдались в нем друг другу. Теперь я точно был готов вручить ей и сердце, и душу, и жизнь. Не было меня, не было ее, было единое существо, в котором магическим образом слились мужчина и женщина, связанные одной душой и одной любовью.

Но коварный воздух подвала, о котором я совсем позабыл, делал свое дело. Ханна начала слабеть, ее глаза закрылись, и нет, она не потеряла сознание, как думали многие, кто становился свидетелем таких преображений. Она заснула мирным сном, отдав часть своих сил как плату за разрешение проникнуть в это сакральное место. Я подхватил ее на руки и медленно вынес из подвала по скользким ступеням. Потом зашел в дом, благо в это время на лестнице не болтался никто из соседей, и поднялся в свою каморку. Там я положил Ханну на кровать. А сам заварил чай и стал удовлетворенно рассматривать, какой порядок навела в моей конуре хозяйка.

***

Я открыла глаза. Алоиз сидел за столом и что-то чиркал странным длинным карандашом на обрывке бумаги. Тонко пахли свежестью какие-то цветы в хрустальной вазе. В огромном мутном зеркале отражались диковинные шкатулки, ларцы, футляры и ворох свитков со сломанными сургучными печатями. Удивительная комната. Но что произошло?

Я вспомнила подвал, угол, к которому меня неудержимо тянуло любопытство… И да, наш поцелуй. Мой первый поцелуй. Но подходит ли это слово для описания того вихря любви и страсти, который я испытала. Он сказал мне, что там я узнаю каково на вкус колдовство. И правда. Уж не околдовал ли он меня своими бархатными речами? На мгновение мне стало страшно, но как только я увидела его взгляд, услышала любимый голос, все страхи улетели в едва приоткрытую форточку.

– Вот, вы наконец и проснулись, – Алоиз подсел ко мне на кровать, помог сесть и протянул чашку из почти прозрачного фарфора. – Выпейте, это придаст вам бодрости, Ханна. С моей стороны было неосмотрительно так долго задерживаться в подвале, где стены берут с посетителей дань. Вы оставили там слишком много сил. И теперь придется отлежаться.

Наши руки соединились, и я опять почувствовала биение в пальцах. Интересно, кому принадлежит эта бедная душа?

– Алоиз, скажите… Только не подумайте, что я потеряла рассудок. Может так быть, что в нас живет одна душа на двоих?

Он улыбнулся, и от этого мне стало так спокойно и радостно, что я даже перестала думать о том, сколько времени провела вне дома.

– Да, Ханна, так и есть. Вы всего день бродите со мной по сакральным местам старого города, а уже начинаете видеть то, что не дано простым смертным.

– Это вы подарили мне половину своей души? – Я провела рукой по теплому сукну его рукава.

Алоиз рассмеялся:

– Я с радостью отдал бы вам не половину, а всю свою душу. Но нет, мы с вами носим другую тайну.

– Тайну? – Отчего-то я вздрогнула, услышав эти слова.

– Да, немногим дают пережить такое. По крайней мере я до сих пор ни разу не слышал о таких людях как мы. Людях, которые носят в себе кроме своих собственных душ еще и по половинке души неизвестной женщины.

Я отдала ему пустую чашку и откинулась на подушки. В какой легенде мы оказались с этим человеком? И как жить теперь, когда я уже не прежняя Ханна? Как меняет людей любовь. С одной стороны, она делает их лучше, возвышенней, но с другой. Любовь может толкнуть к пропасти, из которой тебя не вытащат никакие силы.

– Алоиз… Что с нами будет? – Я тяжело вздохнула и сжала его руку. – Раньше у меня не было предчувствий. Но сейчас мне кажется, что будущее прячется за недобрым сизым туманом.

– Не думайте об этом дорогая моя Ханна. Для вас будущее сияет счастливым радостным светом. А для меня…

– Но разве людей с общей душой не ожидает общее будущее?

– Сегодня да. Но все может изменится. Чужую душу нельзя держать у себя вечно. Однажды мы ее отпустим. И тогда… Но для одного дня, Ханна, вы и так слишком напитались необычными впечатлениями, чтобы рассуждать о таких сложных вещах. Пойдемте, я отвезу вас домой. Близится вечер. Вы устали, голодны, а я не имею права злоупотреблять вашим вниманием в день первого свидания. Быть может завтра, если вы согласитесь, мы снова пойдем гулять. Вы же не откажете мне в такой ничтожной просьбе?

Я подумала, что больше всего на свете хотела бы повторить этот удивительный поцелуй. Но молчала и не знала, что говорят девушки, которые носят в себе тайну. Как видно, он понял причину моего молчания и решил все сказать за меня. Я была благодарна ему за это, потому что не представляла, что и как должна произнести, чтобы не нарушить то удивительное чувство нежного единения, которое установилось между нами.

– Нам пора, Ханна. А завтра, давайте встретимся на скамейке императора. Хотя она не приносит ни счастья, ни радости, пусть это будет место наших встреч. И возможно однажды, благодаря нам, она все-таки начнет исполнять желания влюбленных. Значит в полдень?