Носитель. Z-32 (СИ) - Жеребьев Владислав Юрьевич - Страница 8

Спустились на первый этаж. Лестничный пролет с широкими фрамугами окон показался мрачным и неприятным, однако не отличался от того что было вокруг. Решетки на окнах, следы боев на стенах и потолке. В свое время это здание кому-то принадлежало, и был бой, бой не шуточный. Дыры в стенах решили не заделывать, закрыли выбитые стекла пленкой, да и только. Остались от старых хозяев полустертые граффити со странными символами, да так искаженные, чтобы не понять. Единственное, пожалуй, о чем позаботились.

Вели кстати грамотно, очень грамотно. Впереди никого не было, зато позади двое конвоиров. На пару ступенек отстают, пальцы на спусковом крючке, оружие на одиночные. Как дурачки шмалять не будут, но и прилетит знатно. У калашникова только первый патрон идет прямо, остальные по дуге, веером. И не помечешься тут, не укроешься, а если вдруг пуля тебе предназначенная, в молоко уйдет, то останется в толстом слое штукатурки и ветхого бетона, просто завязнет, вместо того чтобы рикошетить.

Вот и спустились на первый этаж.

- Двигай. – Один из конвоиров указал в конец коридора, где похоже уже ждали. Сам коридор перегорожен, вроде как импровизированная оружейка. Только пирамида есть, зато толково сделана железная дверь, да окошко смотровое.

Вахитов кивнул, и двинулся было вперед.

- Около черты остановиться. – Произнес все тот же голос. – На колени, руки за голову, пальцы сплести. Смотреть в пол.

Под ногами, метрах в двух от препятствия полковник увидел черту на полу. Кто-то расстарался и масляной краской намалевал. Вышло так себе. Он выполнил инструкции, встал на колени. В голове мелькала мысль, почему ни наручников нет, ни чего похожего. Было тут что-то странное, противоестественное. Если бы сам полковник взялся бы транспортировать ножками пленного, то уж постарался бы не дать ему возможности размахивать руками. А ну как он это дело умеет, любит, практикует? Голыми-то руками особо не навоюешь, но натворить бед можно прилично. Тут же пришло и осознание того, почему руки не связаны. Цепь на колодке, что мешала идти, перекочевала на крюк, и тот тут же потянул ногу вверх, распластав тело на грязном полу.

- Проверь батарейку.

Что-то запищало.

- Нормально, не уйдет. Долбанет, если что, не слабо. Вот военному будет сюрприз.

А это плохо, очень плохо. Вахитов сжался при слове «военный». К нему относились не как к обычному бродяге, и это убивало элемент неожиданности.

Смотровое окошко открылось внутрь, пара заинтересованных глаз появилась и тут же пропала. Боковым зрением, не поднимая головы, полковник скорее почувствовал, чем увидел, какое-то шевеление.

- Экий ты забавный.

Сказано это было с легким, почти неуловимым акцентом человека, давно уже не говорящем на родном языке. – Откуда ты на нашу голову? Больно уж вид цветущий, чтобы кто тебя в гадюшник привел.

- Чего хочешь, командир?

Парировал в ответ Вахитов.

- А он еще и борзый. – Человек с акцентом довольно мягко рассмеялся, однако за смехом этим таилась сталь и боль. – Мне такие нравятся. Прямые, до мозга костей правильные. Оборванца своего схватил, допер почти на себе. Бойца из строя вывел, нормально так, грамотно, потом второго. Своим время отыграл. Да и морда у тебя круглая да белая. Ты явно не из Николаевских, они по одному не ходят, а больше тут силы кроме моей и нет, поди. Лужские конечно могут пожаловать, но у них все расписные. Остальные ушли, кто в сторону Ростова, кто еще куда. Там теперь торгаши в почете. Один купил, другой продал. Рынок пакостный. Никакого тебе понятия от том, что делать надо. А у меня тепло, сухо, и своя станция атомная. Ну, ты уже догадался.

Лет за семь до катастрофы начали комплектовать некоторые особенно нужные учреждения подобными агрегатами, и Вахитов о том прекрасно знал. Делалось это министерством обороны, однако сами агрегаты требовали как минимум технического обслуживания раз в пятилетку, и нужно было держать при них определённый штатный персонал. Да и потом, стоили они как половина космической программы, так что сделано их было в лучшем случае с десяток экземпляров. Один для Москвы предназначался, другой для Питера, остальные разошлись по городом да весям, в особо нужные и стратегически важные районы. Суть такого агрегата была в том, что при минимальном наличии обогащённого урана он выдавал ровно столько мегаватт, сколько требовалось для того чтобы одна военная часть, с личным составом, утвержденным для времени военных действий, могла существовать без посторонней помощи от семи до двенадцати лет. И это если эксплуатировать его в хвост и гриву. Многие тогда слюну пустили, несколько арабских стран истереть начало, ОПЕК пошел пятнами, но наши заверили, что хрен кому дадут разработку. Никто, конечно, не поверил, но галдеж успокоился, а тех пытливых журналистов, что загорелись о чуде современной инженерии рассказать, уговорили деньгами или пулей. Последнее конечно было проще и надежнее. Неужели и у Зураба такой вот экземпляр? Вот значит, откуда волосатая лапка. Тогда понятно, почему к нему бойцы стекаются, да он такую силу имеет. Не может себе никто позволить такую роскошь, он может. Много сейчас можно отдать и за возможность почитать после десяти вечера, и старенький фильм на дивиди посмотреть, и бойлер подключить, чтобы в горячей водичке ножки попарить. Тут у него жизнь, да не уж-то для всех.

- От меня-то, что хочешь?

- Да пока не знаю. Расскажи мне, кто ты, откуда, что твое командование хочет, а я подумаю, сделать ли тебя инвалидом или просто пристрелить. У нас же просто все. Косяк за тобой, отдавай руку, два косяка, ногу можно забрать. Ты без ноги-то, да без руки много убежать сможешь? Можно еще на ринг, на бега, на охоту. У нас тут знаешь как весело? Весь северо-запад тут морду макает. Я им зрелища, а они мне патроны, консерву, стволы новые со складов. Никто не умеет так руку на пульсе держать, как Зураб. Вот так-то вот, вот так.

- Ну а что я тебе сказать могу? Заблудился. Завернул не туда.

- Да ладно! – Зураб довольно хохотнул. – А ты еще и смелый. Ну, ничего, смелости твоей скоро поубавится. А ну, ребята, вниз его и дайте кличь, что скоро будет охота. Тебе вечерком зайдут, расскажут, что и как. Паек опять же дополнительный. Выживешь на охоте, так почет тебе и уважуха. Отпущу тебя, на все четыре стороны. Или к себе приглашу, у нас тут в чистой зоне собаки нужны, такие чтобы не только на пол гадить могли, но и машину подогнать.

Видимо посчитав, что шутка вышла очень удачной, Зураб довольно рассмеялся.

- Только вот не просто я тебя такого красивого пущу. Мне подстраховка нужна. Скажем, будет у тебя сюрприз, а парням охота двойная. Вот же ж потеха.

Громко хлопнуло смотровое окошко, и тем местный король показал, что аудиенция окончена.

- Ну, вставай. – Крюк пошел вверх, и ногу пронзило острым электрическим разрядом.

Вот, значит, почему без наручников. Совсем они охренели со своим источником питания. Небось, время придет, будут к причинному месту фонарик прикреплять, чтобы в нужнике не промахиваться.

Вахитов вспомнил время проживания в лепрозории. Как стучал зубами по ночам от холода, как холодную консерву жрал и из лужи умывался, и ненависть в нем выросла лютая.

Перевели в новое помещение. То ли повысили, то ли наоборот дали отдельный присмотр, однако эта комната отличалась от двух предыдущих, и если первая была собачьей конурой, а вторая складом, то тут все больше походило на тюрьму. Была и дыра в полу, чтобы нужду справить, и решетка, толстенная, чуть ли не в пару пальцев толщиной. Имелось и маленькое окошечко, зарешеченное, как и все остальные, через которое можно было узнать какое сейчас время суток, и послушать шум толпы. Судя по доносившимся с улицы звукам, народу тут было прилично, и что самое удивительное, никто ничего не боялся. Говорили в голос, жили в силу, смеялись даже, а запахи, какие запахи проникали сквозь решетку. Аромат жаренного на углях мяса вообще ни с чем не спутаешь, а делать сейчас шашлык, это как раньше подтираться бумагой покрытой сусальным золотом. Можно, но глупо и расточительно. Камера была двухместная, туда же поселили и Зяму.