Кофе с дождем (СИ) - "слава 8285" - Страница 21

Лисенок грустно посмотрел на Пашу, и большие треугольники ушей его опали еще больше.

— Да не заразный он! Может, клещ его укусил? — спросил Денис.

— А на них разве действует?

— Не знаю. Но он от голода еле на ногах стоит.

Паша отпил вина из горла бутылки и отмахнулся:

— Да ничо с ним не будет! Оклемается. Щас найдет что-нибудь в лесу.

— Да он и идти-то не может!

— И что ты предлагаешь?

— Я не знаю, — растерялся Денис.

— И я не знаю. Что, если он и вправду больной?

— Я знаю, что если я его тут оставлю, моя совесть меня загрызет.

Помолчали.

— А чо они едят? — спросил Паша.

Лисенок сидел неподвижно, опустив мордочку, и покорно ожидая своей участи.

— Сыр…

— Сыр? — удивился Паша.

— Ну помнишь, как в сказке… — Паша так посмотрел на Дениса, что тот споткнулся на полуслове и потерял мысль. — Ну… Лиса украла у сороки сыр… У вороны… Это просто первое, что пришло в голову.

— Может, колбаску они едят? — задумался Паша.

— Звони в зоопарк! — нашелся Денис.

В городском зоопарке не отвечали. Он уже успел закрыться.

Однако следующей строчкой Гугл выдал адрес приюта для диких животных «Варежка», там трубку подняли почти сразу.

Разговаривал Паша, и довольно долго. Женщина на том конце все пыталась узнать — болен ли зверек.

— Я не знаю, — расхаживал взад-вперед Паша. — Он худой очень, голодный.

— Он точно ничем не болен?

— Так откуда же я знаю?! Я же не ветеринар! Я привезу его, и вы сами посмотрите!

— Хорошо, — согласилась женщина. — Привозите, но только я сразу предупреждаю, что больного мы не сможем взять. У нас на лечение бюджета не хватит.

Лисенок с грустью в чайных глазах позволил загрузить себя в пакет, и они поехали.

Колесили долго. Приют спрятался непонятно где, на другом конце города, на самой окраине, в каких-то гаражах.

Среди кустов, бетонной ограды и деревянных бараков стояли глухие высокие ворота без опознавательных знаков. Долго никто не открывал.

На другой стороне улочки стояла высокая остроконечная пресвитерианская церковь из красного кирпича. Денис всю жизнь прожил в городе, но видел это здание впервые, даже не слышал о нем.

За оградой оказался просторный двор, заставленный клетками. Большие и маленькие, они стояли просто так, прямо под открытым небом. Собаки лаяли, и запах был странный.

За низенькой оградкой неподвижно стояла маленький лохматый рыжий пони. В соседней клетке сидел медвежонок. Где-то позади маячил аист.

Их встретила высокая, худая, недовольная женщина в грязных резиновых сапогах. Видно, ее отвлекли от важных дел. Впрочем, когда Паша дал ей денег, женщина подобрела и разговорилась.

К великому облегчению Дениса, лисенка приняли.

Совсем уже поникший, он дрожал, опустив голову.

Домой возвращались уже на закате. Молчали. Денис покусывал нижнюю губу, чтобы не заплакать. Лисенка было очень жалко, да и целый день сегодня он был какой-то особенно чувствительный.

В сосновом лесу Паша не выдержал и, съехав на обочину, пошел облегчиться в кусты.

Денис тоже вышел и просто не спеша пошел в лес. Тоска была так велика и глубока, что он не знал, что с ней делать.

Вдруг позвонил Айк. Он был злой и возбужденный.

— Ты где сейчас? В банке? — резко начал он.

— Я за городом, а что такое? — улыбнулся Паша.

— Что такое?! Ты издеваешься?! Черная суббота — вот что такое! Рублю пиздец!

В груди все похолодело. Паша понял, о чем это он, но все равно переспросил:

— Что? Как? Сильно? Серьезно?

— Да уж серьезней не бывает! У нас тут пиздец! Ты новости не смотришь, что ли?! Еще утром началось!

— Нет… — выдохнул Паша. Ноги уже плохо держали его.

— Ты мне скажи главное! Ты с этими пидорасами из «Элизиума» договор в рублях заключал?! Или в валюте?! Если в валюте, я сам тебя кончу! Ну! Алё! В рублях же?!

— В валюте… — чувствуя как белеют щеки, выдохнул Паша.

— Алё! Я тебя плохо слышу! В рублях же?! Потому что это пиздец!

— Я перезвоню… — побелевшими губами прошептал Паша и отключил звонок. — Денис! — крикнул он на весь лес, но никто ему не ответил. Кровь ударила в голову и зазвенела в ушах. — Денис! — крикнул он, но только горячее закатное солнце горело в соснах. — Денис!

Он стал звонить Денису, трубку не брали. Паша побежал к машине, но вдруг услышал в стороне знакомую мелодию. Он кинулся на звук и увидел Дениса.

Свернувшись калачиком, тот тихо спал под сосной.

====== Глава 13 ======

На душе был ужас.

Где-то в самой самой глубине, в самом сокровенном, в самой сердцевине Пашиного существа гудел и дрожал тёмный ужас.

Весь мир сузился до размеров картонной коробки, а вокруг неё была бездна холодной и беспросветной тьмы.

И самое страшное было даже не в этом ужасе, а в том, что он не знал, как от него избавиться.

Как спрятаться от дождя, если он идёт внутри тебя? Какую таблетку выпить? Куда бежать? Кому звонить?

Паша не знал. Некому было звонить и негде было спасаться.

По телевизору холёные рожи разговаривали умные разговоры, да что было в этом толку теперь?

Внизу экрана бежала тревожная красная строка. И все стрелки были красные… кровавые, они рушились… Летели в самый низ, пробивая дно.

Кризисы и финансовые обвалы были стабильны, и случались каждые пять-восемь лет, и Паша знал это, и на последнем кризисе очень хорошо заработал, но сейчас… Сейчас все было нестерпимо ужасно.

И самое тоскливое, что он всегда следил за своими финансами, всегда прятал, подстраховывался и перестраховывался, но сейчас…

Последний месяц он был сам не свой. Когда каждый день тебя долбит навязчивая идея о самоубийстве, то тебе нет дела до дебетов и кредитов.

И если всего лишь неделю назад Паша должен был отдать почти всё, но у него оставался вот этот дом и бизнес, то сейчас он должен был отдать абсолютно всё. И так четыре раза подряд.

И как назло моментально объявлялись покупатели, и он распродавал всё за рубли, и совсем забывал конвертировать их в валюту…

И вот всё сгорело.

«Теперь я понимаю, что значит «содрать три шкуры»! — думал Паша. — Лично с меня так и четыре сдерут!».

С Денисом тоже было всё плохо. Состояние его стало ухудшаться ещё ночью. Он стонал и кричал во сне. Мучился. Как-то странно и жалостливо хрипел.

Утром лучше не стало. Ступни и кисти рук Дениса были ледяные, а лицо горело раскаленным огнем.

Смарт-часы висли. Показывали какой-то бред. Писали, что температура у него сорок девять градусов. Советовали поить его водой с солью… И опять висли.

Паша не вытерпел, снял часы и убрал их в ящик. Обычным ртутным градусником померил Денису температуру. Серебристая шкала показала обычные тридцать шесть и восемь… Паша не знал, что делать.

Звонили девочки из «Элизиума», спрашивали — принимал ли Денис препараты, которые ему прописали? Паша соврал, что принимал. Он купил всё, что нужно, но Денис так ничего и не выпил.

В обед ему позвонил врач… Какой-то херр… герр… И на ломаном русском стал давать какие-то советы, что-то спрашивать.

Паша ничего не мог понять. Голова его гудела.

Выходило, что организм Дениса чересчур бурно реагирует на завершающую фазу. Что нужно было всё время принимать прописанные лекарства, чтобы этого избежать… А их никто и не думал пить.

Но всё же доктор обнадёживал. Говорил, что Денис молодой и справится.

Глядя на Дениса, Паша и сам ощутил, что заболел.

Одна беда это ещё ничего. Это он уже понял. Хуже всего, когда наваливается сразу две беды! Он бы чувствовал себя увереннее, случись с ним что-то одно: либо проблемы с деньгами, либо болезнь Дениса. Но всё сразу. Вместе. Одновременно.

Паша впал в ступор.

Погода портилась. От жары стали собираться облака, и вскоре на горизонте появилась огромная жёлтая туча. Туча набухала, темнела и наползала на город.

Поднялся тревожный ветер.

— Я не знаю, где он. Я дома не живу, — вдруг ясно проговорил Денис, лёжа на кровати и смотря на шкаф.