Гибель Петрограда
(Фантастика Серебряного века. Том XII) - Толстой Алексей Николаевич - Страница 8

Между тем, в просторной комнате нижнего этажа, освещенной пламенем камина и двумя свечами в старинных подсвечниках — фру Левенборг принимала своего гостя. Отблески огня весело играли на потемневших от времени дубовых полках и потолке, отражаясь в ярко вычищенной медной утвари. Мебели было немного, и она принадлежала, по-видимому, к очень отдаленной эпохе, но безукоризненная чистота, в которой содержалась комната, заставляла забывать о некоторых недочетах обстановки в виде протертой обивки и потрескавшихся ручек. Единственными предметами роскоши являлось несколько фамильных портретов, ярко выступавших из своих, когда-то золоченых, а теперь почерневших рам. Изображенные на полотне дамы в высоких, украшенных жемчугом прическах, кавалеры в пудре и придворных кафтанах — по временам словно оживали.

Почти у всех мужчин были красивые черты, темно-голубые глаза и гордая осанка Левенборгов. Большинство женщин отличалось миловидностью, и, вероятно, присутствовавшая здесь г-жа Левенборг была в молодости не последней из этих красавиц. Ее тонкое, обрамленное кружевной оборкою чепца и прядями седых волос лицо — сохранило следы замечательной красоты и несомненные признаки породы. Зато сидевший напротив нее за чашкой кофе мужчина являлся полним диссонансом среди этой обстановки. Его заплывшие, неопределенного цвета глазки порой скользили по комнате, как будто оценивая и прикидывая стоимость каждого предмета, а красные, жилистые пальцы выбивали по столу какой-то марш.

— Мне очень жаль, достоуважаемая г-жа Левенборг, что я принужден причинить вам в некотором роде беспокойство, — говорил он, очевидно, продолжая начатый разговор. — Но что же делать? Коммерческий человек должен прежде всего соблюдать свои интересы. Расплачивайся аккуратно сам и заставляй платить других. Так ли я говорю?

— Вы во всем правы, — холодно сказала вдова, на лице которой проступил легкий румянец.

— Конечно, — продолжал он, как бы не расслышав ее слов, — все могло бы устроиться иначе, если бы вы и фрёкен Эльза пожелали. Но ведь недаром говорят: «Насильно мил не будешь…»

— Не станем об этом говорить, Нильс Якобсен, — с нетерпением прервала его старушка.

Но он, как будто не замечая этого, продолжал:

— Разумеется, любезнейшая г-жа Левенборг, я не могу похвастаться знатным происхождением, а только не знаю, почему бы человеку в цвете лет, с честным именем и нажитым трудами состоянием, не мечтать о женитьбе?..

— Без сомнения, вы — прекрасный жених для любой здешней девицы, Нильс Якобсен, — спокойно заметила вдова.

— Только не для фрёкен Левенборг?

В голосе отвергнутого претендента зазвучали язвительные ноты.

— Я никогда не стала бы принуждать свою внучку, — ответила г-жа Левенборг.

— К чему принуждение? Можно посоветовать, высказать свое желание. Полагаю, фрёкен Эльза воспитана в страхе Божием и уважении к старшим? Мы — старые знакомые, — прошу прощения у фру за такую вольность! — и можем говорить откровенно… Фрёкен Эльзе двадцать первый год и она отказала всем здешним женихам. Какая будущность ожидает ее?

— Вы очень добры, заботясь о будущности моей внучки, Нильс Якобсен, но думаю, что напрасно вы утруждаете себя этим. Придет пора — Эльза сама сделает свой выбор.

— Уж не ожидает ли фрёкен сказочного принца? — с иронией выговорил Якобсен. — Или она, может быть, собирается замуж за русского офицера, которого я видел с ней? Но вам, достоуважаемая г-жа Левенборг, следовало бы относиться в данном случае осмотрительнее… Чужеземцы, в особенности моряки — народ ненадежный. Уедет, — и ищи его потом по морям, да океанам…

— На что вы намекаете, Нильс Якобсен? — с негодованием воскликнула старушка.

— На то, что девушке старинного рода приличнее стать женой честного, богатого, всеми уважаемого человека, чем прогуливаться в сумерках с офицерами…

— Замолчите! — прервала его г-жа Левенборг. — Ни слова более!

— Не извольте волноваться, любезнейшая фру! Нильс Якобсен никогда не был ни сплетником, ни клеветником. Сейчас я встретил фрёкен Эльзу с ее избранником. Они спрятались от меня, ха-ха-ха! но у Нильса Якобсена глаза хорошие… Конечно, многие на моем месте, пожалуй, не повторили бы после этого тех слов, которые я говорил вам ранее. Но я готов посмотреть на кое-что сквозь пальцы, я верю, что фрёкен Эльза была только неосторожна…

— В чем это я была неосторожна, Нильс Якобсен? — раздался поблизости свежий молодой голос, в тоне которого звучало нескрываемое презрение.

На пороге стояла Эльза, мокрый плащ соскользнул с ее плеч, лицо горело негодованием, синие глаза светились, как звезды. Она была так хороша, что Нильс Якобсен машинально залюбовался ею. Он как-то невольно поднялся с кресла и почтительно стоял перед ней.

— Что же вы молчите? — продолжала фрёкен Левенборг, — повторите в моем присутствии те гнусные слова, которые вы осмелились произнести.

— Я не желал оскорбить фрёкен, — заговорил овладевший собой гость. — Предложение честного человека не может считаться оскорблением.

— Даже когда оно делается в таких выражениях? Вы великодушно предлагаете спасти меня от последствий моего легкомыслия. Вы готовы жениться, несмотря ни на что, на обедневшей фрекен Левенборг? Неужели вы думаете, я не вижу вашу игру? В течение нескольких лет вы плели сеть, мечтая сделаться владельцем нашего дома и заодно породниться с дворянской семьей, чтобы придать себе больший вес и значение! Вы обманывали и плутовали, чтобы скопить денег, и теперь ваша цель достигнута наполовину. Говорю: наполовину, так как я скорее вышла бы за беднейшего из окрестных рыбаков, чем за вас!

— Это уже слишком! — воскликнул побагровевший Якобсен, делая невольно шаг к молодой девушке. — Вы забываете, что я имею право выгнать вас из этого дома…

— Через три дня! — вставила г-жа Левенборг, — а пока мы здесь хозяйки, и мы просим вас, Нильс Якобсен, избавить нас от вашего присутствия!

Она стояла перед ним вся бледная, с таким достоинством в голосе и во взоре, что владелец лучшей в городе лесопильни почувствовал себя на минуту прежним босоногим мальчишкой, Нильсом Якобсеном, сыном камердинера, которому его госпожа делает выговор за дерзость.

Это длилось одно мгновение, затем он с удвоенным гневом взглянул на обеих женщин заискрившимися глазами.

— Хорошо, мы сосчитаемся! — пробормотал он сквозь зубы и вышел из комнаты, с силой захлопнув за собой дверь.

Слышно было, как он возился в сенях, надевая плащ и калоши. Когда за ним со стуком захлопнулась входная дверь, возбуждение обеих женщин сразу улеглось, и Эльза со слезами обняла бабушку. Она усадила г-жу Левенборг в кресло и опустилась на колени у ее ног. Бабушка нежно провела рукой по ее волосам и пытливо заглянула ей в глаза.

— Что такое говорил этот человек? — спросила она. — Ты гуляла не одна?

— Нет, бабушка! — Глаза Эльзы твердо и открыто встретили ее взор. — Со мной был Жорж, я встретила его, когда он шел с парохода. Он будет здесь через час.

И с красноречием любви Эльза передала г-же Левенборг свой разговор с Зарницыным и его просьбу не откладывать свадьбу. Она говорила о любимом человеке, о его готовности посвятить им обеим свою жизнь, о новой, ожидающей их родине, где все они заживут мирно и счастливо.

Бабушка слушала ее с кроткой и грустной улыбкой на старческих устах.

— Я не сомневаюсь, дитя мое, что жених твой — хороший человек, но тяжело в мои годы расставаться навсегда с родиной, с домом, где протекла моя жизнь.

Появление Зарницына внесло с собою струю радости и оживления. Он почтительно подошел к старушке и поцеловал ее руку.

— Простите, что позволяю себе являться к вам незваным гостем, — заговорил он, сдерживая волнение, — но, я надеюсь, m-lle Эльза предупредила вас о моем посещении и цели его?

Прямое, открытое обращение молодого моряка и его симпатичная наружность произвели приятное впечатление на г-жу Левенборг.

— Пока у нас есть кров над головой, — ответила она, — вы всегда будете желанным гостем. Я не могу смотреть на избранника моей девочки, как на постороннего.