Чаща - Новик Наоми - Страница 60

Я уже пожалела, что выпустила из рук Драконово послание, мое единственное орудие и талисман. Откуда мне знать, доставили ли его по назначению? Я решила пойти поискать письмо: я запомнила капитана стражи в лицо — ну или хотя бы его усы. Вторых таких усов небось во всей Кралии не найдется. Я встала, храбро открыла дверь, вышла в коридор — и едва не врезалась в Сокола. Он как раз взялся за дверную щеколду. Он искусно увернулся, спасая от столкновения нас обоих, и одарил меня короткой, мягкой улыбкой, не внушающей мне ни малейшего доверия.

— Надеюсь, ты успела отдохнуть и взбодриться, — промолвил Сокол, предлагая мне руку.

Я ее не приняла:

— Что тебе надо?

Сокол преловко превратил жест в широкое приглашающее движение в сторону холла:

— Сопроводить тебя в Чаровницкую. Король повелел проэкзаменовать тебя для занесения в реестр.

Я испытала такое облегчение, что даже усомнилась, а не дурачит ли он меня. Я покосилась на Сокола, ожидая какого-нибудь подвоха. Но он просто стоял рядом, улыбаясь, протягивал руку и ждал.

— Безотлагательно, — добавил он, — хотя ты, может статься, предпочла бы сперва переодеться?

Мне очень хотелось объяснить Соколу, куда именно ему следует засунуть свои издевательские намеки, но тут я оглядела себя с ног до головы: вся в грязи и в пыли, складки измятого платья пропитаны потом, а под всем этим безобразием — домотканая юбка чуть ниже колена и выгоревшая бурая льняная рубаха — эти старые тряпки я выпросила у одной девушки в Заточеке. Нет, я не походила на прислугу, здешние слуги одевались куда лучше меня. А Солья между тем сменил черное дорожное платье на длинное одеяние из черного шелка и просторную накидку без рукавов, изукрашенную серебристо-зеленой вышивкой. Его белые волосы рассыпались по ней изящной волной. Такого увидишь — и за милю поймешь, что это маг. А если в моих магических способностях усомнятся, то не позволят мне свидетельствовать на суде.

«Постарайся выглядеть поприличнее», — наказывал Саркан.

«Ванасталем» одел меня сообразно настрою моего угрюмого бурчания себе под нос: в жесткое, неудобное платье богатого алого шелка с бессчетными оборками, отделанными огненно-оранжевыми лентами. В таком платье опереться на чью-то руку мне не помешало бы: как прикажете спускаться по ступеням в огроменной юбке, не видя собственных ног? На верхней площадке лестницы Солья снова учтиво предложил мне помощь, но я мрачно сделала вид, что не заметила, и медленно двинулась вниз, нащупывая края ступеней ногой в тесной туфельке.

Сокол, сложив руки за спиною, обогнал меня. И небрежно обронил:

— Экзамены, безусловно, зачастую очень и очень непросты. Полагаю, Саркан тебя к ним подготовил? — Маг с легким любопытством глянул на меня; я ему не ответила, но непроизвольно закусила нижнюю губу. — Что ж, — продолжал Сокол, — если испытания и впрямь окажутся для тебя слишком сложны, мы можем… продемонстрировать экзаменаторам совместное чародейство, не сомневаюсь, они останутся довольны.

Я сердито зыркнула на него, не удостоив ответом. Что бы мы ни сотворили, он, конечно же, припишет всю заслугу себе. А Сокол и не настаивал: он улыбался, как будто даже и не заметил моей холодности — птица кружила высоко в небе, высматривая добычу. Маг провел меня сквозь арку, мимо двух статных молодых стражников по обеим ее сторонам — караульные с любопытством воззрились на меня. И мы вступили в Чаровницкую, в Чертог Магов.

На пороге огромной, просторной залы я непроизвольно замедлила шаг. Потолок был — что окно в небеса, в синем небе плыли нарисованные облака в окружении ангелов и святых. Сквозь гигантские окна лился послеполуденный свет. Я потрясенно запрокинула голову — и, едва не врезавшись в стол, слепо зашарила руками, пытаясь ухватиться за угол и на ощупь обогнуть его. Все стены были заставлены книгами; по всему периметру залы шел узкий балкончик — на нем выстроился второй, еще более высокий ряд книжных шкафов. С потолка повсюду свисали приставные лестницы на колесиках. Вдоль всей залы тянулись огромные рабочие столы из массивной дубовой древесины с мраморными столешницами.

— Это всего лишь игра в отсрочку: мы все знаем, что должно сделать, — послышался откуда-то женский голос, слишком глубокий для женщины, певучий и теплый, однако сейчас в нем звучали разгневанные ноты. — Нет, Балло, хватит мне блеять про реликвии. Любое заклинание возможно одолеть — да, и даже то, что заключено в благословенном покрове святой Ядвиги, и нечего на меня так возмущенно пялиться. Солья опьянен политикой, только поэтому и ввязался в эту безумную затею.

— Ну, полно, Алоша. Победа оправдывает любой риск, — мягко возразил Сокол, появляясь из-за угла вместе со мною. В нише, за большим круглым столом восседали трое магов. В широкое окно струилось послеполуденное солнце. Я сощурилась от резкого света — после сумеречных дворцовых коридоров глаза к нему привыкали с трудом.

Женщина, которую назвали Алошей, оказалась еще выше меня, кожа — что эбеновое дерево, широка в плечах как мой отец, черные волосы заплетены в тугую косу. На ней было мужское платье: длинные красные льняные штаны заправлены в высокие кожаные сапоги, и поверх всего — кожаная куртка. Куртка и сапоги — роскошные, изукрашенные прихотливыми, тисненными золотом и серебром узорами, и в то же время явно поношенные. Я в своем нелепом платье им люто позавидовала.

— Победа? — повторила она. — Это ты называешь победой — притащить обратно ко двору пустую оболочку — как раз вовремя, чтобы сжечь ее на костре?

Я стиснула кулаки. А Сокол обезоруживающе улыбнулся и молвил:

— Сдается мне, наши споры лучше отложить на потом. В конце концов, мы тут не на суд над королевой собрались, так? Дорогая моя, позволь представить тебе Алошу, наш Меч.

Алоша глядела на меня подозрительно, без улыбки. Остальные двое были мужчины. Первый — тот самый отец Балло, который осматривал королеву. На щеках ни морщинки, волосы темно-русые, не тронутые сединой. Тем не менее он как-то умудрялся выглядеть совсем старым. Балло с сомнением оглядел меня с ног до головы: аж очки съехали на самый кончик круглого носа на круглом лице.

— Это и есть ученица мага?

Второй являл полную ему противоположность: высокий, сухощавый, в богатом винного цвета жилете с затейливой золотой вышивкой, на лице — скучающее выражение. Узкая острая черная бородка аккуратно подвита на конце. Маг вытянулся в кресле, задрав ноги на стол. На столе перед ним лежала груда коротких и толстых, словно обрубленных, золотых брусочков и сумочка черного бархата, доверху полная сверкающих алых камешков. Он как раз работал с двумя брусками: губы его чуть двигались, вокруг шелестела магия. Маг искусно соединял брусочки друг с другом, и золото истончалось под его пальцами, превращаясь в узкую ленту.

— А это Рагосток Блистательный, — представил Солья.

Рагосток ничего не сказал, даже головы не поднял, разве только на краткий миг: скользнул по мне беглым взглядом и тотчас же обо мне позабыл — такое ничтожество, конечно же, не стоило его внимания. Но его равнодушие мне было куда предпочтительнее суровой подозрительности Алоши.

— И где тебя Саркан нашел? — осведомилась она, поджимая губы.

По-видимому, к тому времени некую версию спасения королевы они уже выслушали, но принц Марек и Сокол, понятное дело, не потрудились изложить те части истории, которые их не устраивали, да и знали они далеко не все. Я принялась сбивчиво, нескладно объяснять, как именно судьба свела меня с Сарканом, — а Сокол так и сверлил меня настороженно-внимательным взглядом. Про Дверник и мою семью я постаралась сказать как можно меньше — Сокол уже воспользовался Касей как орудием против меня.

Я позаимствовала тайный страх Каси и попыталась намекнуть, что моя семья сама захотела предложить меня Дракону; я не забыла упомянуть о том, что мой отец дровосек (я уже знала, что на дровосека они посмотрят свысока), и имен по возможности не называла. Я говорила «деревенская старица» и «один из пастухов» вместо «Данка» и «Ежи», и выставила дело так, будто Кася — моя единственная подруга, а других нет и не было, прежде чем, запинаясь, пересказала историю ее спасения.