Посредник. Противостояние (СИ) - Авсаджани Уча - Страница 31

Благодаря проделанным ухищрениям он бы не упал, зато если стражники ворвутся в комнату до того, как он достигнет кромки воды или поверхности скал (впомнив их острые вершины, Глеб поежился), то они смогут за веревку же втянуть его обратно. Главным в таком случае было оказаться рядом с водой так близко, чтобы можно было обрезать простыню и прыгать. Глеб схватил со стола незамеченный им ранее почти игрушечный ножик, непредусмотрительно воткнутый кем-то в поросенка, и, довольный, что смог так быстро найти решение, бодро зашагал к окну.

У самого края он отметил, что, похоже, страже надоело возиться с дверью, и они пошли за тем, что могло бы ее выбить. Надо было торопиться. Глеб развернулся к двери, и, чувствуя, как улетучивается его уверенность, немного присев, ступил на внешнюю стену своей обновленной темницы, как вдруг раздался голос, заставивший его замереть на месте.

– Ваше просве... Глеб, -- сказала принцесса Клея с другой стороны двери тихо, но отчетливо. – Позвольте все объяснить. Прошу, впустите меня.

От неожиданности Глеб чуть не потерял равновесие, что грозило превращением его побега в свободный полет. Обеими руками ухватившись за простыню и натянув ее до предела, он замер. Дело было не в том, что появление здесь принцессы было крайне необычным. В конце концов, ее могли уговорить попросить его впустить стражу добровольно, чтобы не пришлось ломать наверняка дорогую дверь. Тем, что заставило Глеба на миг позабыть, что он должен бежать, и бежать быстро, был голос, точнее интонация, с которой она произнесла фразы. Простенькие фразы, с парой слов в каждой, но и этого хватило, чтобы уловить изменившееся к нему отношение. В голосе принцессы больше не слышалось надменности, недоверия и скрытой угрозы. На этот раз там были жуткий интерес, любопытство и даже... нотки почтения. Отметил он и то, что Клея обращалась к нему на «вы».

Почему-то Глеб верил, что принцесса говорила искренне, не пряча за спиной дубинку в виде толпы его палачей. Он оглянулся назад на бескрайнее море, голые скалы внизу и одиноко летящую в небе птицу. Все это означало свободу. И она была рядом, стоило только протянуть руку, несколько раз взмахнуть ногами, и можно было использовать второй шанс на спасение. Он рисковал, и риск был велик. Его жизнь была поставлена на кон, и выходить из партии проигравшим ему не хотелось.

– Глеб, можете выйти, когда будете готовы. Никто вас не побеспокоит, – вновь донеслось из-за двери, мешая ему сделать выбор.

Он не мог ждать. Лучше было умереть, чем проводить в неведении пусть даже пару минут. Пережитые испытания, когда он несколько раз мог и должен был погибнуть, когда без конца спасал других, и был спасен сам, словно притупили его чувства, в том числе ощущение опасности.

Будто забыв о существовании раскрытого окна, пребывавшего в центре его внимания все утро, Глеб рывком подтянул себя по простыне. Задвинув шторы и развязав узел на пояснице, он решил не отрезать пути к отступлению и забросил веревку под стол, еще раз зачем-то проверив, надежно ли та держится на ножке стола. Убедившись, что края белой простыни нигде предательски не выглядывают, он поднял с пола ставший для него кинжалом канделабр, заткнул нож за пояс и крадучись подошел к двери.

Убрав стул, Глеб посмотрел на ручку единственной преграды, отделявшей его от внешнего мира. Набрав в грудь побольше воздуха, он приоткрыл дверь и выглянул в коридор. Его встретили лишь застывшие в немом величии гобелены да без конца подмигивавшие факелы. Принцессы Клеи нигде не было видно, и он уже не мог сказать точно, действительно ли она стояла здесь пару минут назад, и вправду ли он слышал ее голос. Возможно, утомленный рассудок сыграл с ним злую шутку, послав существующие только в его голове фразы, чтобы отвлечь от опасного путешествия по внешним стенам дворца.

Глеб вздрогнул и постарался отогнать от себя подобные мысли. Ему и так грозила смертельная опасность, и обнаружение того, что он свихнулся, точно не пошло бы ему на пользу. Надо было просто двигаться вперед и не думать. Глеб откуда-то знал, что через пару шагов, за злополучным поворотом, все станет ясно. Однако с каждой секундой идти было все труднее, и он замедлил шаг, до конца не уверенный в том, хочет ли знать, что ждет за углом. Ко всему этому добавилось чувство дежавю, беспрестанно отзывавшееся где-то под ложечкой и без устали спрашивавшее, не окажется ли он опять один на один со стражей, теперь уже оправившейся от недоразумения и приведшей товарищей, от которых не убежать и не скрыться.

До поворота оставалось всего ничего, когда он услышал шепот. Казалось, что там, а не за окном, и было море, отзывавшееся человеческими голосами и то ли зовущее его к себе, то ли советующее убираться обратно. Терпеть стало невыносимо, и, влекомый таинственными звуками и желанием выведать свое психическое состояние, Глеб побежал. Он буквально влетел в поворот и столкнулся с кем-то, сбив того с ног.

Снизу на него глядела виноватая физиономия Севаки. От неожиданности Глеб попятился. Начальник слуг дернулся вперед, и мальчику почудилось, что через мгновение он распробует тяжелое прикосновение такого же тяжелого сапога, но всегда строгий Севака лишь сконфуженно улыбнулся и, не торопясь подниматься на ноги, застыл в нелепой позе на коленях, преклонив голову к каменному полу. Поступок мужчины удивил Глеба даже больше того факта, что стража не убила его на месте, позволив вернуться в комнату. Однако, рассеянно подняв глаза, он наткнулся на то, что не укладывалось уже ни в какие рамки его нахождения в этом месте.

В нескольких метрах от начальника слуг, заполнив обозримую часть коридора, в таких же нелепых фирменных позах распластались несколько дюжин человек. Плавно ложившийся на стены и гобелены мерцающий свет факелов будто стыдливо избегал касаться спин уничижительно застывших существ, однако то и дело украдкой поднимаемые головы дали Глебу возможность опознать нескольких присутствующих.

Тут были почти все, кого он знал. Его неприветливые товарищи по кухне, нарастившие мускулы разносчики еды, всегда немного сутулившиеся уборщики внутренних покоев дворца, немногословные охотники, пара стражников, чего там, даже Джая с Анкуром неуютно застыли где-то в массе людей. Еще удивительнее нелепой ситуации были беззлобные, заинтересованные и, порой, восхищенные взгляды, которыми то и дело награждали Глеба снизу вверх.

Глеб уже собирался повторить свой недавний трюк с побегом в комнату, подумав, что спуск на простыне из окна не был, в сущности, плохой идеей, как вдруг заметил силуэт единственного стоящего на ногах человека. Тот находился поодаль, в самой гуще застывших на коленях людей, возвышаясь над ними как дерево посреди кустарника. Несмотря на то, что расстояние и тусклый свет не давали возможности различить его лица, Глеб догадывался, кто это. И, когда осторожно пройдя между почтительно расползавшимися в стороны людьми, перед ним предстала принцесса Клея, он воспринял это в порядке вещей. Глеб просто больше не был способен ничему удивиться, за последний час исчерпав запасы этого чувства на многие дни вперед.

Принцесса на миг остановилась, вперив в него карие глазища, а затем, не обращая внимания на творящееся вокруг безумие, прошла рядом, головой приглашая следовать за ней.

Они безмолвно поплыли по коридору и так же без слов вошли в комнату, из которой Глеб никак не мог выбраться все это злополучное утро. Принцесса сама закрыла дверь, медленно приблизилась к столу с остывшими явствами и опустилась на стул. Глеб, которому поступок Клеи напомнил о его месте во дворце (да и только ли там?), остановился за ее спиной, ожидая команды наполнить кубок красной жидкостью.

– Отныне и впредь разрешаю сидеть в моем присутствии, – великодушно сказала принцесса, не поворачивая головы.

Глеб, хоть и стоял рядом, подумал, что ослышался. Он еще ни разу не видел ни одного слугу, сидевшего при королевских особах.

– Можете занять место передо мной, – будто услышав его мысли, добавила девочка.