Искаженное время (СИ) - "Deacon" - Страница 26

Ингемар, напротив, казался Мирии куда менее понятным. Если Рейвена можно было читать, как открытую книгу, да и разговор его был плюс-минус понятен, то история капитана Ларсена как минимум была напечатана шифровальной машинкой «Энигма». Он говорит совершенно непонятными терминами, постоянно рассказывает про космос и, что еще не понятнее, ощутимо превосходит в физической силе всех остальных. Когда он вызвался на арену против лучшего воина Османской Империи, Мириа поняла, что имеет дело с одним из самых отважных людей среди всех, кого знает. Ингемар был безупречным лидером, неунывающим и при этом рассудительным, и в то же время у него доброе сердце. Он также как и Рейвен захотел спуститься в шахту за угодившим в беду ребенком. К тому же Мирии казалось, что капитан имеет какое-то влияние на Лилит. Он словно отогревает ледяное сердце графини, и женщина сменяет гнев на милость после каждого их разговора. Иногда Мириа замечала, что между этими двумя проскальзывает симпатия, во всяком случае, со стороны Ингемара это чувствуется. Хотя периодически капитан ведет себя, как последний ловелас, не забывая флиртовать и с самой Мирией, порядочной замужней девушкой. Благо, ведьма не ревнует и не насылает на нее порчу в виде облысения или ужасных бородавок.

Что касается Лилит, Мириа восхищалась ее грацией и величием. Даже находясь в столь ужасном месте, графиня оставалась истинной дворянкой. На королеву можно надеть бусы из ракушек, и она будет носить их, точно бриллиантовое колье, в то время как крестьянка и в драгоценностях будет оставаться простушкой. Да, Мириа восхищалась этой женщиной, но одновременно ужасалась ее хладнокровием. Лилит не интересовала судьба детей, которые попали в передрягу, и она ни на секунду не проявила рвения хотя бы успокоить их. По-настоящему стало страшно, когда ведьма начала колдовать. Ее магическая сила буквально рвалась наружу, и быть может, нужно быть такой холодной снаружи, чтобы сдерживать непокорный огонь внутри. Каково это жить в постоянном страхе, что однажды тьма вырвется и захватит разум. Не только ведьма подчиняет магию, магия тоже может подчинить ведьму. Своеобразный контракт с тьмой, который нельзя разрушить одним щелчком пальцев. Что сделало Лилит ведьмой? Каково это – оставаться дворянкой и при этом скрываться от инквизиторов? Каково это – носить столько масок одновременно и не терять собственного лица?

Наконец коридор уткнулся в тяжелую дверь, и путники замерли, прислушиваясь. Луч фонаря лизнул табличку с надписью «Главврач. Дж.ле Корбюзье».

- Его кабинет..., - выдохнула Мириа.

- Спокойно, крошка. Раз высаживаться на вражескую планету, то хотя бы с улыбкой, - подмигнул ей Ингемар и осторожно приоткрыл дверь. Вспыхнул свет, и у капитана появилась возможность быстро осмотреть помещение, где, благо, никого кроме трупа, не оказалось.

- Его положили здесь, как утку, которую принес охотничий пес, - голос француза задрожал. Раненный Жан с трудом приоткрыл глаза и в тот же миг потерял сознание. Рейвен помог подхватить его, чтобы тот не упал.

Они вошли в кабинет медленно, и тогда Ингемар осторожно приблизился к трупу и поднял валяющийся рядом с ним ключ от катера.

- Есть контакт, - прошептал он, но в тот же миг все вздрогнули, увидев, как за их спиной обрушивается тяжелая решетка и закрывает доступ к выходу. Лилит судорожно вцепилась в прутья, понимая, что они оказались в ловушке. Кто-то специально заманил их сюда, точно желая извращенно развлечься, убивая своих жертв.

Огромное помещение, больше похожее на читальный зал библиотеки, откуда убрали стеллажи, выглядело зловеще. То ли тридцать, то ли даже сорок метров было расстояние между противоположными стенами, но нигде нельзя было спрятаться, негде было укрыться. В центре стоял небольшой письменный стол, у противоположной стены высокие полки, заставленные карточками больных и научной литературой.

Внезапно в тишине раздался тихий щелчок механизма, и тяжелые стеллажи с книгами начали разъезжаться в стороны, открывая проход.

- Твою мать..., - вырвалось у Рейвена, когда двух с половиной метровое существо вышло им навстречу. Та же белая водянистая кожа, что и у остальных, но глаза твари были зашиты грубыми черными нитками. На голове, точно лавровый венец, водружалась знакомая уже по вырезке в газете «Диадема разума», частично скрытая кусками нависшей кожи. Руки существа практически волочились по земле, точнее безобразные когти, как у тварей в комнате с колоннами.

- Ле Корбюзье? – неуверенно произнес Ингемар.

- Хочешь обменяться с ним рукопожатиями? – шепнул Рейвен, вытаскивая из-за пояса гранату. Если не атаковать сейчас, существо может приблизиться, и вся группа окажется в зоне поражения.

- Подожди... Может, сможем договориться. Может, это еще разумное существо... Послушайте, мы не хотим зла! Мы всего лишь хотим уйди домой! – последние слова Ларсен произнес уверенно и спокойно, не желая спровоцировать тварь на агрессию.

Существо не двигалось, и тогда француз не выдержал. Видя открытый проход за спиной чудища, он медленно опустил своего раненого товарища на пол и начал красться вдоль стены к выходу, надеясь, что тварь слепая и его не заметит. Ингемар и Рейвен переглянулись, понимая, что хитрый ублюдок решил сбежать, пока Ларсен привлек к себе внимание. Но когда француз поравнялся с существом, оно направило руку в его сторону, и что-то мелькнуло на его ладони. Мужчина замер, боясь пошевелиться. В тот же миг острые когти твари стремительно начали расти, точно четыре заточенных кинжала, и уже через мгновение тело француза развалилось на куски. Мириа невольно вскрикнула, а Ингемар и остальные беспомощно попятились назад.

- Хочешь крови, исчадие? – прошипела Лилит. – Что же... тебе придется постараться!

Ингемар первым швырнул гранату. Взрыв нанес существу урон, однако оно стало восстанавливаться так быстро, что Рейвен тут же пустил в ход последнюю гранату, пытаясь добить чудовище. Еще один взрыв, а толку практически никакого.

В тот же миг существо резко выбросило руку вперед, и что-то мелькнуло на его ладони вновь. Казалось, тварь сканирует своего врага, отмечая среди них самых опасных. Несмотря на урон, доставленный Ингемаром и Рейвеном, чудовище метнуло когти в сторону Лилит. Женщина едва успела защититься заклинанием. Черная дымка окутала ее, но от удара когтей о черную дымчатую поверхность раздался жуткий треск, точно ломается металл.

- Слишком силен..., - прошептала Лилит, чувствуя, что чудовище вот-вот пробьет ее щит. Существо стремительно приближалось к группе, и Мириа с Ингемаром выпустили в его голову последние пули. Тварь этого даже не заметила. Она задействовала вторую руку и атаковала Ларсена, чувствуя в нем вторую по важности угрозу. Капитану чудом повезло увернуться от когтей твари, но именно в этот момент Рейвен успел приблизиться к существу настолько, чтобы с размаху рубануть его руку топором в области локтя. Та повисла безвольной плетью, и существу пришлось атаковать второй рукой, пока поврежденная восстанавливается. На миг он оставил Лилит и замахнулся на Рейвена. Увернуться парень не успел. Когти должны были разрубить его на куски, и полицейский зажмурился, понимая, что конец, но...

Что-то остановило тварь.

«Лилит?» - промелькнуло в голове Рейвена, но это была не ведьма. Графиня нанесла следующий удар, который практически оторвал чудищу вторую руку. Харта спас тот, кого Лилит официально признала магической бездарью – Ингемар. Видимо, капитан сам не ожидал того, что силой мысли сможет сначала помочь Лилит удержать щит, а затем и вовсе оттолкнуть уродливые когти от Рейвена. Значит, в пустыне скорпиона раздавил не колдун, а он сам?

Вот только самому Ларсену тоже досталось. Вспышка головной боли едва не заставила его вскрикнуть, из носа пошла кровь.

- Капитан..., - прошептала Мириа, бросаясь к нему.

- Нормально, детка. Космический насморк, мать его! – тряхнув головой, Ингемар заставил себя усмехнуться и вытер кровь рукавом рубашки.

- Будешь еще распускать лапы, тварь? – прошипела ведьма, видя, что ее заклинание успешно оторвало чудовищу руку. В ту же минуту Рейвен замахнулся топором и наконец отрубил вторую.