Книга семи печатей
(Фантастика Серебряного века. Том VI) - Ярославец Василий - Страница 12

И страдание опускалось между ними, как черная занавесь. И только бриллиант сверкал во мраке, пронизывая своим блеском тьму страдания…»

На этом рукопись прерывалась.

Что должно было быть дальше, я не знал… Я и теперь на знал ничего, хотя все это было написано моей рукой в состоянии какого-то странного гипнотического транса.

Я так устал в эту ночь, что не раздеваясь упал в постель и спал, как убитый, до десяти часов утра.

Об отъезде я уже и не думал…

…Это было вчера.

Она подошла внизу к стене моей башни и подняла на меня свой взор. И я почувствовал такую любовь к ней, что заплакал.

Я воскликнул, не помня себя:

— Кларимонда! Наконец-то ты пришла!

— Да, я пришла! — ответила она, и мое сердце вздрогнуло, услышав ее голос. — Возлюбленный мой! Ты страдаешь, ты изнемог! Как жестоко он поступил с нами!

— Кто «он», Кларимонда?

— Разве ты забыл? Тот человек, чье имя я боюсь произнести… Он так ненавидит нас.

— Разве нас кто-нибудь ненавидит, Кларимонда?

— О, да! — печально ответила она. — Ведь это он заточил тебя в башню…

Я почувствовал смутную тревогу от этих слов… Что это значит?..

— Меня никто не заточал. — возразил я. — Я нахожусь в башне по своей воле и могу выйти из нее, когда хочу. Хоть сейчас.

Она радостно засмеялась:

— О, выйди! Приди ко мне!

Я отошел от окна, чтобы пойти к ней… Но со мной случилось головокружение. Я упал и ничего не помню, что было далее… Очнулся я за письменным столом. Уже светало…

Я несколько раз перечитал, что было написано далее в повести о Кларимонде… Это так странно. Это похоже на бред… Я не сомневаюсь, что я уже любил когда-то Кларимонду — в прежней моей жизни… Но я не думал, что это такая трагедия, и что это…

Я должен навести справки у маркиза…

«Мольде (Норвегия), 15 июня 19…

Дорогой друг!

Во время моего летнего отдыха я избегаю заниматься умственным трудом и не выношу писем, как активно, так и пассивно. Поэтому я был смущен, получив Ваше неожиданное послание, да еще с такими романическими запросами. Ради Вас я нарушу мое летнее молчание, но под непременным условием: Вы посвятите мне что-нибудь из Ваших последних произведений, написанных Вами в замке Боклэр.

Помещение, которое Вы занимаете в замке, т. е. Южная башня, конечно, имеет, как и все в замке, свою историю. Разве я ничего не говорил Вам о ней?

Эта башня имела в разное время разные назначения. Я могу сообщить Вам некоторые исторические данные, полагаясь, впрочем, исключительно на свою память, так как у меня под руками здесь нет документов. Если Вы не поленитесь порыться в архиве (ключ у Ланглуа), то Вы, вероятно, установите более точные даты и данные.

Наш замок построен моим предком, Филиппом Красным, в 1214 году. Вначале это было довольно скромное произведение архитектурного искусства. Замок имел тогда четыре башни по углам, по числу стран света, и неизбежный «донжон» посредине. Одна из этих первобытных башен и была та башня, в которой Вы ныне обитаете. Какой вид она имела в те давнопрошедшие времена, я к сожалению, не знаю. Наши фамильные гравюры не восходят до того времени.

Филипп Красный был несчастлив в семейной жизни. Он был убит своей супругой, которой не нравилось, что он имел красные волосы и (что гораздо существеннее!) мешал ее связи с пажом… Убийство, мой друг, к сожалению, произошло в Вашем помещении. В старинной хронике нашего замка говорится о пятнах крови, которые в годовщину катастрофы выступают на полу и на стенах. Я никогда их не видел, но надеюсь, что Вы, как поэт и фантазер, будете счастливее меня в этом отношении.

Итак, в Вашем помещении находилась когда-то спальня бедняги Филиппа. Позднее (приблизительно в конце четырнадцатого века) потомок Филиппа, аббат Луи, или Клод- виг, под влиянием религиозного экстаза заточил себя в спальне своего злополучного предка и уморил себя там голодом… Воображаю, какая обстановка была тогда в Вашей башне и какой воздух!

Но это обстоятельство не смутило позднейших владельцев замка. Замок был капитально перестроен и расширен. Башню, где скончался от неправильно понимаемой диеты аббат Клодвиг, проветрили и привели в жилой вид. И там справляла свою брачную ночь прелестная Розамунда, супруга Франсуа-Шарля, пользующаяся в нашей хронике большой и, увы, весьма скандальной известностью. Доподлинно известно, что, кроме доброго Франсуа-Шарля, в занимаемой Вами башне пользовались правами супруга и многие другие лица. Некоторые из них хорошо известны и в официальной истории нашей страны. Кроме любви, мадам Розамуда охотно занималась политикой. У нее был свой политический салон, и салон этот помещался в ее спальне… И я не ошибусь, если скажу, что в те времена Ваша башня была не только очагом семейных клятвонарушений, но и одним из департаментов государственного управления.

Потом в ней долгое время обитали только крысы и летучие мыши, потому что мадам Розамунда при ее сангвиническом темпераменте не могла успокоиться даже после своей кончины и стала являться в своей бывшей спальне в виде привидения. Хотя она являлась только мужчинам и притом лишь красивым и физически сильным, однако, ее комнату заколотили, потому что, мой друг, даже и физически сильные мужчины бывают подвержены страху.

Еще позднее (это было, я думаю, в середине XV-го века) Ваша башня служила тюрьмой… Правда, это была довольно приличная для того времени тюрьма, но тому, кто был в ней заключен, от этого не было легче…

Когда я дошел до этого места в письме маркиза, у меня закружилась голова и что-то толкнуло меня в сердце. С большим трудом я поборол охватившую меня слабость и сквозь застилавший глаза туман прочел то, что было написано дальше…

«…Эта история немного напоминает историю Ромео и Джульетты, печальнее которой, как известно, нет ничего на свете…

Он любил ее. Она платила ему такой же любовью. Но их счастье было погублено злым дядей, который встал молодым влюбленным поперек дороги.

Эта история вошла в некоторые средневековые “фаблио” и, быть может, уже известна вам. Она проста и наивна, как и все эти средневековые новеллы, и немного жестока…

Он, т. е. герой нашей повести, молодой человек лет восемнадцати, жил у своего дяди, маркиза Этьена де Боклэра. Она была столь же молодая девушка неизвестного происхождения, но очень известная во всей округе своей красотой. Наш молодой человек пожелал соединиться с ней узами законного брака. Но дядя, который, по-видимому, сам имел виды на эту девицу, решительно воспротивился этому браку и решил устранить племянника с дороги.

Он был человек хитрый и, по-видимому, большой руки формалист и педант. Он мог бы устранить юношу без всяких церемоний, но предпочел оформить устранение и придать ему характер печальной необходимости.

Он обратился за советом к предсказателю, и этот последний — несомненно, мошенник — торжественно объявил маркизу де Боклэру, что ему отнюдь не следует допускать никакого сближения его племянника с упомянутой девицей. Ибо в тот самый момент, когда влюбленные соединятся, он, то есть маркиз де Боклэр, мгновенно падет мертвым, к ужасу и печали всего населения…

Мог ли маркиз Этьен де Боклэр допустить такой финал? Умерщвлять племянника было ему неудобно, и он решил заточить его в тюрьму в собственном замке и строго наблюдать за юношей, чтобы тот не ускользнул из тюрьмы и как-нибудь не соединился с предметом своей страсти…

Бедные влюбленные были разлучены. Они были разлучены. Он был посажен в ту самую башню, в которой сейчас обитаете Вы, а она… могла изредка видеть его в окне башни…

Вы спросите, каков был конец этой печальной истории? Он был не менее печален: молодой человек просидел в заключении долгие годы (ему не удалось пережить дядю). И он так и умер в своей башне от туберкулеза — если тогда уже существовал туберкулез. Возможно также, что он уморил себя голодом, подобно своему предку, аббату Клодвигу… A она просто исчезла… Если хотите, дополните этот конец своим воображением.