Хедин, враг мой (сборник) - Перумов Ник - Страница 30

Матфей открыл было рот – и снова закрыл. Открыл и закрыл опять, словно рыба, выброшенная на берег.

«Читает мысли. Мысли читает, мерз… удивительная девочка».

Он резко повернулся, не удостаивая Ирму взглядом.

Нет, нет, подальше от неё. Подальше. Потом поговорим с господином Двейном, он к словам Матфея внимателен, он этого так не оставит!

Ирма осталась торчать у окна. Ну и бездна с ней! Плевать он хотел на эту девчонку. Да, в голову заглядывать малолетняя дрянь умеет, не отнимешь. Впрочем, госпожа Соллей бездарность бы сюда и не притащила, ясно, что девка – талант. Только злая, словно мстит за кого-то. Ну или кому-то.

Впрочем, может, и мстит. Особенно если и впрямь её вытащили из трактира. Есть ведь любители подобных малолеток…

– Матфей! Вот ты где!

– Господин Кор Двейн. – Матфей поспешно поклонился.

Великий чародей размашисто шагал навстречу ему по галерее. Снизу, со двора, донёсся знакомый уже рёв – госпожа Соллей ещё не закончила ежедневную экзекуцию, учиняемую демону.

– Слышу, слышу, моя сестра уже упражняется, – улыбнулся волшебник, и Матфей тотчас закивал, соглашаясь. – А, там никак и Ирма торчит, очереди своей ждёт? Ну, пускай себе их, а мы с тобой, Матфей, кое-чем посерьёзнее займёмся. Иди за мной.

С галерей узкая лестница за неприметной низкой дверью спускалась на первый этаж и ниже, в подвалы. Там Матфей никогда не бывал, хватало его собственной кельи – то есть не кельи, комнаты, конечно, – да библиотеки с кухней. Остальное его не очень интересовало.

Вернее, интересовало до определённого предела. Стоявшие в парадных коридорах крепости жуткие чучела монстров, как он убедился, были если и не совсем живыми, то, во всяком случае, и не совсем мёртвыми, так что без нужды Матфей старался не бродить по тёмным переходам.

– Видел, как сестра моя с демоном разделывается? – не оборачиваясь, бросил Кор Двейн.

– Да, господин, – заторопился Матфей. – Видел, как есть, во всех видах! Могучая она чародейка, господин Двейн, аж завидки берут!

– Не завидуй, – хохотнул волшебник. – И ты таким станешь и, может, даже её и превзойдёшь.

– Ы-ых, господин Двейн, хорошо бы! Я стараюсь…

– Знаю, – остановил его излияния хозяин. – Потому и говорю с тобой. У каждого чародея, Матфей, есть что-то своё, особое, лучше других получающееся…

– Да-а, вот Ирма, ученица госпожи Соллей, мысли читать умеет… – кажется, это получилось слишком уж жалобно.

– О-о, – засмеялся волшебник, – тебе тоже досталось? Огонь-девка, с перцем, да и только! Ей на зубок не попадай, враз раскусит!

– Господин Двейн, а почему я так не могу?

– Я к тому речь и веду, мой юный нетерпеливый друг. У Ирмы к этому склонность, да в придачу моя сестра очень, очень хороша именно в такого рода делах. Так что удивляться тут нечему. У тебя – другое есть.

– Что же, господин Двейн? – с надеждой осведомился Матфей.

Чародей вновь рассмеялся:

– Эк тебя приложила Ирма-то. До сих пор отойти не можешь.

– Да уж… приложила… – пробурчал Матфей, понурившись. – Как мальчишку…

– Чтение мыслей против распространённого мнения, – спокойно сказал Кор Двейн, продолжая спускаться по ступеням, – при наличии способностей не такое уж сложное дело. Твой же талант, Матфей, совсем в ином… – он сделал паузу, оглянулся на бледного клирика, хлопнул того по плечу, – у тебя получится повелевать демонами. У тебя куда легче пойдут заклятия их призвания, подчинения и повелевания. Недаром ты именно с этого начал, ещё там, в своём родном мире. Ирма хоть сто лет потратит, а твоих высот в этом деле не достигнет.

Матфей аж покраснел от удовольствия.

– Что хочет спросить мой юный друг?

– Господин Двейн… это приятно и вообще, и всё такое, но… почему такая разница? Вы ведь мне объясняли, что всё дело – в себя верить, не бояться, силу направлять… Вот почему Ирма мысли прочесть может, а я – нет?

– Потому что я тебя этому ещё не учил, – безмятежно сказал Кор. – Хотя покажу тебе эти чары в своё время. Нет, Матфей, всё не так просто. Любой маг работает с силой. Больше ему работать просто не с чем. Но… вот скажи, почему одних можно научить кружева плести, а других, хоть всю палку о них изломай, – ни в какую? Склонность, сродство, талант – называй, как хочешь. Не вдаваясь в ненужные тебе подробности, скажу просто: радуйся тому, что у тебя такой талант вообще сыскался. А то кончил бы, как те, что у нас во дворе огнешары мечут. Им очень, очень долго придётся стараться, пока хотя бы самые простые заклятия из тех, что ты давно уже освоил, получатся, как у тебя с первой попытки. Так что, хочешь мысли научиться читать? Научу. Особенно тогда, когда люди взволнованы, или злятся, или, напротив, радуются.

«И узнаю, кто что про меня думает! – с вожделением подумал Матфей. – Узнаю, кто из прислужниц будет не прочь…»

Он испуганно втянул голову в плечи. Ой, ой, а вдруг господину Двейну это не понравится? Вдруг он тоже сейчас его мысли прочёл?

Но чародей преспокойно шагал себе по ступеням, не глядя больше на Матфея. Верно, решил, что лекция закончена.

Чадящих факелов на стенах тут не водилось. Не марал Кор Двейн руки и творением каких-нибудь там «летающих огоньков». Нет, их просто сопровождало пятно света, бравшееся совершенно ниоткуда.

Позади оставался марш за маршем. На площадках – глухие стены, однако Матфей подозревал, что там просто скрыты потайные двери. Иначе зачем и огород такой городить?

– Ещё немного совсем, Матфей. – Кор Двейн, конечно, почувствовал его беспокойство. – Что поделать, некоторые вещи приходится прятать глубоко. Ты сейчас убедишься сам.

Лестница закончилась глухим тупиком, вырубленным прямо в граните. И, конечно, никаких следов какой-либо двери.

Волшебник протянул руку, и Матфей дёрнулся, вздрогнув от внезапного болезненного укола. Указательный палец Кора Двейна чертил прямо в воздухе огненную дугу. Миг – и перед ними появилось подобие дверной створки, словно торопливый набросок на бумаге.

– Этого хватит, поверь. – Кор Двейн изобразил на створке изгиб, сильно смахивавший на дверную ручку. – Открываем…

Огненный контур повернулся на невидимых петлях. Отчего-то Кор Двейн не открывал порталов, уже знакомых Матфею, а применял иное, куда более сложное и запутанное заклинание, да к тому же и странно закольцованное. Большего клирик понять просто не успел, дверь открылась.

За ней колыхалась синеватая тьма, сквозь неё время от времени пробивались алые сполохи.

– Прыгай, – просто сказал Кор и исчез.

Матфей судорожно сглотнул, ноги у него вдруг затряслись, но деваться было некуда. Он шагнул через порог – и провалился в пустоту.

Засвистел ветер в ушах; он камнем ринулся вниз… но не успел даже крикнуть. Незримая рука подхватила его, останавливая падение, поворачивая так, что обутые в сандалии ступни мягко коснулись земли – или что тут у них вместо?

Над головой плавала густо-синяя мгла, словно кто-то плеснул в воду чернил. Меж синими клубами вились, точно живые, яркие огненные нити, совершенно точно выбиравшие сами, куда им двигаться.

Матфей стоял на чём-то вроде густо заросшего луга. Серая трава до середины голени; мягкая, она казалась неживой, ненастоящей. Да и то сказать, как бы здесь смогло расти хоть что-то? Солнца-то нет. Разве что господин Двейн позаботился каким-то образом.

Синяя мгла с алыми прожилками сливалась в непроглядную завесу шагах в двадцати от них, а прямо посреди открытого пространства на серой траве ничком лежала женщина в изорванных остатках некогда роскошного чёрного с блеском платья. Спутанные длинные волосы цвета воронова крыла закрывали всю спину. Ноги, открытые выше всех и всяческих пределов, исцарапанные, были вытянуты. Матфей растерянно замигал. Такого он ещё не видывал.

Остатки платья выдавали богатство его обладательницы. Очень большое богатство.

– Это, мой юный друг, – невозмутимо сказал Кор Двейн, – весьма, весьма ценная наша пленница. Ценная настолько, что удержать её мыслимо только здесь. В особом пространстве, не в обычной камере.