Мятежница (СИ) - Эльденберт Марина - Страница 46

Анну и всю ее свиту вероломно убили, магию — забрали. Об этом нифрейцы узнали, когда раудийская армия подошла к вратам Ортоса, чтобы пойти войной на нашу страну. Раудийскому князю было мало княжны и дружбы с Нифреей, он хотел заполучить Древо. Говорят, что его армия прошла несколько рубежей Врат, прежде чем навсегда сгинуть в Лабиринте. Никто и никогда не подходил к Нифрейе так близко.

Никто, кроме Кейна Логхарда.

Я столько раз слышала эту историю: сначала в детстве от отца, затем от придворных в замке Норг. Ее пересказывали с печалью и яростью в сердцах. Но совсем не помню, чтобы кто-то упоминал Артан. Об артанской армии и ее правителе заговорили гораздо позже, после того, как у власти стал Логхард, которого в народе очень быстро окрестили Мраком.

Мог кто-то из свиты княжны выжить? Некоторые фрейлины получали место подле княгини не только благодаря знатному положению, а потому что обладали различными магическими талантами. Например, моей матери подчинялись магия земли и магия разума. Среди нифрейского дворянства вообще было много тех, кто умел читать чужие мысли или закрывать от других магов свои. Конечно, их сила не шла ни в какое сравнение с родом Фэранса, и уж тем более рядом не стояла с могуществом Кейна. Его матерью вполне могла быть одна из фрейлин из свиты княжны Анны, но…

Кого я обманываю? Дар артанского князя настолько силен, что он может быть только внуком княгини.

Во рту пересохло, от собственного открытия закружилась голова. Потому что передо мной сидел прямой наследник нифрейского трона. Мой князь. Тот, кому я обязана служить ценой своей жизни. Тот, кому по праву принадлежит Древо.

Эта новость морской волной сбила меня с ног и утащила под воду целиком. Почему мысль о таком не пришла мне в голову в самом начале? Особенно зная, что Кейн — маг разума. Сильнейший маг разума!

Хотя почему я должна была так подумать?

Обычно дар мага соответствует магии ближайшего источника, расположенного на землях, где он рождается. Так, среди маннцев много каменных магов, среди артанцев — огненных. Но бывает и такое, что природа шутит и дарит иную силу. Или не дарит вовсе, как случилось со мной. Кейн вполне мог просто родиться со склонностью управлять чужим сознанием, а не унаследовать ее. Я приняла это на веру и не задумывалась, что может быть иначе.

Просто не задумывалась.

Но если Кейн наследник, то я должна ему обо всем рассказать. Про то, кто я такая. Про княгиню. Про Древо.

«Никому не рассказывай об этом. Никому не доверяй свои мысли», — в памяти зазвучал напряженный голос ее светлости. От воспоминаний о той по-настоящему страшной ночи сердце защемило от боли. Перед глазами снова возник занесенный княгиней кинжал и смертоносный удар, навсегда оборвавший ее жизнь. А затем Мрак, переворачивающий тело ее светлости носком сапога и приказывающий сжечь высохшее Древо.

«Тварь».

Так он сказал. Ярость, сверкнувшую в его голосе и во взгляде, ярость, вспыхнувшую в моей душе, я вряд ли когда-нибудь забуду. Даже сейчас меня передернуло, пусть с тех пор произошло много всего.

Как можно так обращаться со своей бабушкой, пусть даже покойной? Зачем идти войной на родину собственной матери? Почему нельзя просто договориться? Зачем завоевывать свой народ и грабить богатства, которые принадлежат тебе по праву? Не разрушать Врата Ортоса, как злейший враг, а войти в замок Норг светлейшим князем.

Вопросов было гораздо больше, чем ответов. Это все просто не укладывалось в моей голове.

Княгиня приказала передать частицу Древа князю Броку, как единственному наследнику. Доверила источник мне, чтобы Мрак не мог прочитать мои мысли. Значит, ей наверняка было известно о его даре. Но знали ли Кейн и ее светлость о том, кем приходятся друг другу?

— Кем она была? — спросила едва слышно.

Кейн будто очнулся от забытья, потому что сначала посмотрел на меня непонимающе. А после мгновенно закрылся привычной ледяной броней.

— Наложницей моего отца, — ответил коротко.

— Кем она была до того, как стала наложницей?

Наши взгляды встретились, мое сердце гулко билось в груди, отсчитывая мгновения ожидания. По тому, как Логхард сощурился, я поняла, что он колеблется, и ждала ответа.

— Уже поздно, фрейлина. Ложись спать.

Я едва не застонала от разочарования, к которому примешалась горчинка обиды. Демонстративно отвернулась от него к пологу шатра. Значит, ему спрашивать обо всем можно, а мне нельзя? Чтобы я что-нибудь еще ему рассказала! Ведь совсем недавно говорил о доверии, а сам…

— Когда-нибудь я тебе расскажу, — прервал мои размышления артанец. — Не сегодня.

В его голосе я уловила столько скрытой боли, что мне стало стыдно. После ночи «слепого» наказания я в первую очередь всегда прислушивалась к артанцу. Кейн умело прятал свои чувства, по лицу невозможно было понять, о чем он думает. Но голос его выдавал (возможно, в этом была вина привычки приказывать мысленно). И если верить тому, что я чувствовала сейчас… выходило, что свою мать Кейн любил.

— Хорошо, — тихо ответила я. На этот раз совсем другим тоном.

Засыпая, я думала о том, что узнала. Он любил мать и ненавидел страну, в которой она родилась. Не говоря уже об испепеляющей, страшной ненависти к княгине, с которой началось наше знакомство. Он ненавидел ее еще до того, как пошел на Нифрейю войной, хотя ни разу с ней не встречался. Ненавидел меня просто потому, что я была нифрейкой.

Оставалось понять, почему.

Столица Артана называлась Артан-Пра, что означало Огненный город. Мы преодолели главные ворота на закате, и одного взгляда хватило, чтобы понять, почему она так называется. Стены городской крепости, дома, улицы были рыжевато-красного, словно пламя, цвета. Дело было не в отсвете стремящегося упасть за горизонт солнца, а в глине, из которой все это построили, и пыли под ногами. Зато мне наконец-то открылся секрет, почему национальный цвет артанцев — красный.

В отличие от горного Грода маннцев Артан-Пра располагался на равнине. Все дома здесь были одноэтажными, поэтому город строился не ввысь, а вширь, и возможно поэтому казался невероятно огромным. Огромным настолько, что пока мы достигли стен княжеского дворца, на улице уже главенствовала ночь. Темная и удивительно теплая, настолько, что даже не хотелось набросить на плечи накидку.

Дворец оказался самым высоким зданием в городе (целых три этажа), но чтобы рассмотреть его полностью, просто не хватало взгляда. Со всех сторон его окружали сады с раскидистыми деревьями, которые в темноте напоминали настоящий лес. Зато благодаря зелени здесь было прохладнее и легче дышалось.

Пока отряд двигался по городу, артанцы всех возрастов и сословий низко кланялись Кейну, некоторые даже падали ниц. В их взглядах я видела не страх и покорность, а трепет, благоговенье и восхищение своим князем. Каким бы жестоким ни был Логхард для остальных, его народ любил его.

У входа во дворец наш уже встречали. Все мужчины были смуглыми и невысокими, облаченными в традиционные темно-красные одежды: шелковые шаровары и туники. Самый старший из них шагнул вперед и поклонился Кейну. Так низко, что едва не коснулся земли невероятно длинной бородой.

— С возвращением, мой князь.

— Спасибо, Гихарт, — кивнул Логхард, спешился и подошел к моей лошади.

Как и обещал, за все путешествие Кейн ни разу ко мне не прикоснулся, но сейчас протянутая ладонь словно показывала, что время передышки закончилось. И теперь условия будет ставить он.

Но не на виду же у всех?!

Краска прилила к моему лицу, я только сильнее вцепилась в поводья. Потому что положение, в которое он меня загнал, было ужаснее некуда. Не подчиниться я не могла: одно дело высказать все Кейну наедине, совсем другое — дерзить прилюдно. Тем более что позади нас спешивались маннцы, и Логхарду стоило помогать своей невесте, а не наложнице.