Вспоминай меня ночью (СИ) - "Your Kate" - Страница 4

Он запускает мне ладонь в волосы на затылке, перебирая пряди между пальцами. Не разрывая зрительного контакта, плавно чертит линии на подбородке, ласкает мою нижнюю губу большим пальцем… Я расслабленно прикрываю глаза, неосознанно потянувшись за его ладонью.

Вздрагиваю, испуганно уставившись на парня, когда его рука ложится мне на бедро, поднимаясь выше, задирая футболку… Пальцы мягко касаются клитора, тянутся ко входу во влагалище…

- А ты горячая, - ухмыляется Егор, медленно вводя в меня один палец.

Делаю глубокий вдох и закусываю нижнюю губу. Алкоголь неспешно обволакивает мозг, делая происходящее более расплывчатым, более… нереальным. В здравом уме я никогда бы не согласилась лечь в постель с едва знакомым парнем.

- Влажная, - продолжает он, вводя в меня ещё один палец. Чувствую, как его твёрдый член упирается мне в попу через ткань брюк. Третий палец входит уже не так легко, от чего я ощущаю лёгкую боль, - и узкая, - немного с удивлением отмечает Егор, вводя все три пальца до основания. – Очевидно, у твоего бывшего был очень маленький член, милая. Ты за это ему мстишь, или всё-таки за то, что он трахался с другой?

Он начинает неторопливо двигать пальцами, то почти вытаскивая их, то насаживая меня на них вновь. Я прикусываю нижнюю губу, сдерживая стон.

- Я никому… не мщу, - выдавливаю с трудом, опираясь ладонями о его плечи.

- Тогда, милая, - Егор тянет меня ближе, чтобы говорить у самого уха, - ты обычная шлюха, которая готова трахаться с первым встречным. А если так, ещё неизвестно, виноват ли тот парень в своей измене.

- Что? – выдыхаю, когда он резко прекращает движение, не вынимая из меня пальцев. Тело напряжено от подступающего оргазма. – Я не… Убери от меня руки.

Егор усмехается, крепче стискивая меня в объятьях свободной рукой, сжимая пальцами ягодицы. Я вцепляюсь в его плечи, инстинктивно выгибаясь навстречу его пальцам. Чёрт…

- Ты не шлюха, верно? – подсказывает парень, продолжая ритмичные движения, теперь уже более грубо. – Просто маленькая запутавшаяся девочка, которой срочно нужна разрядка. А я, знаешь, не настолько мудак, чтобы воспользоваться твоим положением.

Он нажимает на клитор, и я почти сразу кончаю, с тихим стоном утыкаясь носом парню в плечо. Но мне всё ещё противно от того, что он назвал меня дешевкой. Даже если именно такой я себя и чувствую…

- Пошел ты, - шиплю, резко вскакивая с кресла.

Ноги всё ещё дрожат, и я едва не падаю, но Егор успевает меня поймать.

- Тише, детка, - шепчет он, подхватывая меня на руки. У меня нет больше сил сопротивляться, слишком устала. – Завтра расскажешь мне, какой я ублюдок. А сегодня тебе нужно отдохнуть.

========== 4. Перегорела ==========

Утро не приносит мне ничего, кроме тошнотворного ощущения тяжести, что словно приковывает меня к постели. Я кое-как сажусь, сгорбившись и обхватив голову руками. Чувствую себя жалкой. Адская смесь из обиды, горечи, вины оседает на плечах, заставляя согнуться под этим непосильным грузом. Тело сковывает паника, и я всё крепче обхватываю себя руками, царапая кожу в бесполезной попытке успокоиться. Что же я натворила?

В голове картинками мелькает вчерашний день. Он отзывается горечью слёз во рту и жаром алкоголя в горле. Я вспоминаю, как без оглядки бежала из квартиры, что столько лет была мне родным домом, единственным местом, где я чувствовала себя в безопасности. Вспоминаю старый мост над рекой и дым сигарет. Вспоминаю вчерашний вечер и сильные руки Егора, что нёс моё обмякшее тело до кровати.

Меня охватывает отчаянье, когда думаю о хозяине этой квартиры. Не могу поверить, что была настолько легкомысленной, находя отмщение в сексе с первым встречным. Мне стыдно перед Егором. Настолько стыдно, что я никак не могу решиться показаться ему на глаза.

Я комкаю края его синей футболки, я слежу глазами за секундной стрелкой циферблата на настенных часах, я кусаю губы, что и так уже изодраны до крови. Я не могу выйти, я не могу позволить себе быть слабой, я не хочу снова чувствовать боль.

Но с каждой секундой, проведённой в изоляции, мне всё больше кажется, что стены сжимаются вокруг меня, заключая в ловушку. Я оказываюсь запертой наедине с тревожными мыслями, со своими страхами, которые вызывают желание только бежать, не оглядываясь. Невыносимо сидеть вот так взаперти.

Мне приходится собрать все оставшиеся силу и решительность, чтобы встать с постели и направиться к двери. В голове бьётся беззвучная мольба, чтобы Егор не заметил меня, чтобы не обратил внимания, чтобы его вообще не было в этой квартире.

Тихо. Я прислушиваюсь к звуку капающей на кухне воды и мягкому шелесту штор, что колышет ветер, задувающий через не затворённое окно. Тихо.

Закручиваю кран потуже и оглядываюсь вокруг в поисках каких-нибудь следов пребывания Егора в этой квартире. В мойке валяется одна-единственная чайная ложка, на разделочной доске хлебные крошки, на столе чашка с остатками недопитого кофе. Под донышком чашки белеет записка, которую я разворачиваю, не раздумывая.

«Доброе утро, милая.

Надеюсь, спалось тебе сладко. Я оставил пару бутербродов в холодильнике на случай, если проголодаешься.

Меня вызвали на работу, так что буду не скоро. Дождись меня.

Можешь приготовить что-нибудь к ужину, желательно мясное.

Целую, твой Супермен

P. S. Надумаешь прыгать в окно – оденься покрасивее. Я хочу, чтобы твой окоченевший трупик хорошо смотрелся на странице моей газеты».

Дочитав последнюю фразу, я раздраженно фыркаю. Комкаю послание и бросаю в угол кухни. Он собирается всю жизнь напоминать мне о моём неудавшемся самоубийстве?

Из груди вырывается неровный выдох, и я качаю головой в пустоту. У нас не будет «всей жизни». Я просто исчезну из его квартиры, из его мира. Уйду, пока его нет. Так будет лучше, проще. Егор даже не вспомнит обо мне на следующее утро. Наверняка я не первая девушка, что пила в его квартире виски и спала в его футболке. Правда, пожалуй, единственная, кого он снял с ограждения моста.

Надевая свои грязные джинсы, я раздумываю, где смогу пожить первое время. В кармане сто рублей и пара сигарет, которые вряд ли можно будет обменять на обед или комнату где-нибудь в захудалой общаге. Друзей у меня нет, а родители… слишком заняты своими жизнями, чтобы думать обо мне. Мне остаётся только бродить по мокрым после дождя тротуарам и надеяться на чудо. Но это, пожалуй, не самое худшее, что случалось со мной за последние несколько дней.

Быстро застёгиваю рубашку, собираю волосы в хвост, и оборачиваюсь перед выходом из кухни, поборов секундный порыв оставить Егору записку на прощание. Ему нет до меня дела. Никому в этом мире нет дела до меня, кроме меня самой.

На вешалке в прихожей я замечаю толстовку с капюшоном. После нескольких секунд раздумий я натягиваю её через голову, прихватив ещё и тёплый шарф. Наверное, это не лучшая плата за гостеприимство, но на улице холодно, и я не хочу сгореть от пневмонии в первую же неделю своего перехода в статус бездомной.

Неуверенно приподнимаю руку, словно хочу махнуть этой квартире на прощанье, и толкаю входную дверь, но она неожиданно не поддаётся. Я проверяю замки, и уже через минуту с отчаяньем понимаю, что заперта снаружи. В груди закипает гнев. Он запер меня… он запер меня! Как животное в клетке, как куклу в коробке… как что-то, что принадлежит ему. Так вот что значила та приписка в самом низу послания.

От злости пинаю дверь ногой, и тут же вскрикиваю от боли, громко выругавшись. Он не может держать меня здесь. Должен быть выход.

Бесполезно бьюсь об дверь в надежде её выбить, пытаюсь взломать её всем, что нахожу под рукой, мечусь по квартире, проверяя окна. Слишком высоко. Чёрт!

Я истощена, напугана и бесконечно зла. Свою злость я пытаюсь выплеснуть на всё, что попадается мне на глаза. Ломаю торшер, разбиваю две вазы и чашки на кухне, обрываю шторы и переворачиваю журнальный столик. Злость обрывается всхлипами, переходящими в громкие рыдания. Я сворачиваюсь в комочек в углу комнаты и зажимаю рот рукой, пытаясь сдержать крик, рвущийся из горла. Мне больно, больно, больно. И дело совсем не в Егоре. Просто слишком долго держала свои эмоции под замком.