Долгая полночь (СИ) - Скумбриев Вадим - Страница 31

– Почему ты не мог убить меня сам? – не выдержала Жанна.

– Мне не дана такая власть.

– Ты так легко входишь в святой храм, надеваешь рясу, говоришь о Боге – и не можешь убивать? Почему?

– Потому что я родился раньше, чем иудеи придумали Бога-отца, и мой земной срок насчитывал тысячи лет, когда они распяли Бога-сына. Крест опасен лишь сущностям, порождённым христианской верой, я же – существо иное. Что до твоего вопроса об убийстве... Давным-давно, когда ещё при жизни я ступал по пескам Египта, я хотел стать бессмертным. Мне это, как видишь, удалось. Я стал демоном пустыни. Но демоны – не люди. Их сила велика, но ограничена.

– Не понимаю!

– Тогда просто оставь и прими мой ответ.

– А братья д’Олерон? Почему ты натравил убийц на меня?

– Как это похоже на людей! – расхохотался демон. – Свалить всё на кого-то другого, лишь бы остаться целым самому! Луи д’Олерона я бы с удовольствием убил – он вполне заслужил смерти. Разве ты не видела его душу, Изгоняющая? Знаешь, почему он не дал тебе уехать? Да он просто положил на тебя глаз! Ты останешься в городе из-за него, а он вволю насытится твоим телом и только тогда отпустит, если захочет. Луи родился под стать своему предку Лансу, о, тут и не скажешь иначе. А вот его брат...

– Мне трудно этому поверить, – выдавила Жанна.

Он вздохнул.

– Тогда думай, Изгоняющая. Ты умна. Тебя сложно убить. А раз так, я буду действовать по-иному. Ты сослужишь мне отличную службу, ты и твои желания... Во имя Отца, Сына и Святого духа, отпускаю тебе грехи, дитя. А теперь иди и не греши.

Жанна отпрянула от окошка и опрометью вылетела из кабинки. Служка проводил её угрюмым взглядом.

Демон. Она говорила с демоном – с тварью, стоящей на одной ступени с божьими ангелами. Но ангелов она никогда не видела, только их слуг. Полно, да существуют ли они?

Я не с-слуга демона ш-шизни, Ис-сгоняющая, – шипела змея Рафаила.

Нет никакого Бога, милая Жанна, – говорил Азазель.

Одного из демонов она уже видела. А Бог так и не проявил себя. Ни он, ни его слуги.

– Миледи? – услышала она и вдруг поняла, что лежит у себя в кровати, укрытая одеялом, а за окном начинает светать. – Нам пора.

– Эвен, – выдавила колдунья. – Я ходила вчера в церковь?

Телохранитель немного помедлил, прежде чем ответить.

– Да. Вы исповедались, вернулись домой и легли спать.

– Тогда всё нормально, – прошептала Жанна. – Это просто... просто дурацкое видение...

Нет никакого Бога, милая Жанна, – снова сказал Азазель.

– Уходим, – стараясь придать голосу твёрдость, бросила колдунья. – Теперь так уж точно.

Колдунья принялась одеваться. Натянула платье для верховой езды, и возникший рядом Эвен застегнул пряжку пояса. Вонзила ступни в надоевшие до смерти сапоги и поставила ногу на стул, позволяя Эвену зашнуровать обувь. Пальцы его двигались чётко, уверенно, как и вчера, и неделю назад. Эвен давно уже привык помогать колдунье одеваться.

А та попыталась выбросить из головы случившееся на исповеди.

Первым препятствием на пути к свободе стал английский конюх, принявшийся задавать неудобные вопросы – но после того, как Жанна пообещала прибить его на месте, он стушевался и даже принялся помогать. Следовало спешить – вряд ли отъезд колдуньи останется тайным долго.

Улица встретила её восходящим солнцем и привычным уже запахом гари, который, казалось, навсегда въелся в кожу и ткань платья. Больше всего на свете Жанна хотела сейчас искупаться – но у неё были дела поважнее, и помыться она сможет разве что в ближайшей реке, когда между колдуньей и городом пролягут несколько льё.

Они выехали со двора ровно в тот момент, когда по улице прокатилась последняя телега с трупами. Почерневшие тела, обёрнутые грубой тканью, руки, что свешивались сквозь ограждение и мрачный возница, кашляющий себе под нос, внушали не страх, но отвращение. На нем была матерчатая маска, какие носили многие в городе, но, кажется, мужчина вовсе не надеялся на её защиту.

– Некоторые думают, будто чума очищает этот мир, – сказала Жанна, следя, как возница дёргает за поводья. – Быть может, в чем-то они и правы. Умирают те, кто не может сопротивляться мору. А выживают сильные.

– Умирают те, кому не повезло, – не согласился Эвен. – Здесь всем заправляет Дердаэль. Только удача говорит, кому жить, а кому нет.

В его словах была доля правды, и Жанна не стала спорить.

Далеко уехать сегодня не выйдет. Но и найти Жанну на тракте, где почти не осталось прохожих и не у кого спросить, куда отправилась беглянка, Мортимер вряд ли сумеет. Нужно лишь выбраться наружу.

И теперь, кажется, у неё это удастся. Потому что засов валялся на земле, а створки были приоткрыты – ровно настолько, чтобы через них мог проехать всадник.

На посту не было никого. Жанна медленно подъехала к по-прежнему запертым створкам, слыша, как недовольно фыркает позади конь Эвена. На стук копыт никто не отозвался – всё вокруг словно вымерло. Тогда колдунья спешилась и заглянула в сторожку.

Стражники расселись за столом, уставленном тарелками. Все они спали – кто уронив голову на столешницу, кто развалившись на стуле, кто и вовсе упав на пол. Из комнаты тянуло горячей похлёбкой и рыбой – здесь, в Руайяне, близ реки рыба поставлялась не только богатеям.

– Миледи, – из-за стола поднялся Джек и поклонился ей. – Сонное зелье. – Добавил в вино и опоил всех. Проспят ещё долго.

– Тебя повесят за это, Джек, – тихо ответила Жанна. – Разве стоило оно того?

– Я, миледи, может, неблагородный, да и висельник последний, но добро помню. Вы меня от дьявольского слуги спасли, не побрезговав – не для того меня из петли Бог вытащил, чтобы я теперь вас здесь оставил. А за меня не бойтесь. Я сейчас того же вина напьюсь и просплю со всеми, а стражники решат, что это духи на них сон навели. Ну а если повесят... значит, судьба моя такая.

Скажи Жанне кто-нибудь месяц назад, что она будет благодарна английскому лучнику, и колдунья рассмеялась бы шутнику в лицо. Но теперь всё изменилось.

Она сунула руку в сумку.

– Мне хотелось бы дать тебе что-то большее, но это всё, что у меня есть, – на её ладони лежал серебряный крест. – Возьми. Носи, не снимая, и мор обойдёт тебя стороной.

Джек вздрогнул, со страхом глядя на неё. Жанна улыбнулась ему – и вдруг крепко обняла, жарко дохнув в ухо.

– Спасибо, – сказала она, повернувшись к двери. – И прощай.

– Прощайте, миледи, – сказал Джек. Его всё ещё трясло, и свисавший на цепочке крест качался туда-сюда. – Пусть будет с вами удача.

Стук копыт донёсся из-за домов.

– Кажется, сейчас бы удача мне пригодилась, – прошептала Жанна, садясь в седло. Выехать в щель она уже не успевала – на площадку перед воротами, гарцуя, выскочил конь Луи. За ним бегом следовал десяток алебардистов.

Я буду действовать по-иному, – сказал Азазель. И у него это действительно получилось.

– А! – воскликнул он, увидев Жанну. – Что ж, я успел вовремя. Закрой ворота, Рене, – обратился он к одному из спутников, и тот перехватил алебарду поудобнее. Но после первого же шага к сторожке дорогу ему преградил Эвен.

– Сейчас я уеду отсюда, мессир Луи, – тихо проговорила Жанна. – Уеду и не вернусь, и меня уже не остановит никто.

Рыцарь покачал головой.

– Я не могу вам это позволить, Изгоняющая, – сказал он. – В Англии вам будет безопасней. Рене!

Стражник снова шагнул вперёд, и Эвен вытащил меч.

– У меня мало времени, мессир Луи, – Жанна крепко сжала левое запястье, и по коже потекла тёплая струйка крови. – Если вы меня не отпустите, я уеду сама.

– Ну уж нет, – Луи тоже достал оружие. – Берите её.

Возможно, у них что-то и вышло бы. Один рыцарь против десятка алебард – на равнине Эвен мог сделать многое, но не на узком пятачке у городских ворот, где нет места для манёвра. К тому же он был стражникам неинтересен, а без него Жанну быстро стащили бы с коня и связали.