Что-то не так (СИ) - "gaisever" - Страница 37

Марк (странно, такой внезапный упадок сил, может быт, связан с этой кислотной вонью?) подошел, подпрыгнул, повис на руках, сил в которых было «ноль минус один». Ддейхерг снова вытащил Марка наверх.

– По-моему, меня тошнит, – тот снова свалился, припал к стене. – Что это за ерунда?

И снова был вздернут на ноги.

На самом верху, под финальным участком стены – метров десять-двенадцать до края, – оказался незаметный снизу балкон, шириной метра четыре, шедший, похоже, по протяженности всего каньона. Здесь наверху стена испещрялась трещинами и пещерками. Ддейхерг, который на каждом уступе с возрастающей озабоченностью оглядывал бегущие тучи, все более жирные и тяжелые (Марк таких вообще никогда не видел – словно огромные комья мокрой фиолетово-серой бумаги), указал на ближайшую трещину:

– Векхе́нгсент одде́тт! – подтолкнул к ней.

Доскакал сам, затолкал Марка (тот последние пять минут чувствовал себя так плохо, что темнело в глазах), протеснился. Они забились метра на полтора; Марк внутри, Ддейхерг снаружи. Гром, доносившийся последние двадцать минут все громче и жестче, вдруг обвалился так, что затряслись стены. Через минуту обрушился ливень. В пещерку проникла едкая вонь – глаза зачесались, в носу защипало, захотелось кашлять.

– Это что за хрень такая еще?! Откуда?!

– Тейсте́схеммдетт.

– Я это уже слышал. И что?

Ливень длился недолго, пять-шесть минут. Марк, который все это время почти не дышал, наконец отдышался – ливень прошел, с ним ушла едкая вонь. Он пошевелился, но Ддейхерг тронул его за плечо:

– Могхедеххе́ммде.

– Не высохло, понял. Подождем. Нет, но как же все-таки так? Тейсте́схеммдетт – и сразу такая хрень? Как такое возможно? Как вы докатились до такой жизни? Вообще просто.

– Вообще просто.

– Опять троллишь. Или у вас так принято? Повторять крайние фразы? Типа согласен? Ну тогда хоть понимать надо что повторяешь. Прекращай троллить, а то не дам тебе тта́йргес!

– Тта́йргес геэссе́йленг нгайсе́йнгдент, – голос снова стал жесток и властен.

– Да, да. Договорились ведь.

Наконец Ддейхерг счел возможным выбраться и извлечь из трещины Марка. Тот, совершенно без сил, рухнул на камень уступа; но Ддейхерг снова вздернул за воротник, запрыгал дальше на север – одной рукой держась за стену, уже сухую, другой – волоча несчастного спутника. Метров через четыреста стена справа просела, образовав понижение, в которое влился балкон. И еще через двести метров они, наконец, выбрались из каньона, и снова оказались на холмистой равнине.

Марк огляделся – и вначале даже не разобрался, что в этих местах собственно был – что шел, с Нейгеттом, по этим местам по дороге – ее, надо думать, теперь также размыло кислотным ливнем. (Интересно – тот город, мертвый, где они разлучились с Эйнгхенне, – тот город тоже обречен на подобную смерть? И та западная дорога? Или там что-то другое?) Холмы простирались к востоку унылым морем лысых бугров. Серый губчатый камень, как видно, «объеденный» ливнем – вымылось все «растворимое», осталось самое стойкое. Кстати, за кряжем, на котором еще позавчера высилась башня, холмы имели аналогичный вид; как минимум раз это явление здесь уже наблюдалось. И наблюдалось, похоже, очень давно – та западная равнина выглядела далеко не такой «свежей» как эта. Пористость была почти незаметна – как видно, давно забилась, сгладилась; и, кстати, можно предположить, что после такой «обработки» на земле больше ничего не росло. Во всяком случае, некое долгое время.

– Эйне́йнгде ведхе́сс, – Ддейхерг указал на север, где на горизонте хмуро мерцала очередная горная цепь.

– Ладно, – Марк подставил плечо. – Ну, а то, что пожрать в этом месяце нам не судьба, я уже понял.

Они пошли. Марк снова чувствовал себя вполне жизнеспособно. Здесь, на открытом пространстве, едкая вонь развеялась; дышать снова стало нормально; больше того – ветер переменился, подул с севера, уносил последние тучи на юг, и приносил с севера свежий воздух. И этот воздух также был необычный – имел какой-то странный металлический запах, от которого, впрочем, неприятных последствий не наблюдалось. Они, следуя лабиринтом лощин между холмов, двигались дальше, и вокруг не было ничего – кроме камня губчатых склонов, кроме съеденных кислотой булыжников. Под ногами – крошки пород; над головой – снова блеск чистого неба, и в нем – жемчуг нежаркого солнца.

Ддейхерг явно сдавал – останавливался все чаше и все больше надолго. Нога, как видно, окоченела полностью, потеряла чувствительность; пару раз зацепил коленом – словно нога была не нога, а уже деревяшка. Кровь на штанах давно превратилась в плотную корку.

– Очень плохо, – сказал Марк когда они привалили в очередной раз (похоже, в последний здесь, в этих жутких холмах – хребет уже вырос в полнеба, и к закату они будут там). – Как бы тебе не остаться калекой.

– Ста́йддеммдент, – Ддейхерг поморщился, постучал по колену – опять же, словно по деревяшке.

– Что-то я сомневаюсь. Если правильно понял.

...Когда вышли за крайний холм и оказались под самым кряжем, Ддейхерг обвел рукой цепь вершин.

– Э́ссайхе́ст.

– Ага... Опять стрелялки? Вон, сверкает, как раз на солнце... И ты здесь теперь не пройдешь? Ле тааха́йве? – вспомнилось что говорил Нейгетт когда оправлял Марка на смерть.

– Мо тааха́йсттент, – Ддейхерг усмехнулся. – Деммдеххе́ммвем-со, гхоо, – усмехнулся еще раз, с оттенком досады-злобы. – Ведхе́нтде Лле́йнгерге́ммест. Дде́йхергве-ре.

– Ну да. Я понял, что это война. Интересно, кстати, – тогда в городе, где был Гиттах, как он там назывался... Ле́йнгерге́ммех... Второе опять не вспомню, голова гудит... Ну, в общем, может быть, там это вы тогда грохнули?

– Ле́йнгерге́ммех Рейссе́дде, – Ддейхерг кивнул. – Макхо́стгех Ги́ттахге, доо, – голос прозвучал презрением.

– И Гиттах, значит, туда же. Макхо́стгех, да еще доо опять. Кто б сомневался. Ну что, я иду? – Марк указал на ближайшую точку, сверкавшую ранней звездой в глубокой уже синеве.

– Ххойле́йммдетт, – Ддейхерг обвел руками воображаемый шар. Затем снял плащ, протянул. Одежда, оказавшаяся под плащом, напоминала какой-то щегольской камзол – весьма, опять же, гармонирующий с усами и бородой, и в общем только усугубляющий облик старофранцузского герцога. Марк только хмыкнул.

– Если бы не этот узор...

Он тронул вышивку – и понял, что это была не собственно вышивка. Никакого материала никакой вышивки под пальцами не ощутилось; ткань «камзола» совершенно гладкая (и, опять же, очень приятная пальцам).

– Опять голограмма. У вас не мир, а сплошная фикция. Впрочем, у нас тоже.

Взял плащ – который оказался (следовало ожидать) почти невесом. Закинул на плечо, начал подъем. Добрался до крайнего «излучателя» через час.

– Странно, – хмыкнул Марк снова, оглядевшись на холмистый простор, – почему Нейгетт тогда остался? Я ведь мог заткнуть эту хрень, например, курткой? Или рядом с башнями такая штука не катит? Может, там еще сверху на башне? Или он опасался чего-то другого? Интересно, я хоть что-нибудь здесь пойму, хоть когда-нибудь?

Он накрыл искрящий в отлогих лучах кристалл – солнце уже коснулось линии горизонта, – обернулся, крикнул и помахал руками. Двинул обратно. Ддейхерг сидел привалившись спиной к булыге, скрываясь за ней от «стрелялки»; Мак растолкал, указал в небеса:

– Пошли?

– Экхо́ргеммде, – Ддейхерг указал на подножье скальной стены.

– Эх ты. Как же я не заметил? А здесь что, получается... – он оглянулся на юг.

– Одде́тт гга́йргехдех, – Ддейхерг кивнул.

– Гга́йргех. Понял, здесь из тоннеля была дорога. Которая теперь растворилась. Короче, реально я понимаю только одно. Что этот ваш тта́йргес, – Марк тронул карман, – реально очень ценная вещь. Пошли, – он потянул Ддейхерга за плечо. – Надо быстрее отсюда убраться. Ночевать здесь еще раз мне неохота.

– Айне́хх, гхаа, ле́мментде-ле, – тот оглядел изувеченную долину.

Марку почудилась в голосе настоящая грусть.