Что-то не так (СИ) - "gaisever" - Страница 32

Через какое-то время Марк определил где огонь горел ярче всего.

– Ну, вот, по ходу, я и на точке. Теперь что? – он повертел ярко светящийся шар. – Попробую положить на пол. А куда еще? Там он висел в воздухе, но это не я его там положил.

Он нагнулся и оставил огонь на полу. И тут произошло такое, чего, в общем-то, ожидать было можно и вполне логично. Это действие внешне не согласовалось с логикой всего что здесь пока наблюдалось, зато хорошо согласовалось по внутренней сути. Хрустальный огонь оторвался от пола – как, наверное, под магнитом повел бы себя такой же металлический шар, – переместился на метр вверх и на полтора в сторону, зафиксировался в пространстве – и погас.

Марк долго стоял, пока после яркого света глаза не привыкли к тлеющему рубину жезла. Потом хмыкнул.

– Интересное дело... По ходу, моя мимолетная догадка была корректна, и можно было остаться там, – он оглянулся к проему в «тамбур», – а он бы и сам сюда прилетел? Ладно... С Нейгетта тачка жратвы, а мне – что мне делать? Понятно, что двигать обратно, – но ведь там меня кто-то ждет? И, может быть, жаждет моей бедной крови? Блин. Хочу домой, к маме.

Идти назад было очень страшно. Ощущение жути, накопившись по дороге сюда, в таинственное подземелье, мешало теперь даже сдвинуться с места. Он стоял, стоял, стоял, и начал паниковать; просто уже от того, что надо было что-то делать – только, во-первых, – что́ делать? Во-вторых – просто что-то делать уже было страшно, само по себе. Насчет первого – что угодно, но только, все таки, не возвращаться назад, через «тамбур».

Он стоял, и в голове, сами собой, прокручивались картины всего с ним здесь, за эти дни, произошедшего. Непонятно почему и как, но сейчас Марк – первый раз за все это время – реально ощутил угрозу. И почему-то из головы не шел самый последний голос – того неизвестного, с кем Нейгетт говорил недавно в тумане. От этого образа, который так полновесно сложился за те несколько секунд разговора, веяло опасностью и угрозой. Как так, почему – непонятно; но, тем не менее, факт. И если звякающим привидением окажется именно он, тот неведомый тип из «игхорга», то будет неудивительно. Если сейчас это он – стоит там, за углом, в «тамбуре», и ждет пока Марк вернется. Чтобы убить, чтобы так или иначе разделаться.

– Это, кажется, называется «паранойя», – он хмыкнул, как можно бодрее.

Только бодрости это совсем не прибавило. Он продолжал стоять не двигаясь, и чем больше стоял, тем больше приходил к некой уверенности, что идти обратно через «тамбур» – идея неподходящая. И что из этого огромного загадочного подземелья должен быть еще один выход – и даже, скорее всего, не один. Такая уверенность исходила хотя бы из логики общего устройства вещей, здесь, в этом малопонятном мире.

И еще становилось понятно, что оставлять хрустальное «яблоко» здесь – идея неподходящая равным образом. Во-первых, оно было очень ценным не только для Нейгетта, это понятно. Во-вторых, в таком случае оно могло быть залогом Марковой безопасности. Хотя второе – палка о двух концах; если, например, сейчас его дернуть обратно и держать при себе – равным образом Марка это и обезопасит, и усугубит его положение дичи за которой охотятся.

– Ну да... Но, если тупо сравнить плюсы и минусы, плюсов больше, и ощутимо. Если можно иметь вещь от которой тут столько зависит – то лучше ее иметь. Это хороший козырь. Ну, а грохнуть могут всегда. Прости, Нейгетт, но своя рубашка ближе к телу, как бы.

Он шагнул к хрустальному шарику, блестевшему в багровых лучах шарика жезла, повторил операцию – «сорвал» его с места, вернул в карман и тщательно застегнул «молнию».

– Пригодится, – хмыкнул снова.

И пошел дальше, в глубь темноты, поглядывая назад – где в багровеющем мраке еще виднелся черный проем «тамбура», – и стараясь не сходить с прямой, соединяющей этот проем с центром огромного подземелья. Как видно, здесь это действительно центр; впереди, приблизительно так же вдали как позади «тамбур», во тьме обрисовался такой же проем. Через пару минут Марк был на лестнице – теперь понятно, что на противоположной.

Он понесся, перескакивая через две-три ступеньки, даже не пытаясь сообразить куда отсюда может попасть и что там, куда попадет, делать – куда дальше идти. Главное – убраться отсюда, быстрее, наверх. А там – будет видно. «Привидение», очевидно, в курсе альтернативной лестницы, но единственное чего стоило опасаться – физически неодолимой преграды. Например, обычной двери закрытой на обычный замок. Впрочем, здесь такие еще ни разу не попадались, и вряд ли что-то такое будет нагорожено здесь, в этом лабиринте тоннелей.

Эти мысли прыгали в голове пока Марк возносился наверх; разумней всего в такой ситуации – добраться до самого верха лестницы, и оттуда уже спасаться куда-нибудь в сторону. Лестница, казалось, не имела никакого конца; наступил момент когда в ногах уже не просто жгло, а они вообще перестали чувствоваться; силы еще оставались, в общем, а молочная кислота в мышцах зашкалила. А лестница продолжалась. Можно (и нужно?) было свернуть, ниже, когда были площадки и двери... Но Марка несло и несло, и теперь ему оставалось только рухнуть и ждать, здесь, пока «привидение» его настигнет.

Но вот лестница кончилась. Он казался на последней площадке, откуда, следуя общей схеме, уводили две двери. Свернуть лучше на запад, даром что там где-то тот неведомый тип (ведь он, кто еще); но там была вся сеть тоннелей, весь лабиринт, где загнать добычу труднее – больше дыр чтобы уйти. Марк мчался, пытаясь собрать в голове объем этого лабиринта – на основе преодоленных на данный момент участков. По идее, где-то здесь находится точка глубоко внизу под которой должен быть центр того подземелья. Так, наверно, и есть – вот перекресток; если учесть, что здесь все симметрично, насколько вообще в конкретном месте возможно, – так, наверно, и есть, и дальше бежать нельзя – с той стороны, дальше, тот тип...

Марк свернул, пробежал еще метров сорок – и, наконец, упал. Дальше бежать он не мог – физически; ног просто не было. Он подполз к стене, прислонился спиной, застыл. И спрятал горящий тихим огнем жезл под куртку. В темноте тишина стала какой-то пронзительной; он изо всех сил старался дышать как можно спокойнее, тише – потому что звуки, казалось, отдавались гремящим эхом до самого конца тоннелей, где-то там в неопределенном мраке.

Когда дыхание, наконец, успокоилось, и наступила настороженная тишина, донесся звук, которого Марк так опасался услышать, – шаги. Идущий, как видно, теперь не старался себя утаить; он шел уверенно, быстро; больше того, с шагами донеслось характерное звяканье – идущий, как видно, за ним не следил теперь также. Если у него «линзы», дело плохо – он увидит Марка без света, в этой кромешной тьме (если уже не увидел), а Марк его только слышит, а звуки, в этих тоннелях и в этой кромешной тьме, не скажут как далеко (или близко) находится устрашающий незнакомец.

Марк встал; на ногах, которые едва чувствовал, потащился дальше, прочь от перекрестка на юг – ведя рукой по стене, ощущая идеально обработанную фактуру плит, швы, такие приятные подушечкам пальцев, – стена холодная, почти ледяная, но такая все равно комфортная...

Шаги позади стали громче – сразу, скачком; похоже, идущий вышел из-за угла. Марк побежал. Затем это случилось – раздался голос (голос тот самый, с перекрестка в тумане?); перепонки проткнул резкий звон – не спутать ни с чем, удар посоха в каменный пол. Затем тоннель дрогнул от оглушительного удара. Затем по глазам полоснуло багрово-золотым огнем. Жгучая молния догнала, опередила, унеслась вперед.

Впереди, метрах в двенадцати, по стенам обозначились устья поперечных тоннелей – еще перекресток. Марк рванул к правому, который уводил на запад. Не добежав, грохнулся, проскользил по гладкому камню, влетел в тоннель... И в этот самый момент потолок за спиной, где Марк был еще секунду назад, рухнул. Сухой грохочущий треск набил уши словно колючий песок. Никакой пыли, никакого мелкого крошева, ничего подобного – потолок рухнул как-то так по-странному аккуратно, что будто просто убрался, собрался по какому-то алгоритму.