Книга вторая. Магическая Экспедиция - Звездная Елена - Страница 44

Взяв себя в руки, попросила:

— Передай мне восприятие печатей.

Тихомир вскинулся было, но под взглядом Никодима не решился что-либо сказать. С кончиков пальцев Вереса сорвались четыре яркие искры и три потусклее. Значит, магов — семь. Учитывая яркость эманаций их магии, мы имели дело с магистрами.

— Дело дрянь! — все же высказался Тихомир.

Я зафиксировала все, что удалось выяснить о деревне, пометила место на карте, прикрепила к отчету в графе оттиски печатей и решительно поднялась.

— Продолжаем идти на север еще четыре часа, — скомандовала группе.

Возражений ни у кого не нашлось.

Но, к моему искреннему удивлению, Владыка поднялся и пошел вперед, не говоря ни слова. Мы, так же молча, за ним.

Четыре часа мы не прошли. Но не могу сказать, что я в глубине души не порадовалась, когда все так же идущий впереди дракон остановился и скомандовал:

— Привал.

Просто идти уже сил не было. Не знаю, как парни, а я еще в себя после управления многоместной телегой не пришла и уже откровенно падала. В прямом смысле слова. Раза два упала, и подниматься было трудно. Даже теплый плащ Камали, который я безумно любила, уже казался неподъемной ношей, дошло до того, что я мысленно поблагодарила Зэрнура за спаленный рюкзак — еще и его тащить я бы не выдержала. Мне вообще после магического истощения полагался недельный отдых, но чего нет, того нет. И когда Владыка объявил привал, я просто сползла по ближайшему дереву, которое только что использовала в качестве подпорки, пытаясь подняться, потому как второе падение произошло тоже только вот; и подумала о том, что не хочу, просто не хочу вставать, организовывать привал, костер и прочее. Ничего не хочу. Просто закрыть глаза и спать. Просто спать, можно вот так вот, на снегу и…

— Спи-спи, — меня осторожно подняли на руки, — я сам со всем разберусь.

Хотелось было вскинуться и спросить, с чем именно, но после я подумала — не сожжет же он лес, в самом деле, и не сломает, и провалилась в сон, едва меня положили на лежанку из еловых веток.

Проснулась от того, что кто-то осторожно тряс за плечо, приговаривая:

— Вкусняшка, просыпайся, тебе поесть нужно… — Первое не впечатлило. — И покормить грасса, пока тебя не сожрали. — А вот второе очень даже.

Мгновенно распахнув ресницы, увидела горкой лежащее передо мной нарубленное кусками сырое мясо. Не сырое в данный момент коптилось на отдельном костре. А также все сидели с бутылками вина вокруг второго костра, шипел подвешенный над огнем чайник, на столике рядом имелся чайный сервиз, тарелки с примерзшими соусами, зелень, рыба копченая… все, как магистр Этрас любит…

— Ввв… Вачовски, — упавшим голосом позвала я.

— Да, мармеладочка? — мгновенно отозвался он.

И тут кто-то лизнул мою руку.

— Голод, — мгновенно догадалась я.

И уже рефлекторно взяв кусок мяса, протянула псу. Мясо с моей руки осторожно забрали, после чего в тишине леса раздалось довольное чавканье.

— Как ты нас нашел? — удивленно спросила я, передавая ему второй кусок.

Грасс ответил, нацарапав когтем на утоптанном снегу:

«Территория моей стаи».

Прочитав, я испуганно огляделась — просто ощущение возникло, что на нас отовсюду смотрят.

— Не, это не грассы, — отозвался Владыка, — это профессор Этрас запустил поисковиков, пытается определить, кто потырил его ужин.

На этом парни резко начали давиться вином, а у меня от удивления рот открылся, чем и воспользовался дракон, впихнув мне в рот ложку рыбной похлебки. А на мой потрясенный взгляд ответил с усмешкой:

— Ешь-ешь, сил набирайся, я засек, как ты два раза в снег падала, так что завтра понесу тебя на руках… или что-нибудь придумаю.

Захотелось заорать «Не надо!». Но было поздно.

— Не переживай, — впихивая мне еще одну ложку похлебки, посоветовал Владыка.

И тут вдруг Никодим приподнялся, потянул носом, а затем, резко встав, легко и быстро, что при его комплекции казалось невероятным, подошел к нам, нетактично сунул нос чуть ли не в супницу, втянул запах и, выпрямившись, сказал:

— Миладка, я бы не ел.

— Отравлено? — с неожиданной надеждой спросил Тихомир.

— Да не, — отмахнулся Никодим, — но магистр Этрас человек старый, с некоторыми проблемами пищеварения в наличии, и потому в суп ему мягонь-траву кладут, ну, которая от запоров.

Непроглоченную похлебку я тут же сплюнула в снег. Вскочила, обтерла снегом сначала руки, потом, набрав немного с дерева, язык протерла и вообще…

— Слушай, Тихон, я вот тут подумал: рыбки бы тебе надобно, а то надежды у тебя какие-то злобные, — вдруг произнес Владыка.

Студент напрягся и, заикаясь, выговорил:

— Ннне надо!

— Надо-надо, — легко встав и угрожающе помешивая похлебку, заявил дракон. — Ты знаешь, был у нас в до… деревне лекарь один, потрясающе лечил! От всех болячек исключительно одним способом. — И он помешал похлебку уже выразительно. — Ты знаешь, так мозги прочищает…

— Вачовски, прекрати! — отплевавшись, потребовала я.

Но, в едином прыжке перескочив метра четыре, не меньше, реющий развернувшимися от рывка ушами Владыка настиг рванувшего в сторону Тихомира, схватил его, зажал рукой горло и уже было собирался влить в безуспешно трепыхающегося студента всю профессорскую похлебку, как я закричала что было сил:

— Вачовски, ты ставишь под угрозу всю нашу экспедицию! Прекрати немедленно!

Меня не слушал никто! Отбросив на снег плащ, я ринулась на упорно вознамерившегося потравить если не меня, то Тихомира Владыку и в попытке разнять их прыгнула на спину Вачовски.

Это было фатальной ошибкой.

Я не знаю как в принципе можно обладать подобной скоростью, но в момент моего падения, дракон вдруг извернулся, отшвырнув разом и Тихомира, и похлебку в сторону, перехватил меня и, мягко ухватив, частично уложил на снег, одной рукой придержав под голову, второй обняв за талию и навалившись сверху.

И в какое-то мгновение его абсолютно черные глаза с вертикальными серебряными зрачками глядели на меня с четкими убийственными намерениями, но уже в следующее взгляд Владыки изменился, жестокое лицо хладнокровного убийцы, которое не смягчали даже ниспадающие зеленые уши, вновь стало прежним, он наклонился ниже и, почти касаясь кончиком носа собственно моего носа, наставительно произнес:

— Я же предупреждал, вкусняшечка, не смей на меня нападать. Никогда. Поранишься ведь, глупышка.

И он рывком поднялся, одновременно поставив на ноги и меня. Затем сходил за моим плащом, отряхнул его, набросил мне, тяжело дышавшей и жутко перепуганной, на плечи, после чего развернулся и, не оглядываясь, ушел в беспросветную темноту жуткой Горлумской ночи.

После его ухода на поляне был слышен лишь треск горящего костра да шипение вскипевшей воды. Никто из нас не проронил ни звука. Тихомир, поднявшись, шатающейся походкой направился к костру, сел на поваленное бревно и начал пить — жадно и страшно. Парни едва ли глянули на него, продолжая смотреть исключительно на меня.

Меня трясло.

Буквально. Колотило настолько, что едва я попыталась застегнуть плащ на шее — не смогла. Перед глазами, как наяву, сверкали глаза Владыки с четко читающимся в них желанием растерзать меня на части. И в тот миг в них не было ничего, абсолютно ничего, кроме желания убивать. Просто убивать.

А я как-то подзабыла, что Гаррат — дракон. Со всеми этими событиями, с его почти детским поведением, с этими выходками… Забыла.

В ладонь мокро ткнулся нос грасса, и я, развернувшись, пошла к своей лежанке, кормить созданное неестественным путем животное. И лишь когда отдавала последний кусок, вдруг вспомнила — грасс рядом стоял. Совсем рядом, когда дракон отпустил меня. Докормив Голода, встала, подошла к тому месту, где лежала на снегу, и увидела десятки следов. Десятки!

А потом кто-то, прямо на моих глазах, прошелся и замел их, похоже хвостом. И ушел во мрак, этим заснеженным хвостом помахивая, в то время как Голод продолжал стоять рядом со мной!