Угасающее солнце: Шон`Джир - Черри Кэролайн Дженис - Страница 39
- Предыдущая
- 39/65
- Следующая
— Дункан, — мягко окликнула Мелеин. — Кел Дункан… Ньюн сообщил мне, что ты понимаешь хол'эйри.
— Я глотаю слова, госпожа, но могу понять сказанное.
— Должно быть, до того, как ты попал к нам, ты немного знал му'а…
— Да. Несколько слов.
— Должно быть, тебе пришлось немало потрудиться, — сказала она. — Знаешь, сколько уже времени ты находишься здесь?
— Нет. Я больше не считаю время.
— Ты доволен, Дункан?
— Да, — отозвался Стэн, и по тому, как он задержал дыхание, Ньюн понял, что сам землянин не верит в это. Дункан лгал — так поступали лишь земляне.
Ему не следовало делать этого.
— Тебе известно, — продолжала Мелеин, — что мы идем домой.
— Ньюн говорил мне.
— Твои соплеменники догадывались об этом?
Дункан не ответил. Вопрос очень напугал его: Ньюн через дусов почувствовал удар страха.
— Путь нашей расы, — негромко продолжала Мелеин, — начался давно, и был он долог, ибо корабли, что, подобно этому, могут сделать его столь стремительным, были недоступны нам. Путь, который привел нас к вам, длился около двух тысячелетий. И существовали времена, о которых Народ хотел бы никогда не вспоминать, и поколения, что сменялись во Мраке при перелете от звезды к звезде, не знавшие Пана, Запретного, Святого, Тайн… и они ступали на новую землю, понимая лишь то, о чем им говорили. Но на этот раз… на этот раз, кел Дункан, наше прошлое осталось с нами, оно в тебе самом, и оно живо; да, это вопреки всем законам, вопреки мудрости, накопленной множеством Матерей, что были до меня — но и наш путь совсем иной, и совсем иной — наш Мрак. Я позволила тебе остаться с нами. Подозревали ли твои соплеменники, Дункан, что мы собираемся домой?
У малышей-катов была запрещенная игра, игра в правду: коснись дуса и попробуй солгать. Узнав о ней, Матери сразу же наложили запрет, хотя огромные звери были терпимы к детям, а невинные мысли малышей не могли встревожить дусов.
«Найди, где я спрятал камень."
«Это близко? Далеко?"
Коснись дуса и попробуй солгать.
Но не пытайся лгать братьям — келам или сенам.
— Мелеин! — запротестовал Ньюн. — Он боится зверей!
— Он боится, — хриплым эхом отозвалась она. — Скажи мне, Дункан, что они ожидали от записи, которую вложили в корабль?
— Что это… что это местонахождение баз мри.
В воздухе, словно перед штормом сделавшемся тусклым, душным и зыбким, чувствовалось напряжение. Большой дус вздрогнул, поднял голову.
— Тихо, — прошептал Ньюн в его настороженное ухо, потянув за него, чтобы отвлечь зверя.
— А… — протянула Мелеин. — И земляне, конечно же, продублировали эту запись. Пока пан'ен находился у них, они воспользовались тем, что в нем находилось. А чтобы мы ничего не заподозрили, они отдали нас тебе.
Внезапно, заставив их вздрогнуть, закричал дус. Зверь отшвырнул Дункана — тот, откатившись от удара к стене, растянулся на полу; оба дуса вскочили, излучая панику.
— Яй! — прикрикнул Ньюн на своего зверя, хлопнул в ладони и толкнул его. Дус мгновенно бросил свое тело на удивленного малыша и прижал его к стене, постоянно смещаясь, чтобы оставаться между ним и своим хозяином; и Ньюн прыгнул к Дункану, заставив своего дуса прикрывать их обоих.
Паника постепенно пошла на убыль. Стоя на коленях, Дункан держал руку на весу; его тело сотрясали судороги, побелевшее лицо покрывали бисеринки пота. Ньюн взял его за руку и откинул рукав, обнажив отвратительную распухшую рану.
Яд дуса.
— От этого ты не умрешь, — сказал Стэну Ньюн, поддерживая его, чтобы хоть немного унять мучившую землянина лихорадочную дрожь. Подошедшая Мелеин, склонившись, коснулась раненой руки; но жалости у нее не было — лишь холодное любопытство.
Дусы попятились назад. Малыш с виноватым видом держался поодаль, излучая страстное огорчение. Большой дус обнюхал Дункана, фыркнул и отошел; и землянин вздрогнул и громко вскрикнул.
— Ты ранила их обоих, — Ньюн повернулся к Мелеин, надеясь, что та почувствует себя виноватой хотя бы перед одним из них — перед дусом или перед землянином.
— Он по-прежнему ци'мри, — сказала Мелеин. — И, Ньюн, он с самого начала лгал нам… я это знала… ты это увидел.
— Ты даже не понимаешь, что натворила, — продолжал Ньюн. — Он боится дусов, особенно малыша. Как ты могла рассчитывать вытянуть из него правду? Дус ранен, Мелеин; и я не знаю, насколько серьезно.
— Ты забыл, кто ты.
— Госпожа… — Ньюн склонил голову, но ей этого было мало. Взяв Дункана за здоровую руку, мри помог ему подняться, и перекинул его руку себе на плечи, удерживая Стэна на ногах. Землянин пребывал в глубочайшем шоке. Ньюн пошел вперед, следом двинулся дус, и очень-очень медленно они покинули госпожу.
Иногда лихорадка отпускала землянина, и некоторое время он находился в сознании; тогда казалось, что он понимает, где находится, и его взгляд блуждал вокруг, где он лежал в углу холла келов, рядом с дусом. Но его хватало ненадолго. Не в силах удержаться, он вновь впадал в забытье. Ньюн не пытался разговаривать с ним и старался сохранять в холле полумрак; лучше всего было не давать сознаниям зверя и человека касаться друг друга.
Когда же ночь не принесла Дункану облегчения, Ньюн подошел к нему и раздел Стэна, словно кат'ен — ребенка; забрал у Стэна мэз и зейдх, и обе его мантии, чтобы дус мог согреть его своим теплом. Он положил землянина между своим и пострадавшим дусами, и накрыл его двумя одеялами.
Яд все еще действовал, и между двумя существами, которые не могли вынести друг друга, установилась связь. Рана была глубокой, и, кроме того, Дункан получил почти весь содержащийся в когте яд, что было слишком много даже для мри, который привык к этому. Но древние предания гласили (и Ньюн, будучи кел'еном, не знал, правда это или выдумка), что впоследствии дус узнавал так своего хозяина, ибо если эта субстанция однажды попала в организм человека и тот выжил, то мог больше не опасаться яда или гнева собственного дуса, который теперь до конца жизни останется с ним. На самом деле все обстояло несколько иначе, и ядовитые когти дусов часто оставляли своим хозяевам небольшие царапины; и некоторые, чуть поглубже, могли вызвать приступ лихорадки. Но правдой было и то, что впервые столкнувшись с ядом дуса, человек мог серьезно заболеть или даже умереть от подобной раны.
Мелеин прекрасно знала, что делает: ее учили Келы и Сены, и она хорошо знала дусов; она знала, что, стараясь изгнать страх из Дункана, слишком сильно раздражает зверя. Но как и другая госпожа, которой Ньюн служил прежде, Мелеин обладала ледяным сердцем.
И Дункан, чья обнаженная кожа сейчас была открыта теплу, идущему от горячей шкуры дуса, а в жилах бурлил яд зверя, привыкнет к дусу, и дус привыкнет к нему… если Стэн не умрет; или если дусом не овладеет мьюк, безумие, что иногда охватывало зверя от нервного перенапряжения, превращая его в убийцу. Вот чем рисковала Мелеин, прекрасно зная об этом.
Случись подобное с дусом, Ньюн не знал, смог ли бы он удержать землянина от сумасшествия. Ему приходилось слышать, что мри, дус которых стал мьюк'ко, впадали в безумие; сам Ньюн, видят боги, избежал этого.
Предупреждающе завыла сирена.
Ньюн бросил лихорадочный взгляд на усыпанный звездами экран и выругался. Сейчас им не хватало только перехода.
Зазвенел звонок. Дусы поднялись, излучая ужас; Дункан же лишь вскинул руки, обняв зверя за шею, и, склонив голову, замер, утонув в излучаемом дусом страхе.
Это, скорее всего, и спасло его. Прыжок… возврат… новый прыжок — еще до полуночи. Слившись воедино, землянин и дус излучали такой ужас, что второй зверь не мог этого вынести.
Говорили, что дусы не запоминают происшедшего, только самого человека. И возможно, именно поэтому зверь взял землянина под свою опеку, от которой тот уже не сможет избавиться.
— Дункан… — позвал на следующее утро Ньюн и без особых церемоний поднес к его губам чашку, заставив землянина выпить воду, поскольку тот, в отличие от дуса, не мог обходиться без нее. Потом мри осторожно умыл землянина кончиками пальцев.
- Предыдущая
- 39/65
- Следующая
