Угасающее солнце: Шон`Джир - Черри Кэролайн Дженис - Страница 38

• Предыдущая
• 38/65
• Следующая

— Уходи от меня, — отрывисто бросил он, боясь пошевелиться, чтобы не огорчить зверя еще сильнее.

Ньюн, нахмурившись, осторожно отстранился от большего дуса и протянул руку к лежащему рядом с Дунканом малышу. Тот издал странный печальный звук и, тяжело дыша, придвинулся еще ближе к Дункану. Ньюн, на котором уже не было вуали, снял зейдх, прикрывавшую его волосы — непривычная фамильярность — наклонился и сильно тряхнул ею рядом со зверем. Дункан почувствовал, как дус ощетинился и стал чужим. Он попробовал сам коснуться зверя рукой, но тот внезапно отпрянул и затрусил в другой конец каюты, покачивая массивной головой и раздраженно сопя, словно его вынудили отступить.

— Ци'мри, — предположил Ньюн, по-прежнему сидя на коленях. — Дус чувствует нечто, чего не в силах постичь. Я ему не нужен, ты не подпускаешь его к себе. Это может плохо кончиться, Дункан. Может быть, тебя не устраивает то, что он тебе предлагает. Но если ты в конце концов не примешь этого, может случиться непоправимое. Я не могу с этим справиться. Если дус не получит то, что ему хочется, им овладеет безумие. Они могут выбирать. Мы — нет.

— Я не могу прикоснуться к этому.

— Тебе придется это сделать.

— Нет.

Коротко вздохнув, Ньюн поднялся и подошел к экрану, на котором сияли похожие на облака пыли россыпи звезд. Кроме смущенного зверя и непокорного землянина, это было единственным, на что здесь можно было смотреть. В этой застывшей черной фигуре Дункану почудился упрек и разочарование.

— Ньюн…

Мри повернулся и посмотрел на Дункана: непокрытое лицо, непокрытая голова.

— Не называй меня ци'мри, — попросил Дункан.

— Что ты сказал? — выпрямился Ньюн. — Когда хол'эйри станет твоим языком; когда ты будешь играть в Игру с оружием; когда сможешь спокойно заснуть, не боясь дусов — лишь тогда я не буду называть тебя ци'мри. Зверь умрет, Дункан. И второй останется в одиночестве, если безумие не коснется и его.

Дункан посмотрел на свернувшегося в углу малыша. Уступая Ньюну, Стэн поднялся и заставил себя подойти к зверю. Но тот лишь упорно отодвигался и рычал, посверкивая темными глазами, желая, чтобы его оставили в покое.

— Осторожно…

Ньюн встал позади Стэна. Почувствовав руку мри на своем плече, Дункан облегченно вздохнул и отступил. Дус по-прежнему лежал в углу, и, похоже, с этим пока что ничего нельзя было сделать.

— Я попробую, — пробормотал Дункан.

— Только не торопись. Не трогай его сейчас. Не трогай. Дусов нельзя заставлять что-либо делать.

— Я не знаю, почему он ходит за мной. Я пытался ему помешать. И, похоже, он понимает, что я не хочу этого.

Ньюн пожал плечами.

— Я почувствовал его беспокойство. Но не жди от меня ответа. Никто не знает, почему дус выбирает именно его. Мне же просто не под силу двое зверей. У малыша еще нет хозяина. И, возможно, он чувствует в тебе кел'ена.

Дункан посмотрел на дуса, который больше не излучал враждебность; потом снова взглянул на Ньюна, спрашивая себя: неужели в словах мри прозвучало признание того, что он одержал какую-то победу?

Ночью, когда они улеглись спать на своих убогих ложах, Ньюн сложил свое оружие в узел с одеждой, где умещались все его вещи; и там же, рядом со странной скрученной веревкой, лежала неуклюжая фигурка дуса — словно она была какой-то ценностью.

Дункану это понравилось. Он устремил взгляд в полумрак на живую модель, что лежала чуть в стороне, поблескивая глазами в льющемся с экрана свете звезд, опустив голову между лап и с тоской глядя на него. Он негромко свистнул — то был зов землян и их предков.

Ноздри зверя раздулись, мягко выдохнув воздух. Маленькие глазки сузились в некоем подобии мучительного раздумья.

Но дус не двинулся с места.

Теперь Мелеин была облачена не в золотую, а в белую мантию. Она сшила себе новые одежды, а в соседних с рубкой управления отсеках устроила свои покои — скромные и приятные: здесь было лишь одно кресло — для нее; и циновки, на которых могли сидеть другие; и она начала покрывать стены самого холла и ведущего вниз коридора величественными золотыми, черными и голубыми разводами; и ярок и странен был контраст этих стен с голыми стенами где-нибудь в другом месте. Отсюда, из своих покоев, она потихоньку завоевывала корабль, превращая его в собственный дом.

Сама не сознавая того, она возрождала утраченный эдун, Дом Народа. Она восстанавливала письмена, и мастерство и великий труд помогали Мелеин справиться с этой нелегкой и священной работой.

Увидев это, Ньюн почувствовал благоговейный трепет, и каждый раз, приходя навестить Мелеин, он замечал, что ее труд продвигается по кораблю. Он все еще не мог поверить, что ей уже доступны подобные знания. Ведь госпожа Мелеин еще совсем недавно была самой юной дочерью Дома — Мелеин Зайн-Абрин, Избранницей госпожи Интель.

Ту Мелеин, которую он знал, его родную сестру, его товарища-кела, Ньюн потерял навсегда. Это произошло постепенно, словно письмена, строчка за строчкой ложившиеся на стены корабля. Он вспомнил их детство среди Катов, вспомнил, как уже кел'ейнами играли на высоких холмах Кесрит. И вот Мелеин достигла возраста и подобающего Матерям уважения. То, чем она владела, делало ее непонятной для Ньюна. Он был всего лишь кел'еном и не мог читать написанного ею, не в силах был постичь загадки, которые изредка исторгали ее уста, и, к своему смущению, понимал, насколько за шесть лет, прошедших с тех пор, как они оба были Келами, выросла разделявшая их пропасть. Символы воинской чести, голубые сет'ал, были на лицах их обоих; но рукам Мелеин уже не суждено было коснуться оружия, и уделом ее стала присущая Сенам спокойная сдержанность. Она не носила вуали. Мать эдуна очень редко закрывала лицо перед своими детьми. В присутствии чужака или незнакомца она лишь отворачивалась. Она была одинока: одетые в золотистые мантии Сены заменяли ей слуг; Келы, опытные воины, были ее Мужьями; Каты-взрослые, на радость ей, рождали светлоглазых детей. И временами Ньюн с мучительной болью чувствовал, как мало он может сделать для нее.

— Ньюн… — Мелеин улыбнулась и, протянув руку, коснулась его. Он преклонил колени у ее кресла — будучи Келом, он, как и не привыкший к роскоши Сен, не признавал мебель. Его дус был рядом, излучая тепло и верность. Малыш, пришедший с ними в гости, пристроился у ног госпожи, выражая подобным, присущим лишь дусам, образом свое обожание. Говорили, что мысли касты Сенов были слишком сложны, слишком холодны для дусов. Правда ли это, Ньюн не знал — но, как ни странно, даже когда Мелеин была келом, ни один дус не выбрал ее, и девушка с горечью завидовала другим кел'ейнам. Теперь у нее никого нет… и не будет. Дус обожал Мелеин, но никогда не пытался коснуться ее своим разумом — он скорее отдавал предпочтение землянину, но не расчетливой власти госпожи Мелеин с'Интель.

Ньюн опустил голову, когда госпожа коснулась его, и снова поднял глаза.

— Я привел Дункана, — сказал он. — Я научил его, как следует вести себя; я предупредил его обо всем.

Мелеин кивнула.

— Что ж, если ты считаешь, что пришло время, — произнесла он, поглаживая по спине устроившегося рядом дуса, — позови его.

Ньюн взглянул на нее, чтобы еще раз попросить ее проявить терпение… заговорить с ней, как тогда, когда они оба были детьми; но существовавшая когда-то между ними близость исчезла. Дусы почувствовали тревогу. Зверь Ньюна замотал головой. Кел'ен поднялся, толкнул дуса, заставляя того идти впереди себя.

Дункан ждал. Ньюн нашел землянина на том же месте, где и оставил его — напротив двери, на противоположной стене коридора.

— Идем, — сказал он Стэну. — И не закрывай лица. В холле нет чужих.

Дункан закрепил мэз под самым подбородком и вошел следом за мри, чуть задержавшись в середине комнаты, пока Мелеин не сделала приглашающий жест, показав Стэну, что ему следует сесть по левую руку от нее, рядом с отдыхавшим малышом.

Дункан шагнул вперед, с опаской глядя на дуса, которого он смертельно боялся. Ньюн хотел было возразить, но решил, что лишь обидит землянина и позволит Мелеин усомниться в том, что Стэну действительно можно присутствовать здесь. Дункан осторожно опустился на предназначенное ему место, а Ньюн устроился на своем — справа от Мелеин, на расстоянии вытянутой руки от землянина и второго дуса. Коснувшись пальцами малыша, Ньюн почувствовал, что тот спокоен, и позволил себе расслабиться.

• Предыдущая
• 38/65
• Следующая