Мышеловка для кота (СИ) - Николаева Ольга - Страница 58

— Да. А что такого? Вы же женщина, вам можно…

— Зашибись. Просто восхитительно. — Подошла к столу, потрогала хрупкие, будто восковые лепестки. Красивые. Люблю эти цветы, но от аромата можно скопытиться. Качественно и быстро. Уже сейчас, от пары глубоких вдохов, слегка повело. — Работайте, девчонки. Сама разбираться буду.

Те согласно и радостно закивали, но не отвернулись.

— Ну, что еще?

— Туфли — отпад, Лизавета Андреевна. Вы просто королева сегодня!

— Спасибо, красотки. Учту. Только королев по головным украшениям узнают. А вы на ноги смотрите…

— Так взгляда же не оторвать… Офигенские. А где вы такие взяли? — Катька, зараза, та еще шмоточница… Заставила улыбаться.

— Я тебе карту скидочную дам. Там все адреса записаны. Только, я их год назад покупала…

— Ну, вы даете…

— Катя. — Особенно ласково. — Иди работай. Иначе, мы все босиком останемся…

Терпеть не могу сюрпризы. Особенно — без повода. Особенно — когда непонятно, кто их устроил. Но если автор надеялся, что брошусь выяснять адрес и ФИО отправителя — он жестоко обломался. Все, кто устраивает такие "тайны", откровенно желают, чтобы их раскрыли. А мне влом и некогда этим заниматься. Рано или поздно, "шутник" проявится. Словом, намеком, открытым вопросом — как-нибудь, да выдаст себя. А не выдаст — и флаг ему в руки, в комплекте с нашейным барабаном. Я и не с таким любопытством уживалась. Нераскрытые тайны — основа для сказок внукам. Или племянникам. Или крестникам, на худой конец.

Эту проблему оставила за скобками. Оставалось решить, что делать с цветами. Выкидывать их, ни в чем не повинных, жалко. Красивые, нежные, гордые, потрясающие… И оставлять нельзя.

Долго думала, но решение нашла. Букет сплавила, благополучно, и окунулась в работу, с головой. Даже на перекуры не выбегала. Некогда.

Девчонки горестно повздыхали, провожая взглядами уплывающее белоснежное великолепие, но промолчали. Но после моего грозного цыканья очнулись и тоже заработали, в ну, очень ускоренном темпе.

Мне супербыстрый темп не очень помог: дела сыпались, будто из рога изобилия. И все — срочные. Неотложные. Которые не мешало бы сделать еще вчера… Не раз помянула Кира недобрым словом, за то, что отнял у меня целых полдня. По остальным поводам тоже хотелось пройтись по его родословной, но было некогда и… просто некогда.

Кое-как выгреблась из-под завалов только к половине восьмого. Девчата мои давно уже сбежали, торговые представители и мерчи пришли, отметились, отчитались и тоже ушли.

Брела к выходу по пустому офису, прислушиваясь, как эхом отдается от стен перестук каблуков… Звучало это немного странно… И прикольно… Устала я, похоже, раз до такой ерунды додумалась… Мечталось только о том, чтобы скорее добраться до дома и рухнуть в постель.

Мечты мои, как водится, никогда не сбывались. И в этот раз не сбылись.

Моя красненькая, глазастенькая, вся такая стильная и спортивная ласточка была изуродована. С особой жестокостью и извращением. Как еще назвать эти ужасные, безвкусные розово-зелено-фиолетово-голубые шарики в форме сердечек и зайчиков? От подобного сочетания и безумства цвета меня чуть не стошнило. Прямо здесь, на парковке. Как можно-то? Это ж как тупой лопатой по асфальту поскоблить. Такое же издевательство над чувствами…

Попробовала оторвать от зеркал эти связки — намертво примотаны оказались. И ленты прочные. Весь маникюр здесь можно оставить. Хорошо, что где-то в бардачке, вспомнилось, у меня валялся складной ножик со всякими специальными прибамбасами. Витьке подарить хотела, по какому-то поводу. А потом оказалось, что он не заслужил…

В бардачке его не оказалось. Может быть, в дверном кармане, с моей стороны? Поленилась выходить из машины, с коленями взгромоздилась на пассажирское сиденье, потянулась к двери…

— Боже… Какой вид потрясающий. — Со всей дури приложилась головой о крышу. Застонала… — Не двигайся, пожалуйста, Лиза. Я еще немного полюбуюсь…

— Млять… Кир… Как ты не вовремя… — Сил на то, чтобы хамить, не нашлось: голове было слишком больно. Даже слезы из глаз потекли. — Я из-за тебя ударилась…

— Черт. Лиз, прости… — Испугался, похоже, не меньше меня. — Иди сюда, пожалею…

— Конечно, жалей. Сам же виноват. — Не сопротивляясь, позволила обнять и прижать к широкой груди. Когда так больно, совершенно неважно, кто тебя поддержит и обогреет…

Он гладил по спине, убрал мою руку с макушки, даже подуть пытался, как маленькой. Невероятно. Он что, правда, думал, что от этого станет легче?

Ненавижу, когда меня жалеют! Самой себя становится до безумия жалко, и слезы текут в три ручья, не останавливаясь…

— Что ж за день-то сегодня поганый?! С самого утра…

— Лиза… ну… я, правда, не хотел, чтобы ты так дергалась… Прости меня…

— Слишком часто ты просишь прощения, не кажется? — Слезы начали высыхать, а нос перестал хлюпать. Осталось теперь только тушь по щекам размазать, и буду как новенькая…

— Часто. Но не слишком. Есть надежда, мне кажется, что простят… — И он снова, как утром, начал вытирать мне разводы на щеках. Еще и платок достал из кармана… — Не смотри так, он чистый.

— Да мне какая разница?! Ты ж его потом не отстираешь…

— Пойдет в зачет еще одного извинения? Если да, то не жалко…

— А если нет?

— Я расстроюсь, но, все равно, для твоей красоты не пожалею… — Мне даже почудилось, что он серьезен…

— Иди ты на хрен, Кир. У меня завтра шишка будет, а он все шутить изволит…

— Пойдем в мою машину, Лиз. Лучше за руль не садиться, с такой травмой…

— Вот еще! Мне и хуже бывало, и ничего — ездила.

— А я не пущу тебя за руль! И даже не думай! — Пользуясь растерянностью, забрал ключи и сумочку из рук. И потащил в сторону, не забыв дверь захлопнуть и щелкнуть брелком…

— Стой! Подожди! Я ж её спасать собиралась! — Затормозила, упираясь в асфальт каблуками. Остановился.

— Кого спасать? От чего, Лиза?

— Машину! От этого безобразия! У тебя есть ножницы?

— Ножниц в машине, по-моему, нет… Но есть ножик, пойдет? — Я радостно кивнула и протянула руку, намекая, что нужно срочно и сразу. — Сейчас дам. А что случилось-то?

— А ты не видишь, что ли? Нужно срочно убрать эти шарики. Не могу смотреть на них…

— Тебе не нравится? — Странным тоном. Расстроенным. Таким, каким не говорят о вещах, которые лично не касаются.

Я отодвинулась, глядя неверяще. Даже внимательнее посмотрела в глаза. Кир старательно прикидывался, что ему пофигу, но взгляд выдавал…

— Это ты, что ли, придумал? Да?!! — Я думала, что удивляться давно разучилась. С этим мужчиной придется заново науку постигать…

— Ну… Не совсем я… Вернее, моя идея. Но исполнял не я…

Черт. И что теперь делать? Прямо на его глазах пообрывать "творения" и отпустить в небо — не поднимется рука… Как бы раньше ни делал мне больно, нечаянно или с намерением, такой жестокостью платить не собиралась…

— Знаешь, я бы посоветовала исполнителю что-то делать со вкусом… Цветовая гамма ни к черту. У меня глаза сломались…

— Да? — Сомнение, облегчение и непонимание — все сразу — в голосе. — А как по мне, то очень даже весело…

— Нет, Кир. Это грустно. Вакханалия цвета, иначе не назову. И, слушай… А как мне дальше-то с ними поступить? Я ж не смогу с шариками ездить. Не поймут меня. Да и мешают они, несколько…

— Слушай, Лиз. Я ж ни хрена в этом вопросе не разбираюсь. Не извинялся перед женщинами никогда… Вот, решил попробовать… Но, если тебе не нравится, можешь проколоть их, и все дела…

— Да ладно?! Что, совсем никогда? — Эта тема очень заинтересовала.

— Ну, так, для приличия, приходилось. Но чтобы с вывертом — нет. Считай, это первый блин. Пусть будет комом.

— Кир, идея, бог с ней, нормальная. Но на расцветку-то почему не посмотрел?

— Мне было некогда. Меня Андерс трепал сегодня, как тузик грелку, ни выдохнуть, ни вдохнуть. Сделал заказ и не проверил. И сейчас не особо любовался… Больше, как-то, на твою задницу…