Мышеловка для кота (СИ) - Николаева Ольга - Страница 33

Он перекатился на спину, вздохнул. Закинул руки за голову, еще раз вздохнул.

— Я тебя не понимаю, Лиза. Что нужно сделать, чтобы тебе угодить?

— О! Аллилуйя! Вознесем хвалу Господу и всем святым! Нас благодатью накрыло! Кирилл Владимирович изволил поинтересоваться, отчего хмурятся его раболепные подданные! Нет, Кир. Придется, все-таки, встать, чтобы упасть на колени и бить поклоны… — Я дернулась, чтобы вылезти из-под одеяла. Даже ногу одну успела опустить…

Кирилл не позволил — схватил за руку, прижал, подтянул обратно.

— Интересно, а у твоего яда когда-нибудь заканчивается запас?

— Нет. Я его сама вырабатываю.

Кир устроился поудобнее на боку, подпер локтем голову и уставился на меня, разглядывая, как в первый раз. Улыбка куда-то стерлась.

— Скажи, пожалуйста, что я должен сделать, чтобы ты перестала выпускать коготки и нормально разговаривала?

— А если скажу, ты выполнишь? — Я улеглась в точно такой же позе, лицом к лицу. Отзеркалила, так сказать.

— Постараюсь. Ну, так что?

— Притворись, что мы незнакомы. И не пробуй познакомиться. Все просто.

Он обдумывал мой ответ. А я наблюдала, как он хмурится, кривит губы. Подбородок, зачем-то, почесал… А ему идет такая щетина, хоть я небритых и не люблю.

— Еще варианты есть?

— Если и существуют, я о них не знаю. И тот, что предложила, однозначно — самый лучший. Для всех. Даже для твоего Андерса. Мне кажется, он больше всех будет рад, если я исчезну с горизонта.

— Почему? Попробуй нормальным, человеческим языком объяснить. А я, в ответ, попробую тебя понять…

— Кир, ты меня изнасиловал вчера. Или сегодня, как посмотреть. Я похожа на извращенку, которая жаждет такого общения?

Он напрягся, прищурил глаза. Зубы сжались, кажется, я даже услышала их скрип, губы напряглись в тонкую линию. Вот и вернулся обычный, нормальный Кирилл Янкевич. А я уж, было, растерялась: когда его успели подменить? Не сдержалась, хмыкнула…

— Мне кажется, ты орала в голос, но не от боли. И как-то не очень сопротивлялась. — Господи, как банально… Будто дешевую мыльную оперу разыгрываем. А я по сюжету сейчас должна смутиться, потупить глаза и признать, что, конечно же, наслаждалась. А возмущение — ну, так положено приличной девушке себя вести. Только вот, я уже много лет из-за такой ерунды не смущаюсь.

— Кир, ты изнасиловал мой мозг. И психику. Даже не поинтересовался, чего я хочу. Или не хочу.

— А чего ты хотела?

— Чтобы ты был подальше от меня. Лучше всего — на космической станции. Можно на Луне.

— Да что ты заладила-то?!! Каждый раз возвращаемся к одному и тому же… Почему?

— Знаешь, очень странно вести такие разговоры голышом… Смахивает на фарс. Очень слабенький и не смешной.

— Не уходи в сторону!

— Я никуда не ухожу. Просто отметила, что очень забавная обстановка для серьезного разговора.

— Ну, если тебе некомфортно, давай, оденемся…

— Да переживу уже, как-нибудь… Чай, не в первый раз вижу голого мужика. Справлюсь.

Он снова повернул ко мне голову. Очень непривычный взгляд: осмысленный, внимательный и серьезный. Без угрозы, превосходства, без возбуждения. Будто, действительно, человека во мне увидел. Вопрос: надолго ли?

— Говори, я слушаю. Внимательно. Только, пожалуйста, без твоего ехидства…

— Оно тебя так напрягает?

— Нет. — Он ухмыльнулся. — Я его воспринимаю как вызов, на который необходимо ответить. И отвечаю, как могу.

— Ну, способы у тебя неандертальские, между прочим. Солидному интеллигентному дяденьке не пристало так себя вести.

— Это ты меня сейчас обозвала интеллигентом или польстила?

— Как больше нравится, так и понимай.

Снова — ухмылка. Затем он уселся, засунув за спину подушку. Даже сейчас, неосознанно, старался занять более выгодную позицию, чтобы смотреть на меня сверху вниз. А может быть, и осознанно, или я себя уже чересчур накручиваю?

— Итак?

— Все просто. Я считаю, что нам не стоит с тобой пересекаться, особенно — в личной жизни. Ты мне не нравишься.

— О, как! Сюрприз, однако… — Делал вид, что ему все нипочем, но эта новость его неприятно зацепила. Даже немного жалко. Вот почему так? Всегда расстраиваюсь, когда нечаянно делаю плохо кому-то. Даже такому, как Кир. — И чем конкретно я тебе не угодил?

— Ты эгоист, Кирилл. Махровый. И без надежды на изменения, возраст уже не тот, и обстановка.

— Ты так считаешь? И даже не попробуешь перевоспитать и исправить?

Я перевернулась на живот, уперлась локтями в подушку, для опоры, подняла голову. Предпочитаю разговаривать, глядя прямо в глаза.

— А оно мне надо? Я похожа на наивную дурочку, которая верит, что взрослых мальчиков можно перевоспитать? Готова отдать это право любой, кто будет готов. А я, как-нибудь, в сторонке перетопчусь…

— Значит, ты такая же эгоистичная…

— Не спорю. И что мы сможем друг другу дать?

— Хороший секс не считается?

— Не спорю, хороший. Ты же это надеешься услышать? — Он снова сделал вид, что мои слова не задевают. — Мне этого недостаточно. Не хочу тратить время и себя на бессмысленные телодвижения. Женщины втягиваются в процесс эмоционально. Раскрываются, даже если им кажется, что это не так. Ну, я так раскроюсь, и что? Тебе нужна будет эта привязанность? За каким лешим она тебе, правильно же? Как только пропадет интерес погони, ты сдуешься. Потом начнешь прятаться и отмазываться. Или просто исчезнешь. А я останусь со своими грёбаными эмоциями. Финита ля комедия. Теперь расскажи: на кой оно мне?

— Ты настолько уверена в том, что все именно так и будет… — К Кириллу начала возвращаться насмешка. Лучшая защитная реакция, если к чему-то не готов. — А если ошибаешься?

— В чем? В том, что ты слишком сильно давишь? Даже не замечая, где игра заканчивается, и я отбрыкиваюсь на полном серьёзе… Тебе же абсолютно похрен, что люди вокруг чувствуют…

— Лиза, вот не нужно перекладывать с больной головы на такую же больную. Сама провоцировала. Я тоже не дурак, и прекрасно вижу, когда женщина проявляет интерес, пусть и в такой странной форме.

— То есть, тебе нравятся, когда хамят и посылают?

— Ага. Этакая перчинка в пресной каше обыденности…

— Да ты поэт! От перца изжога наступает, рано или поздно. Ты меня бесишь, и я не могу удержаться от колкостей. Причем тут провокация?

— Да при всем! Зачем ты тогда приперлась ко мне в номер, если уже уволилась на тот момент? Кому и что хотела доказать? Я-то, было, поверил, что несчастная девочка не нашла другого способа получить мою подпись на договоре… — Ну, вот, мы и добрались до самого интересного.

— Любопытно было. Готов ли ты поддерживать амплуа матерого Казановы на деле, или так, просто отмазки на ходу сочинял.

— Проверила?

— Ага. Ты меня убедил, и даже больше. Хорош, ничего не скажу.

— И все это было затеяно только ради проверки? — Вот как ему сейчас правду сказать, не повредив своему самолюбию? И как соврать, чтобы его самооценку не уронить?

— Кир, у тебя бывает такое, что просто хочется с кем-то переспать, без последствий?

— Ну, да…

— Ну, вот и мне захотелось. Не смогла себе отказать.

— Хорошо, а зачем сейчас отказывать?

— Я не отказываю. Не хочу больше. Все, надоело.

— Значит, так?! — В голосе — смесь обиды и угрозы. Только вот, чем еще он будет мне угрожать? Все самое страшное он уже сотворил, если в пределах закона. О незаконном, будем надеяться, не подумает.

— Именно так. Ты уж, извини, что вот так, в лоб, говорю. Но намеков ты, к сожалению, не понимаешь.

И еще многого не поймешь, о чем я ни за что не стану рассказывать…

— Хочешь сказать, что на этом — всё? Баста, карапузики, поиграли и разошлись?

Я перевернулась на спину, умиротворенно прикрыла глаза. Неужели, дошло до него?

— Да, Кирилл, да. Любой фарс нужно уметь вовремя заканчивать. Наш затянулся и начинает тяготить всех участников. Согласись, ты же сам в нем участвуешь только для того, чтобы поставить последнюю точку? Правда? Просто, она должна быть поставлена именно тобой…