Честь Белого Волка - Белянин Андрей Олегович - Страница 9

То есть звонких понтов и всякого средневекового форсу — выше Эйфелевой башни, а на деле — нетрезвый, небритый мужик с громким девизом, худой как самокат, в одиночку защищающий свои владения из трёх свиней и двух сараев с благородным, насквозь проржавевшим мечом в руках. Таких на раз-два бьют пыльным мешком по башке их же крестьяне. Кстати, в большинстве случаев успешно и за дело, а не без повода.

Так что к ночи мы остановились в одной из двух деревень покойного барона-вампира. Теперь они наши по праву меча и силы. Всего восемь дворов и пара гектаров пахотной земли, деревянный забор, хлипкая защита от хищников и нежити, хотя надо признать, что чаще всего деревенские люди вполне способны за себя постоять.

По крайней мере, когда мы в сумерках встали у ворот, над забором поднялись три охотничьих лука, взяв нас на прицел. Уважаю, ребята, но...

— Какого северного мха, негодяи?!

— А кто там раззявил рот? — неуверенно раздалось с их стороны.

Храбрятся, делают вид, но ведь понимают, что мы имеем все законные права...

— Вы дерзнули не узнать вашего нового лорда и господина Ставра Белого Волка? — снова возвысил голос бывший бог, а к нему, как правило, все прислушиваются.

Меньше чем через минуту ворота распахнулись. Двое крестьян с факелами встретили нас низкими поклонами, ещё трое опустили луки.

— Нам нужно переночевать, — бросил я с высоты седла. — Где лучший дом?

— У меня, милорд, — навстречу нам вышел седобородый старик с подозрительно простодушным лицом. — Я староста нашей деревни и ваш покорный слуга. Большая честь принимать вас, господин.

Я обернулся к Эду, он уже спрыгнул в снег, взял под уздцы Ребекку. Что ж, возможно, бог со справкой прав, сейчас не самое время корчить из себя неприступного властелина. Иногда человеческое отношение к людям стоит гораздо дороже любых власт­ных наездов, к тому же всегда приносит свои плоды.

Наши умненькие лошади правильно изображали сейчас бессловесных животных. А весь наш маленький отряд из шести человек сопроводили в самую большую и добротную избу. Наверное, надо было бы назвать этот крестьянский дом как-нибудь иначе, но лично мне слово «изба» как-то привычнее. Да и, честно говоря, кому какая разница?

— Боюсь, наша простая еда недостаточно изысканна для высокого лорда...

— Эд, разберись тут, — сквозь зубы приказал я, первым проходя в натопленное помещение.

По сути, это был большой зал с прямоугольным очагом в центре, где ярко горела, наверное, половина сосны. Вдоль стен на полатях сидели мужчины, старики, женщины и дети общим числом двадцать — тридцать душ. Все они смотрели на меня круглыми от страха глазами.

Я кротко вздохнул, представив, как же эти люди были запуганы своим прошлым лордом. Хотя чего там особенно представлять, покойный барон был изрядным мерзавцем, связавшимся с нечистью, и умер, кстати, тоже как полный подонок. Ещё и попытавшись по полной подставить меня перед кланом Красной Луны. Дегенерат.

— Садитесь поближе к огню, господин, — не переставая кланяться, пригласил старик, указывая на кособокий чурбан. — У нас есть каша из овса и крепкое пиво.

— Воды, — попросил я.

Во-первых, алкоголь я не употребляю по целому ряду причин, а во-вторых, знаем мы их «кашу», это же непросеянный овёс вперемешку с хмелем и еловыми опилками! Крестьянские лужёные желудки и не такое переварят, а я... увы... мне такое без активированного угля нипочём не съесть. Уж поверьте.

Но ведь и совсем от всего отказываться невежливо, поэтому вода самое то! По знаку старосты мне принесли глиняный кувшин ледяной воды. А вот присоединившийся к застолью голодный Эд не стал отказываться ни от каши, ни от пива. Ему всё можно, он вообще раньше был бессмертным.

Разговор с мест­ны­ми жителями также завёл не я, а бывший бог.

— Что скажете, добрые люди, не было ли чего-то необычного этой зимой? Я имею в виду, не видел ли кто-то каких-нибудь странностей? Ну вроде огромных теней или больших следов? А?!

Все дружно молчали, но трое или четверо женщин переглянулись, на их лицах явно читался ужас. Они его видели.

Огромный волк был здесь, но никого не тронул. Почему? Потому что это не воины, защищённые каменными стенами замка и тяжёлыми доспехами. Нам-то легко быть храбрыми, мы никому ничем не обязаны, рискуя головой, а крестьянам приходится растить детей, сеять хлеб, бороться за жизнь, ежедневно вырывая у этой суровой земли хоть какие-то средства к существованию.

Именно поэтому только на их плечах и стоит весь этот мир, их натруженные ладони удерживают его на краю бездны. А мы? Рыцари, бароны, короли... кому мы нужны?!

Короче, я не заметил, как уснул. Возможно, меня просто разморило в тепле.

Мне снилась маленькая Хельга, то светлое время, когда я впервые отвёл её за ручку в её первый детский сад и она, опустив голову, с глазами, полными слёз, позволила воспитательнице проводить её к игрушкам. Зато уже вечером она орала, что у неё тут друзья, брыкалась и не хотела уходить. Я очень-очень надеялся, что никто не заметил, как моя малышка винтом погнула ручку на воротах...

— Ставр, — над моим ухом раздался шёпот бывшего бога, и его ладонь прикрыла мне рот, — убери свой дурацкий нож и пошли со мной.

Я молча убрал клинок от его живота и сунул в ножны. Если тёмной ночью кто-то подкрадывается к вам незаметно, привычка бить первым — единственное, что способно спасти вам жизнь. Именно поэтому осторожный Эд сначала произнёс моё имя, а уж потом протянул руки.

Тем более что именно этот нож он давно пытался у меня выпросить. Простой клинок двусторонней заточки с клеймом Российского Императорского общества правильной охоты. Да, вы не ослышались. Я выкупил на украинских торгах нож самого Егора Самсонова из Тулы и предпочитаю его всем средневековым кинжалам или стилетам.

Да, простите, понимаю, что нарушил собственные принципы и общие положения устава граничар. Но что поделать, если именно этот охотничий нож на голову превосходит все остальные? Пару раз я просто на спор стругал им хвалёный индийский дамаск, невесть как попавший в наши северные земли.

Я тихо встал, продрал глаза, накинул плащ и, не задавая лишних вопросов, пошёл за дядей Эдиком. В общей жилой части избы было темно. Угли почти прогорели, давая равномерное тепло и едва заметный оранжевый отсвет. Мы вышли наружу.

Ещё не занимался рассвет, в воздухе висел хрустальный морозец, царапающий горло, вся деревня спала. Но один из наших ребят с арбалетом в руках скрючился под забором.

— Иди тихо, след в след, чтобы снег не хрустел.

Я кивнул, подчиняясь. Так делают северные волки, и охотники следуют их примеру. Арбалетчик молча поднял руку, подтверждая, что видит нас. Мы присели на корточки рядом с ним. Лицо парня было белее того же снега.

— Он ещё здесь? — шёпотом спросил Эд. Арбалетчик нервно кивнул. — Ставр, только не делай резких движений. Смотри...

Мы встали, осторожно заглядывая через верх забора.

Сначала я не заметил ничего особенного. Потом вдруг чёрная часть леса на фоне фиолетового неба дрогнула, словно вздыбив шерсть на холке. Я не сразу понял, какого размера зверь бесшумно двигается в предрассветной тем­ноте.

Ростом с Центуриона? Куда там, он был вдвое выше моего немаленького коня! Запах волчьей шерсти и дикого мёда неожиданно проявился в морозном воздухе. Руки опустились, грудь словно сдавливало животным парализующим страхом. Этот хищник воздействовал даже не своим видом, а скорее страшным предвкушением оного.

Я чувствовал, как вяжущая тяжесть сковала руки, сердце перестало биться, беспомощно рухнув в живот, и от первобытного ужаса пещерного человека перед неумолимыми зубами Зверя кровь застыла в жилах.

— Это он? — едва шевеля губами, спросил я.

— Да. — Эд всё понял правильно, но, волнуясь за моё состояние, ещё и кивнул, и похлопал меня по щеке. — Ты просто забыл летописи асов, никто из них не говорил, что после рагнарёка он погибнет. Наоборот, сумерки богов изменили реальность, и даже сама Хель предпочла иметь древний ужас на своей стороне. Зверь поглощает миры, он пришёл сюда из-за Граней и не уйдёт без добычи.