Между двух огней - Эльденберт Марина - Страница 63

— Разумеется. Если вам недостаточно моего слова, вы можете их запросить.

Молодой человек стушевался, но тут же последовал очередной вопрос от женщины с революционно-короткой стрижкой.

— Могут ли последствия ментального вмешательства проявиться позже?

— Если оно выполнено грамотно — нет.

— Вмешательство эссы Ладэ было выполнено грамотно?

Мне захотелось пнуть ее под коленку. Хотя, по сути, она тут ни при чем. Виновата я, которая все это устроила, и Лодингеры — идеальное оружие. Своим поступком я вручила его тому, кто хочет сместить Рэйнара. Так что если кому и надо дать пенделя, то только себе.

— Проверкой последствий вмешательства эссы Ладэ занимались лучшие специалисты. В том числе иртханы. О результатах мне докладывали лично.

— Почему именно вам? Все было настолько серьезно?

— Потому что я являюсь наставником эссы Ладэ. Я отвечаю за ее обучение и последствия всех поступков, которые влечет за собой использование нашей магии.

Журналистка опустилась на свое место, на смену ей пришел немолодой мужчина с залысинами.

— Эсса Ладэ тоже была наказана?

— Да.

— То есть она лишена магии до конца жизни?

— Нет. У ее наказания был срок.

— Какой срок предусмотрен за ментальное вмешательство?

— В зависимости от степени тяжести применение силы в отношении человека наказывается лишением магии на срок от месяца до десяти лет. В особых случаях до конца жизни. Поверьте, желающих это испытать найдется немного.

— Почему? Что несет в себе лишение магии? — поднялась миловидная девушка с беджем «Зингсприд лайтс».

— Помимо невозможности управлять драконами, это наказание весьма тяжелое психологически. Мы рождаемся, наделенные магией. Представьте человека, лишенного возможности говорить, видеть или самостоятельно передвигаться. Примерно то же чувствует лишенный магии иртхан.

— На какое время эсса Ладэ была лишена магии?

— Две недели.

— Две недели? — Следующий вопрос от мужчины в очках. — Две недели лишения магии за вмешательство в психику подростка? При минимуме в месяц?

— Вы сейчас подвергаете сомнениям мою оценку степени тяжести поступка эссы Ладэ?

В гостиной ощутимо похолодало, а в зале воцарилась такая тишина, что было слышно едва уловимое порхание портативной камеры. Журналист как-то резко сел.

— В нашем мире неоправданное вмешательство в сознание человека считается серьезным преступлением и пресекается достаточно строго даже при учете смягчающих обстоятельств. Предупреждая дальнейшее обсуждение этой темы, скажу, что наказание эссы Ладэ было смягчено за то, что она спасла жизнь ребенку.

— Или потому, что она у вас на особом положении?

Глаза Рэйнара потемнели, но поднявшаяся темнокожая журналистка из Балт-Лар-Сити с вызовом посмотрела на него.

— Вы же не станете отрицать, что в случае с эссой Ладэ затронуты ваши личные интересы?

— Мои личные интересы не имеют никакого отношения к случившемуся. Любой иртхан или иртханесса будут отвечать за подобное по всей строгости закона. Впредь попрошу собравшихся не отклоняться от темы.

Вопросы сыпались один за другим, а я не сводила взгляда с лица Рэйнара. Сосредоточенного, собранного, такого родного.

И такого безумно далекого.

Выдохнула, когда пресс-конференция закончилась, а Рэйнар в сопровождении Норгхара покинул зал. Свет приглушили, и пошла заставка. Я чувствовала себя как долька лици под прессом. Сбросила хвост Эрри и пошла попить воды, потому что в ушах подозрительно шумело.

Вода обнаружилась в графине, я уселась на высокий стул и, глядя в одну точку, принялась вертеть стакан на одном месте. Случись Норгхару упустить снимки с Гроу, это вылезло бы в ближайшие часы после завершения пресс-конференции. Девица, которая едва держится на ногах, выползающая из клуба в обнимку с мужчиной… скорее, даже не в обнимку, а взасоску. Ученица правящего. Певица из Ландстор-Холла с особой благодарностью, сюда же информацию об Арилин до кучи.

Класс!

Повозила по столу мобильный, посмотрела на часы. Желание набрать номер Рэйнара останавливала вероятность снова нарваться на Норгхара и здравый смысл. Даже если он освободился, вряд ли ему сейчас до меня.

Я походила по квартире.

Попыталась читать книгу. Сначала про себя, потом вслух с выражением.

Потом без выражения для тренировки ментальной магии.

Когда начала спотыкаться на словах, решила, что лучше это дело отложить и поднялась в ванную. Из зеркала на меня смотрела бледная и слегка растрепанная девица с лихорадочно блестевшими глазами и губами, как после страстных поцелуев (за время пресс-конференции я их сжевала основательно).

А потом ноги сами принесли меня в спальню к Рэйнару. Туда, где мы впервые были близки. Туда, где наши огни сливались воедино, где мы впервые стали единым целым, где все начиналось…

Где начались мы.

Присела на краешек кровати, откинула покрывало и медленно опустилась на подушку, хранящую его запах — горьковато-ореховый, резкий, сильный, как его пламя. Яростный, как он сам.

Дракон, который сводит меня с ума.

— Я люблю тебя, — повторила еле слышно.

Обняла ее двумя руками и под сгущающиеся сумерки закрыла глаза. На краю сознания мелькнула мысль, что надо позвонить Танни и предупредить, что задерживаюсь, но я от нее отмахнулась. Сейчас полежу минут пять и позвоню.

Правда-правда.

Сама не заметила, как соскользнула в сон, а проснулась от пристального взгляда навылет.

Распахнула глаза и увидела стоящего надо мной Рэйнара.

Как проснуться за пару секунд, не прибегая к помощи будильника?

Легко. Заснуть в постели дракона, который считает, что ты ему изменила, и смотрит… у меня даже дыхание прервалось от тяжести его взгляда. Хотя, может, дело было в том, что у меня на груди лежала тяжелая морда Эрри. Глаза которой сейчас стали размером с блюдца.

— Эрри, — тихо произнес Рэйнар.

Виари как ветром сдуло, я даже порыв воздуха ощутила и едва различимый шорох крыльев, а меня обожгло яростью. Огненной, ураганной, страшной, мгновением позже сменившейся холодом.

— Что ты здесь делаешь? — жестко спросил он.

Хлесткое сильное «здесь» ударило наотмашь.

Во мне как-то разом кончились слова. Не сказать чтобы их было много, но они то и дело возникали между строк, когда я пыталась читать. Или когда сидела на кухне, поднималась в эту спальню, вдыхала его запах. Слова о том, что он мне дорог, как он мне дорог — может быть, немного нелепые, наивные, неловкие. Какие есть. Но бессмысленные, потому что он не хочет их слышать. Не поверит. Что бы я сейчас ни сказала — не поверит. Да и надо ли вообще что-то говорить?

— Сплю, — сообщила я.

Ярость, бушевавшая в нем, словно передалась мне. Но я совершенно точно не собиралась ее скрывать.

— Ты же сам сказал, что до окончания пресс-конференции мне придется остаться.

Поднялась и уставилась с прищуром, такого он точно не ожидал.

— Ты поэтому осталась? — Голос его стал низким и каким-то глухим.

— А почему же еще? — приподняла брови. — Кажется, у меня не было выбора. Приказ правящего, все такое.

— Приказ? — прорычал Рэйнар. — Не было выбора?

— Ага. Не хочу больше в таэрран ходить.

— Ты хотела остаться. — В интонации дракона вплетался скрежет когтей по камню. — Уже передумала?

— Ты тоже хотел, чтобы я осталась. — Дышать почему-то стало больно, как и выносить этот взгляд, резавший сердце до крови. — Так что изменилось теперь? Хотелка отвалилась?

В его глазах полыхнуло опасное пламя.

— Не стоит говорить со мной в таком тоне, Леона.

— Да ну? — рыкнула я, чувствуя, что начинаю дымиться. — То есть тебе можно смотреть на меня как на пустое место, можно снисходительно заявлять: «Что ты здесь делаешь?» с видом, будто застал блохастую виари у себя в постели, а мне нет? Может, я и не элитная драконесса для элитных драконят, но так относиться к себе не позволю!