Между двух огней - Эльденберт Марина - Страница 47

Из-за Рэйнара.

Потому что били именно по нему.

— Правда ли, что вы запретили местрель Стоунвилл въезд в город?

— Да, это так.

Я сидела, подтянув к себе колени, и жевала беконные шарики, почти не чувствуя вкуса. Дикое это ощущение — следить за жизнью дорогого тебе мужчины через экран визора, но ничего другого мне не оставалось.

— Можете рассказать, с чем именно это связано?

— С тем, что местрель Стоунвилл пренебрегла моим гостеприимством.

— Каким образом?

— Пусть это останется между нами. Впрочем, если местрель Стоунвилл пожелает обнародовать причину своего отъезда, возражать я не стану.

В том, что местрель Стоунвилл скорее удавится, чем решит заявить о своей подлости, я не сомневалась, но желание откусить ей голову меньше не становилось. Жаль, что оборот мне не светит, с удовольствием бы дыхнула на нее огнем и посмотрела, упадет ли она картинно в обморок, следуя созданному образу. Или, подобрав свои дорогущие юбки, будет улепетывать так, что за ней соурскому бегуну не угнаться.

Ларрка элитная.

Грэнс встречал нас у кабинета — светловолосый, улыбчивый, чуть выше Хейда.

— Лайт, Леона…

Рукопожатие у него оказалось крепким и приятным, от широкой улыбки вокруг серых глаз собрались лучики морщин, и стало тепло. Журналист коснулся замка карточкой, открывая дверь и пропуская нас вперед. Ряды рабочих ячеек, отделенных друг от друга матовым стеклом, приглушенный свет над одной в центре и чуть поодаль; вырваться на интервью получилось только после репетиции, большинство коллег Грэнса уже разошлись по домам.

— Вот здесь я и работаю.

— В те редкие часы, когда он здесь появляется.

Грэнс фыркнул.

— Ты на работе вообще не появляешься.

— Потому что я работаю на себя, и в этом мое счастье.

— С тобой все было понятно вот с таких пор. — Журналист коснулся своего колена. Хейд попытался ткнуть его локтем в бок, но тот увернулся.

— Вы с детства знакомы?

— Жили в одном доме, — сообщил агент. — Грэнс постоянно таскал у меня видеоигры и никогда не возвращал.

— А он сломал мои 3D-очки.

Не выдержала и усмехнулась.

— Прости, Леона, рядом с ним я веду себя как придурок.

— Потому что ты и есть придурок, — беззлобно фыркнул Хейд.

Грэнс покачал головой, а мы как раз подошли к ближайшей ячейке, над которой горел свет.

— Леона, это Варри, Варри, это Леона. — Журналист нырнул за стекло, совершенно панибратски наклонился к столу миловидной девушки в безразмерном свитере и очках, чмокнул ее в макушку.

— Отвали! — Она беззлобно толкнула его в грудь и обернулась. — Привет.

— Привет. — Я улыбнулась.

Ответной улыбки не последовало.

— Варри меня с некоторых пор не любит, — заявил Грэнс. — Очень-очень не любит.

Журналистка закатила глаза и снова уткнулась в ноутбук.

— Что вы не поделили? — спросила я, когда мы отошли.

— Юбилей.

— Юбилей?

— Ага. Варри должна была делать тот репортаж из «Драконьего шипа».

— Юбилей местры Халлоран?

— Именно. — Грэнс отпихнул ногой коробку, валявшуюся рядом с его рабочим местом, и подтянул стул из соседней ячейки. — Предварительная договоренность была за пару месяцев, остается несколько дней, начальство вызывает к себе и говорит: «Поедешь ты, личная просьба Халлорана». У меня завал, статью сдавать к вечеру, несколько проектов горят… В общем, весело и отказаться нельзя. Садись. Смотри, акцент лучше сделать на участии в новом проекте, поэтому начнем с твоей мечты. Расскажешь про оперу, про то, как и где училась…

Он говорил все то же самое, что мы обсуждали с Хейдом.

А я думала только о том, что услышала.

О том, что Рэйнар лично настоял, чтобы репортаж делал Грэнс. И о том, что Грэнс с Хейдом друзья с детства.

Карикатура называлась «Рыжая прицка и дракон», о чем гласила надпись под рисунком. Изображал он Ирргалию, ноги которой торчали из пасти дракона. В последние дни Танни рисовала ее с неиссякаемой фантазией (когда приходила из школы, перед курсами) и крепила мини-планшет для записок на холодильник. Название грызуна размером с морду виара, которых с избытком водилось в трущобах современных мегаполисов, Ирргалии тоже присвоила сестра. В пустошах этих зверюшек жрали наблы (виары прицек не ели из-за специфического отпугивающего запаха, а наблам было пофиг). В городах их есть было некому, поэтому изредка проводились зачистки, которые в общем-то всерьез проблему не решали.

— Ну, что скажешь? — поинтересовалась у Марра.

— Виу.

— Это да или нет?

Марр ткнулся носом в ногу, я потрепала его по голове и убрала вылизанную до блеска миску.

— Пойдем гулять, чудовище.

Да или нет, ответить себе могла только я сама.

Местр Аррингсхан назначил встречу на вечер субботы, и до нее мне нужно принять окончательное решение.

После вчерашнего интервью, которое сегодня вышло в «Файнинг Ньюс», а Хейд забрал на мою страницу, я не переставая думала о Рэйнаре. До заявления Грэнса агент был даже не в курсе, что его друга отправили на репортаж почти в последний момент. По всему выходило, что именно Рэйнар поспособствовал моему знакомству с Хейдом. Ненавязчиво сделал возможной нашу с ним встречу.

Помог мне стать на шаг ближе к мечте.

Помог так, что никто бы об этом и не узнал, если бы я сразу согласилась стать его женой.

Помог, не унижая своими рекомендациями. По сути, если бы Грэнса не зацепило мое исполнение, он бы Хейду ничего не сказал.

И это не давало покоя.

А еще отсутствие возможности даже пожелать удачи перед поединком. К счастью, сегодня утром Энтар пришел в себя, медики сочли, что восстановительный процесс завершен благополучно. О выздоровлении Халлорана-младшего и его возвращении в Скай Стрим сообщили по «Соларс Ван», и у меня отлегло от сердца. Потому что на Арену Рэйнар шагнет, зная, что с братом все в порядке.

Вот только перестать думать о поединке я все равно не могла.

Немного отвлечься получилось на репетиции, сегодня мы пели «Яд» и «Свободу» — одни из самых сложных в исполнении арий, невероятно сильных по эмоциям. Как по мне, сильнее были только «Мир без тебя» и сцена похищения Люси, но до них мы еще не добрались. Гроу оказался милостив и сказал, что разберемся с ними после выходных, потому что прогон таких сцен подряд лучше не делать.

— Вррр!

— Тише, чудовище. Не здесь.

Зимний пятничный вечер мэйстонцы предпочитали проводить в кино, клубах или у визоров, поэтому, едва мы отошли от центральных ворот, я отпустила Марра побегать. По-хорошему, «выбешиваться» ему надо раза в два больше, но где бы еще найти на это время. Мы свернули с основной аллеи на привычный маршрут, и виар неожиданно рванул вперед. Я же вскинула голову и чуть не поседела: на скамейке прямо по курсу виднелась крохотная детская фигурка.

Откуда здесь ребенок? Один! В такое время!

— Марр! Стой!

Поздно, виар подлетел к скамейке и ткнулся носом прямо в коленки. Никогда в жизни я так быстро не бегала, но когда подскочила к ним, увидела, что мальчишка лет пяти-шести даже не думает орать и пугаться. Напротив, запустил перчатки в шерсть и треплет Марра по голове, а тот урчит и фыркает, заглядывая ребенку в глаза.

— Привет, — сказала я, остановившись рядом.

— Привет. — Он насупился и убрал руки.

В свете фонаря на щеках блеснули дорожки от слез, нос красный, а шапочка с помпоном съехала набок. Как он здесь вообще оказался?

— Ты с родителями?

— Нет. Я уже взрослый.

Ну конечно, взрослый.

Мальчик недоверчиво посмотрел на меня, но потом понял, что ругаться не собираюсь.

— Можно? — кивнул на Марра.

— Можно, — ответила я, и он снова принялся чесать виара между ушей.

Тот не сопротивлялся, видимо, почувствовал настроение и побежал поддержать. Осторожно, чтобы не спугнуть, опустилась на скамейку, подогнув под себя ногу. Все-таки сидеть зимой на улице — сомнительное удовольствие, даже если ты завернут в сто девяносто одежек. Одет ребенок, кстати, был нормально: в новенький теплый дутик, ботинки тоже хорошие. Да и живет, наверное, здесь поблизости.