Внутренний суслик (СИ) - "Inndiliya" - Страница 49

— Папулечка! Боже мой! Неужели? А ведь этот противный дядька и ко мне приставал. Прямо на дне рождения!

Глаза у папы округлились, ноздри сжались, он стал хватать воздух открытым ртом.

— Почему ты мне сразу не сказал? Я бы его разорвал на куски вот этими руками! А отец бы держал его, пока я вырываю его бесстыжие глаза и ломаю каждый палец на его дрянных руках!!!

— Папуля, прости! — я подошел и обнял папу Милоша, мы были с ним одного роста, и он уткнулся мне в плечо, всхлипывая, бережно гладя по спине. — Я боялся, что ты мне не поверишь!

«А план-то сработал! Молодец Зори! Надо и ему кружку расписать.» — подсказал Васятка.

Жизнь потихоньку налаживалась, два месяца в новом мире, ушедших на адаптацию, заканчивались, и мы с Васяткой наконец-то стали почти своими здесь. Если бы не одно «но».

Тори.

Он нравился мне все больше и больше. Я тосковал и скучал без него. А он без Бубочки.

А «домик для Бубочки» его интересовал постольку-поскольку.

====== 23. ======

Виччерри сидел передо мной поникший и был совершенно не похож на того лучившегося самодовольством юного альфу, когда я «наслала на него проклятие». Уговоры его папы, который преодолевал свой страх передо мной, слезные мольбы пожалеть мальчика, ведь у него вся жизнь впереди, взгляды неодобрительно косящегося на меня Аши и просьба Тори поспособствовать юному дураку все-таки заставили меня провести «обряд» по снятию порчи.

Пока я готовил кабинет к приему, попросив всех удалиться, юный альфа сидел под дверью и по моей просьбе думал о своем отношении к омегам.

Муж категорически не соглашался оставлять меня наедине с юношей, поэтому пришлось засунуть его на стульчик в углу комнаты, отгородив ширмой и заставив вешалкой с одеждой, чтобы его было не видно.

Зажженные свечи придавали унылой комнате таинственность, вместо предсказательного шара я поставил на стол, к свечам, шар со снеговиком, распустил волосы, надел все бусики на руки, а ожерелье из каких-то камушков зеленого цвета нацепил на лоб, создавая образ шамана, пытаясь успокоиться и не смеяться.

— Входи. — Я открыл дверь и поманил притихшего альфу в комнату.

Сидя друг напротив друга за столом, я внимательно и серьезно посмотрел в глаза Виччерри. Тени от свечей колебались, навевая мистический морок, ветер из открытой форточки колыхал коричневые шторы и все вместе создавало таинственную обстановку.

— Обряд снятия порчи, милый друг, очень непрост. Для этого ты должен быть открытым и честно отвечать на мои вопросы.

Юноша судорожно кивнул головой.

— Что ты думаешь об омегах? — таинственным голосом тихо спросил я.

— Омеги — это святое! — заученно и так же тихо ответил он.

— Поэтому вы, альфы, ходите по святым местам? — не удержался я.

— Да! — грустно кивнул он, но тут же спохватился, что ответил неверно и испуганно уставился мне в глаза.

— Вот такие поступки и ведут к закономерному результату. — не удержался я. — Запомни, Виччерри, одеваться надо по погоде, а раздеваться — по любви. Я попытаюсь снять с тебя проклятие, но без твоей помощи ничего не получится. Ты должен изменить свое отношение к омегам. И к себе в первую очередь. Альфа нужен омеге, чтобы позволить ему быть слабым. Сильным омега может быть и без него.

Альфа напрягся, не совсем понимая, к чему я веду эти разговоры. Он, наверное, думал, что я дуну-плюну и он выскочит со стояком наперевес навстречу прежней жизни. Э-э-э, нет, мой милый. Лекция «о вреде нарциссизма» будет длинной и в полном объеме. За свои поступки надо отвечать.

И все же Виччи не удержался, и спросил:

— А как же говорят, что омегам нравятся романтичные мужчины?

— Правильно говорят. Но вы, альфы, романтику понимаете неправильно. Да и некоторые альфы, извини, думают, что наличие узла делает из них непревзойденного мачо по умолчанию. А это не так. Иногда заблуждаются омеги. Многим, конечно, нравятся романтичные мужчины, пока не понадобится реальная мужская помощь. А он стоит такой, слезинка в глазах, ручки из жопы… Видишь ли, Виччи, никогда не надо всех равнять под одну гребенку. Ты еще молод и многого не знаешь. Вот и обо мне судил по слухам. И к чему это привело?

Альфа сник и опустил голову.

— Советую тебе найти хорошего омегу и выходить замуж до тридцати лет. Потому что после тридцати — без шансов: ты уже на первом свидании будешь считывать ситуацию по глазам: «патологический врун», «идиот», «живет с папой», «сейчас чихнет»… Дай левую руку. — Я протянул ладонь и взял безвольно висевшую руку, рассматривая линии жизни, любви, полоски на сгибах пальцев. — Сожми ладонь. Ого! — вырвалось у меня случайно и мальчишка вздрогнул и выдернул руку, пряча за спину.

— Дурачок. Не бойся! У тебя будет пятеро детей. Вот почему я удивился. — я ободряюще улыбнулся.

«Тася, ты парня до обморока доведешь своими эмоциями. Смотри, как бы у него прямо здесь член не отвалился от страха», — пожурил меня сусел.

Виччи резко выдохнул и с надеждой посмотрел на меня, протягивая руку обратно.

— Смотри, жить ты будешь в достатке, но таким богатым, как мой муж, тебе не быть. Жизнь будет долгой, а вот счастливой или нет — зависит от того, как ты себя поведешь, когда выйдешь из этого дома.

Огонек свечи отражался у него в глазах и затравленное выражение лица стало потихоньку пропадать, сменяясь на любопытство. Было видно, что он очень-очень хочет что-то узнать, но боится спросить.

«Вась! Ну с хиромантией я справился, а чо-чо с обрядом делать? Как убедить, что проклятие снято?» Пока я мучительно пытался вспомнить хоть что-то, что хоть отдаленно будет похоже на обряд, да так похоже, чтобы парень впечатлился как прошлый раз и психосоматика сработала в обратную сторону, я задумчиво водил пальцем по его ладошке.

— Чувствуешь тепло?

Альфа торопливо кивнул головой.

«А давай воском его почистим?» — вовремя подсказал Васятка и я отбила мысленно ему пятюню, порадовавшись такому простому выходу.

— Зажги свечу, — я кивнула ему на лежащие рядком три свечи и коробок со спичками и придвинула ближе к нему кружку с водой, которую забыла убрать со стола.

Виччерри чиркнул спичкой, зажигая выбранную свечу.

— Обещай себе — мне этого не надо — так вот обещай, что будешь относиться к омегам с почтительностью и ценить в них человека, а не половую принадлежность.

— Обещаю, — тихо выдохнул мальчик с волнением, от него резко запахло терпким потом и ярко — апельсиновыми нотками. — Значит заниматься сексом только по любви? — обреченно вздохнул он.

— Только. — припечатал я. — Страданиями душа совершенствуется, это ещё папенька Марии Ивановны говорил. — поправил его руку над кружкой, — Держи свечу над водой, чтобы воск капал туда.

«Смотри, смотри, руки подрагивают у мальчика», — комментировал замерший было Василий. — «Но не трясутся. Хороший знак. А теперь скажи что-нибудь на русском для закрепления эффекта.»

— Господи! Помоги этому придурку! Вроде бы одумался мальчик! — нараспев произнес я по-русски, перекрестил его трижды и отобрал свечу, попросив ее задуть.

Затем достал воск из воды, он был бесформенной кучей, но при желании можно было рассмотреть в нем цветок нарцисса.

— Видишь, вот корень твоего зла. — Я взял платочек из кармана штанов и завернул туда воск, передавая тряпицу парню. — Закопаешь его в землю так, чтобы никто не видел, и все у тебя будет хорошо. Аминь. — Дунув на свечу, стоявшую на углу стола, я стал гасить остальные, но внезапно Виччерри ухватил меня за руку, и тут же отдернул руку обратно, словно обжегшись.

— Всё? Как всё? А как теперь проверить? — растерялся он.

«Вот поросенок недоверчивый!» — возмутился я, обращаясь к Васятке. — «Хотя немудрено. В таком обществе расти, можно параноиком стать. Дед же вызвал нас с Тори к себе попрощаться, при смерти, мол. А сам вон как огурец, еще бодрее и здоровее меня.»

«Ой, на себя посмотри. Сам врешь, как сивый мерин, а туда же — проповедовать вздумал!» — Вася, как обычно, тут же осадил меня одной фразой. — «Титьку ему покажи, сразу и встанет. Заодно и проверит.»