Лучшая зарубежная научная фантастика: Сумерки богов - Дозуа Гарднер - Страница 16

Мы вышли из укрытия и направились к кустарникам. Впереди возвышалась изломанная гранитная вершина, светло–серая в звездном свете. Мы пробирались по скале, где–то карабкались, перешагивали через каменистые поля, огибали ледники и тающий снег. Пару раз пришлось друг друга подсаживать, забираясь на валуны, ища зацепки в отвесных стенах. Перевал оказался гораздо дальше, чем я предполагал.

Мы как раз переходили через последнюю гряду, когда нас озарил ослепительный белый свет и искаженный громкоговорителем голос приказал:

— Не двигаться! Бросайте оружие, лицом на землю!

Языком я переключил тело в ускоренный режим. Словно в замедленной съемке Нахид пригнулась, подняла бластер, взяла флаер на прицел и выстрелила. Я рванулся к ней и отбросил в сторону. Как раз вовремя. Ответный огонь выбил из скалы град осколков там, где стояла женщина. В моей голове голос благой Эвриномы настаивал: «Назад. Мы покажем тебе дорогу».

— Сюда! — Я стащил Нахид с края гребня, на который мы только что взобрались. Падение с трехметровой высоты на голый гранит — приземлился я жестко, а она упала мне на грудь, чуть не выбила весь дух. Вокруг взорвался град горошин с сонным газом. Пытаясь совладать с дыханием, я случайно глотнул воздух, и меня сразу повело. Нахид быстро натянула шлем на лицо и то же самое проделала со мной.

Судя по звуку, наверху приземлился флаер. Лейтенант, хромая, бросилась к деревьям. То ли в нее попали, то ли она повредила ногу при падении. Я потянул ее влево, вдоль скалы.

— Да куда ты… — начала она.

— Заткнись! — рявкнул я.

Десантники рухнули на уступ за нами, но флаер направил поисковый луч в сторону леса, и солдаты побежали туда же. Нас прикрыл туман сонного газа.

Мы бежали вдоль гранитной стены, пока не ушли от входа на перевал. К тому времени мое тело уже израсходовало все запасы накопленной энергии, и пришлось перейти в нормальный режим. Я чуть не падал от усталости.

— Ты через гору хочешь идти? — спросила Нахид. — Мы не сможем.

— Под горой. — Я с трудом заставлял себя двигаться, ища расселину в камне, которую боги показали мне, как только атаковал флаер. И нашел — два темных углубления над вертикальной трещиной в граните, напоминавших чье–то бесстрастное лицо.

Мы поднялись на пару метров. Нахид шла все медленнее, волоча ногу.

— Рана тяжелая? — спросил я.

— Не обращай внимания, идем.

Я подставил ей плечо, помог взобраться на уступ. Внизу, в лесу, мерцали фонари солдат, а сверху парил флаер, ярким сиянием озаряя кроны деревьев.

Внутри расселины лейтенант оперлась о стену. За узким входом путь расширялся. Я включил фонарь в костюме и, пройдя вперед, обнаружил овальную пещеру высотой около трех метров с песчаным полом. Судя по мелким костям, в ней когда–то жил хищник. В глубине зиял низкий лаз. Я опустился на колени и пополз дальше.

— Ты куда? — спросила Нахид.

— Иди за мной.

Сначала потолок опустился еще ниже, но потом пошел вверх. Я оказался в каком–то большом помещении. Не в пещере, а в комнате с отшлифованными стенами. Напротив нас виднелась металлическая дверь. Прямо как в моем видении.

— Что это такое? — удивилась Нахид.

— Туннель под горой. — Я снял шлем и произнес слова, открывавшие вход. Загудел древний механизм. Посыпалась пыль, сбоку появился проем, а потом и вся дверь скользнула в сторону.

Она захлопнулась за нами с жутковатой бесповоротностью, погрузив в поистине могильную тишину. Мы оказались в коридоре высотой примерно в два наших роста, а шириной и вовсе в три. В свете фонарей стены казались гладкими, словно оштукатуренными, но когда я прикоснулся к одной, то выяснил, что это настоящий камень. Стук ботинок эхом раздавался по отполированному, но пыльному полу. Воздух был затхлым, человеческие существа не дышали им бессчетное количество лет.

Я заставил Нахид сесть.

— Отдохни и дай мне взглянуть на твою ногу.

Она подчинилась, но бластер держала наготове, беспокойно осматривая окрестности.

— Ты знал об этом?

— Нет. Боги сказали мне, когда мы попались на перевале.

— Слава Пуджманианскому ордену!

Кажется, в ее голосе слышался сарказм, но я не был уверен.

Из огнестрельной раны по ботинку бежала струйка крови. Я распорол шов на ее комбинезоне, обработал пораженное место антисептиком из аптечки, перевязал ногу.

— Идти сможешь?

Она натянуто улыбнулась:

— Веди меня, о брат Адлан.

И мы пошли. От центрального коридора ответвлялись другие, поменьше, но мы держались основного пути. Периодически нам попадались закрытые двери. Только одна была распахнута, за ней оказался целый гараж: длинные ряды покрытых пылью машин на колесах ожидали хозяев. В углу комнаты из трещины в потолке неутомимо капала вода, и автомобиль под ней превратился в груду ржавчины.

Над дверными проемами виднелись иероглифы и мертвые овалы там, где раньше, скорее всего, располагались экраны и пульты. Мы, наверное, прошли километр или около того, когда коридор неожиданно вывел нас в огромную пещеру.

Лучи терялись во мраке наверху. Склон вел в подземный город: к зданиям с изящными изгибами фасадов, домам, похожим на виноградные гроздья, разложенные на столе, залам со стенами столь сложных форм, что те больше напоминали складки платья, небрежно брошенного на кровать. Мы спустились на улицу.

Поверхности всех зданий покрывали абстрактные, невероятно хитроумные композиции, в лучах фонарей блестели разрозненные узоры, от огромных до микроскопических, из цветных плиток, кусочков стекол и слюды. Некоторые дома больше походили на набор стен, размечающих пространство, с горизонтальными трельяжами, которые держали не крышу, а скорее были основой для растительного полога. То тут, то там из отполированного пола росли столы и скамейки, — наверное, рядом когда–то находились кафе. Мы вышли на широкую площадь, окруженную невысокими строениями, с высохшим фонтаном посередине. В пыльной чаше возвышались исполинские статуи мужчины, женщины и ребенка с хрустальными глазами, слепо взиравшими на опустевший город.

Невероятно уставшие, голодные, побитые, мы привалились к бортику фонтана и заснули. Лицо Нахид осунулось, ей явно было больно. Я попытался успокоить лейтенанта, положил ее ноги на свои. И заснул.

Когда проснулся, женщина уже меняла повязку на окровавленной ноге. С потолка пещеры на мертвый город арктическим рассветом лилось бледное сияние.

— Как твоя нога? — спросил я.

— Лучше. У тебя еще обезболивающие есть?

Я отдал ей все, что у меня было. Нахид взяла их и вздохнула. Потом задала вопрос:

— А куда ушли люди?

— Покинули Вселенную. Они переросли нужду в материи и пространстве. Стали богами. Ты знаешь историю.

— Те самые, что сотворили таких, как мы.

— Ты и я — потомки воссоздания второй человеческой расы три миллиона лет назад, когда история первой закончилась после вознесения и обожествления. Или же мы те, кого оставили или выбросили в материальный мир за какое–то невероятное преступление.

Нахид потерла ногу над перевязкой:

— И за какое? В какую детскую сказку мне, по–твоему, верить?

— А как, ты думаешь, я нашел это место? Мне сказати боги, и вот мы здесь. Наша миссия важна для них, и они присматривают за нами, чтобы мы преуспели. Ибо должна свершиться справедливость.

— Справедливость? Расскажи о ней голодающему ребенку. Недоношенному или умирающему. Я лучше буду плодом случайного столкновения атомов, чем капризом каких–то сверхлюдей, в которых божественного не больше, чем во мне.

— В тебе говорит злоба.

— Если они — боги, тогда именно на них лежит ответственность за весь тот ужас, что происходит в мире. А значит, они — зло. Иначе почему допускают такое?

— Говорить так — значит судить, исходя из нашего ограниченного опыта. Мы не знаем последствий событий. Находимся слишком близко. Но боги видят, чем все закончится. Время для них — это пейзаж. Они видят, как желудь падает на землю, видят древний дуб, лесоруба, что срубит его, и пламя, что сожжет древесину, и дым, что пойдет от огня. Поэтому боги привели нас сюда.