Миссия для чужеземца (СИ) - Малицкий Сергей Вацлавович - Страница 61

Сейчас он вновь лежал на мосту и пытался прийти в себя. Противник превосходил его на голову. И ростом, и умением обращаться с мечом. Чем-то он напоминал Чаргоса. Только казался моложе. О чем успел подумать серый воин со звериными клыками в проходе северной цитадели, когда внезапно понял, что Чаргос убивает его? Убивает легко, как несмышленого щенка, не оставляя ни мгновения на ответный удар или защиту. Сашка ни разу не смог даже коснуться клинком странного меча воина. Ничего не действовало. Ни одно из умений, приобретенных на тропе.

Сашка встал, опираясь о меч, казавшийся теперь ненужной железкой. Потер грудь. Воин с легкостью поражал его туда, куда хотел. Еще не ушла боль от предпоследней смертельной раны в горло, а теперь ныло и под сердцем.

- Кто ты?

Воин стоял неподвижно, опираясь рукой о каменный свод.

- Ты валли?

Воин ничего не ответил.

Сашка сел на камень и закрыл глаза. Он не знал, что будет делать, но понимал, что не пройдет мимо этого воина. А каждая гибель словно что-то убавляла в нем самом. Словно он сам постепенно становился иллюзией, чтобы однажды окончательно растаять и никогда больше не воплотиться даже в неумелом восемнадцатилетнем земном парне. Что там говорил наставник? Искра? Кровь Арбана? Но если что-то есть в нем, то как добраться до этого? Ведь ни собственная гибель, ни даже видение страданий матери не дали ему ничего, кроме каких-то иллюзорных умений?!

Сашка открыл глаза. Из-под моста тянуло холодом, но он не стал даже пытаться восполнить ускользающее тепло. Странное спокойствие охватило его. Показалось очевидным, что он может десятилетиями орошать тропу кровью, но никогда не научится фехтовать как этот противник. Как Чаргос. Ему и не нужно учиться. Он много сильнее безупречного воина в крепостных воротах. Так же как и сильнее всех соперников. У наставника были причины раздражаться. Наставник не собирался учить потомка Арбана, он пытался разбудить уже существующие умения. Передались ли они по наследству или влились в Сашку вместе с силой на границе Дары - не имело значения. Ошибка состояла в одном - пытаться разжечь в нем искру через унижение и боль.

Сашка раскрыл перед собою ладонь и представил, что кисть растворяется, тает в воздухе. Вначале ничего не происходило, судорога охватила пальцы, скрутила их уродливым жестом. Он вновь выпрямил ладонь, встряхнул и спокойно, может быть равнодушно, приказал, чтобы она растворилась. Легкий зуд пронесся по коже, заколол в кончики пальцев. Ладонь захлестнуло сухим теплом, она заколебалась, расплылась и рассеялась мглистым облачком или, точнее, факелом, потому что там, где начиналось запястье, туманность осталась. Сашка даже покрутил головой - так хотелось поделиться с кем-то собственным изумлением. Он не чувствовал ладони, но знал, что она вернется в то мгновение, когда он этого захочет. Еще несколько секунд Сашка смотрел на туманный факел, который медленно колебался у запястья, и внезапно слепил новую кисть. С выступающими жесткими сухожилиями и желтоватой кожей. Пошевелил пальцами, осмотрел руку со всех сторон и поднес к лицу другую. Сжал два разных кулака, а раскрыл две одинаковые ладони. Чужие. Ладони наставника. Ладони существа, чьим отблеском был наставник. Медленно поднялся, уже зная, что стал наставником и лицом и фигурой, глубоко вздохнул и словно нырнул внутрь себя, сливаясь с образом, растворяясь в нем.

На что он рассчитывал? Наверное, на память тела, которое само знает, как поступить в тех или иных ситуациях. Подсказать движения, жесты, удары. За памятью тела он ринулся внутрь собственной силы, которая стояла комком где-то между гортанью и сердцем. Он качнул комок, представляя его наполненной чашей и мечтая только о том, что удастся выплеснуть из нее необходимое умение. Но вместо этого словно вытолкнул пробку. Волна захлестнула. Ударила в голову, в руки, в ноги, разбежалась на миллионы ручейков, пронизывая все капилляры тела, и в мгновение переполнила все его существо.

Он посмотрел на свои ладони. Обычные ладони Сашки Арбанова. Только теперь он владел ими. Сашка поднял меч и пошел вперед. Воин в воротах приготовился к атаке. Он словно почувствовал, что сейчас ему придется сражаться с иным противником, не выдержал и атаковал первым. И тут Сашкина рука сделала удивительно привычное, но странное круговое движение. Так, что лезвие противника словно прилипло к мечу. И замыкая круг или спираль, Сашкин клинок рассек сухожилия тыльной стороны ладони противника и сразу же коротким толчком пронзил ему горло. Воин стал заваливаться на бок, его меч еще только падал, выпущенный искалеченной рукой, а Сашка уже входил во двор.

Защитники крепости ринулись навстречу. Сашка не пытался угадать, чьи глаза смотрят на него из-под сверкающих доспехов. Он шел к входу в древнюю башню. Камни тропы странным образом выделялись на фоне мостовой округлого двора. Сашка, шел, поражая противников на ходу. Они нападали слишком медленно, тратили много сил на вычурные и неправильные движения. И вместе с тем явно превосходили всех воинов, которые встречались до каменного моста. Подойдя к башне, Сашка почувствовал, что стрела летит в спину, остановил ее, не оборачиваясь, и вошел внутрь. Стрелок его не заинтересовал. Сашка уже не участвовал в турнире, он шел к цели.

Лестница крутой спиралью уходила влево и вверх. Противники ждали на ступенях. Некоторые из них казались тенями, другие имели осязаемые тела. Сашка не стал останавливаться и готовиться к схватке. Он начал подниматься. Ступени под ногами плавились, исчезали, ноги охватывало пламя, а он шел вверх. Создавал новые ступени, наращивал новую кожу взамен сожженной. Ловил разряды молний, втягивая их в ладони. Дышал ядовитым газом и находил это забавным. Останавливал арбалетные болты и стрелы, хотя знал, что может принять их в тело и растворить. Сашка не убивал. Он просто забирал у противников силу, оставляя после себя бледные скулящие тени. Он поднимался. Его ждали.

Свет проникал через узкие окна, расположенные по периметру стен округлого зала. Тропа уходила в дверь на противоположной стороне. Возле нее на деревянной колоде висела мать. Или то, что казалось матерью. На тропе стоял огненный демон.

Почти обычный человек, подумал Сашка. Только тело красное, а вместо одежды пламя. Демон расставил ноги и скрестил перед собой два раскаленных клинка. Сашка поднял над головой меч и двинулся вдоль бойниц. Этот враг был ему знаком. Точнее, знаком обретенному умению. Ради непонятного озорства Сашка обрушил на плечи чудовища водопад. Раздался вой, шипение, демон выскочил из клубов пара, и Сашка с удовлетворением заметил, что огненное тело покрыто темной паутиной трещин. Но трещины словно влили в чудовище большую злобу. Демон бросился на Сашку, и тот через секунду с изумлением понял, что каким-то непостижимым образом отражает беспрерывный калейдоскоп искрящихся ударов. Сашка рванулся в сторону и в мгновение, когда демон ринулся вслед за ускользающим противником, лишил его руки. Она упала со звоном, словно была выточена из железа, а еще через миг о каменный пол загремела и голова демона.

Сашка медленно подошел к матери. Не такой он запомнил ее в гробу. Сейчас она более всего напомнила тот облик, который навечно отпечатался в Сашкиной душе во дворе военкомата, когда призывники садились в потрепанный «пазик». Темные круги под глазами. Дорожки от слез на щеках. Мать открыла глаза, вздрогнула, выдохнула чуть слышно:

- Саша?

Он кивнул и, чувствуя, как злость и боль ворочаются внутри, перерубил узлы на ее кистях. Мать осела живым комочком, стянула обрывки веревок, попыталась улыбнуться, но не смогла. Сашка протянул руку, помог подняться.

- Что-нибудь не так?

- Ты не настоящая.

- Что значит «не настоящая»? - прикусила она нижнюю губу.

- Ты не настоящая, ты умерла.

- А ты? - спросила она, удивленно приподняла брови, покачала головой, выпустила его руку и медленно пошла вдоль стены. - Ты настоящий?

- Это неважно, - упрямо мотнул Сашка головой. - Важно, что ты не настоящая.