Шальная мельница (СИ) - Резниченко Ольга Александровна "Dexo" - Страница 25

— Что-то не так?

Морщусь в неловкости.

— Беата, я тебе сейчас кое-что скажу, вернее, — тут же поправила себя, — кое-что спрошу. Прости, что лезу не в свое дело. Однако… уж больно меня все это впечатлило.

Молчу, выжидая, всматриваясь ей в глаза, но и заодно подбирая слова, дабы начать столь… откровенный разговор.

— Слушаю, — шепотом, да так, что только по губам и можно было прочитать.

Тяжелый вздох. Немного подвигаюсь к ней ближе. Глаза в глаза.

— Беата… А ведь даже слепому видно, как вы относитесь с Хельмутом друг к другу. Столько… трепета, нежности, заботы. И, тем не менее, такая между вами — пропасть. Вот у меня, сама видишь, по жизни всё время, что сейчас, что в прошлом, выбираю не то и не тех. А у вас — ведь никаких существенных преград между вами, разве что… надуманные. Почему вы так упорно сторонитесь друг друга, делаете вид, что вам нет дела…. что нет никаких чувств? А ведь время не ждёт, и не милует. Никто не знает, что будет завтра.

Шумно вздыхает. Щеки ее давно залились румянцем, а глаза, блестя от слез, скользили взглядом около.

— Не всё так просто, Анна, — колкий взор с опаской в глаза, и отвела тут же в сторону. Повесила голову на плечах. — Ты знаешь, а ведь… однажды и меня Хельмут вот так повел… в этот храм, церковь Святого Георгия, покровителя всех рыцарей и участников крестовых походов, воинов, земледельцев. В тот день, в тот момент, когда мы зашли, там проходило венчание. И вот мы стоим такие, молодые и наивные. Я только недавно с ним познакомилась. Еще глупая, неумелая, а он — уже признанный, ловкий, почитаемый. Стоим рука об руку, как и сами жених с невестой, смотрим на них — счастливых и беззаботных, влюбленных, полных веры и надежды на прекрасное совместное будущее, и… чувство такое внутри, будто это мы сейчас у алтаря стоим и клятву с трепетом в душе повторяем за святым отцом. Казалось, весь мир у наших ног — и все беды по плечу. Как вдруг, внезапно распахнулась дверь и бесцеремонно, варварски ворвались внутрь храма какие-то люди. Переполошенные, взбудораженные, они тут же охально прерывают сие дивное, сакральное таинство, превращая всё святое в балаган. Какая-то женщина громогласно заявляет, что брак не может состоятся, так как жених и невеста — сводные брат и сестра, по одному отцу. Долго сия тайна хоронилась, пока не стал обет молчания угрозой жуткого прегрешения. Так что сие венчание было против воли родителей… и, судя по всему, воли Божьей. Это был знак… и для нас с Хельмутом. Знак, что… наши отношения — неверный, гиблый путь. Быть рядом, плечом к плечу столько лет, но не сплетаясь судьбами воедино… Святой Георгий явил чудо: как, согласно приданиям, однажды он уже победил, сокрушил чудовищного змия, спасши невинную душу от порождения дьявола, так и сейчас — не дал свершиться жуткой участи, в том числе и нашему… заблуждению. — Тяжелый вздох. — Может, оно и к лучшему. Кого встретит иного, достойного, одобренного Богом и судьбою, да будет у него всё то, чего он заслуживает за свою доброту и бескорыстие.

Внезапно Беата находит силы взглянуть мне в глаза, обрушивая в них многозначительный взгляд, немо продолжая свое жуткое предположение…

Обмерла я, осознавая, прозревая от творящегося. Еще миг — и болезненно, саркастически коротко рассмеялась. Закачала головой.

— Нет, Беата. Нет, — вздернула та бровями от удивления. Молчит, внимая каждому моему слову. Продолжаю. — И дело не только в моих чувствах, а вернее, отсутствии их, и мнении. Хельмут — прекрасный человек, однако… ты и сама знаешь, где-то в глубине души, но однозначно знаешь: он любит тебя, и только тебя. Да он сам мне сознался, — решаюсь на обличение сокровенных тайн, — что никогда не променяет свою Беату на кого-либо другого, на другую. Ему достаточно того, что ты рядом, пусть даже если это сулит ему безбрачие и отсутствие детей. И я его понимаю. Однако, его совсем не пугают знаки, по крайней мере, ничего такого не говорил. Единственное, что его беспокоит, что останавливает, по его словам — так это страх… за тебя. Оправдываясь, что всё это повлечет за собой слухи, домыслы, будто ты приворожила его, а затем — гонение, и жуткий исход… Но так ли это? И стоит ли такое болезненное одиночество сих, осуществимых лишь с определенной вероятностью, страхов? Неужто, повенчавшись, пусть и тайно, а затем родив детей, вы не докажете окружающим, что сей брак благословлен на небесах?

Печально улыбнулась Знахарка. Взор около. Помедлила немного, но затем проговорила, закачав головой:

— Никто из священников на это не согласится.

Коварно улыбаюсь, окрыленная ее поддержкой:

— Я с Генрихом поговорю, и думаю, он… вам поможет.

Внезапно где-то недалеко от нас, в чаще, раздался странный шорох. Вмиг обернулись обе на звук. Не могло нам показаться одновременно, верно?

— Дикий зверь? — несмело шепнула Беата.

Еще миг — и метнулась странная тень, силуэт. Обмерла я в испуге.

Тяжелый вечер. Тугие мысли, вертевшиеся вокруг затронутых тем, да и по поводу странного, неизвестного человека, подглядывающего или подслушивающего за нами на реке (Штрадик, той, что недалеко от мельницы, той самой, где меня, якобы, тогда и выловили).

Кто это мог быть? И какие цели преследовал, следя за нами? И за кем конкретным была слежка… за Беатой… или все же мной?

— Анна, — едва слышно позвала меня Знахарка и присела рядом на лаву. Живо оторвать взгляд от плошки (в которой я делала мазь) и уставиться ей в глаза.

— Да?

Шумный, взволнованный вздох.

— Помнишь… там у реки. Сегодня…ты кое о чем обмолвилась.

— Ну, да, — улыбаюсь.

— Я не о Хельмуте, — закачала та головой.

Обмерла я, невольно округлив очи. Чувствую, как бледнею; резко пересохло во рту, не дышу.

Еще миг — и решается: тихо, едва различимо.

— Будто… ты делаешь выбор неправильный в своей жизни, что теперь, что… в прошлом. Ты что-то вспомнила? Да?

Внезапный, жуткий стук, отчего вмиг обе подскочили на месте, сердце скатилось в пятки. Резвый разворот — и взгляды устремить на выход. Скрипнули петли, а затем проделало ленивый ход деревянное полотно. У порога замялся, нервически сжимая в руках шапку, пожилой, судя по одеянию, зажиточный, человек. Растерянный взор около — и наконец-то нащупал необходимое: из угла, от дальних коек к нему навстречу зашагал Хельмут.

— Добрый вечер, — радостно заулыбался, хотя за этим взглядом, за этим выражением лица, как по мне, мало скрывалось добродушия.

— И вам доброго, — кивает головой наш Врач и тут же пожимает его ладонь обеими своими руками. — И не хворать.

— Вам также, — короткий, жеманный поклон.

— Какими судьбами? Аль у кого со здоровьем из братьев плохо?

— Хвала Господу, нет, уважаемый Доктор, — и вновь широкая, странная улыбка (отчего уже меня до мурашек это его "веселье" начинает пробирать). — Сегодня меня привело другое к вам дело.

— Проходите, присаживайтесь, да рассказывайте.

Махает рукой в сторону стола (за которым мы сейчас и сидели с Беатой), пропуская пред себя. Несмело поддается приглашению Гость, колкий взгляд мне в очи (отчего я тут же поежилась, нечто странное и жуткое осознав, хотя… может, и показалось). Вмиг срывается на ноги Беата, первой реагируя на происходящее, хватает меня за руку и тащит за собой. Невольно выпускаю из рук плошку, отставляя ту на столешнице, и следую за подругой.

Через проход — на кухню, и замереть у порога, жадно вслушиваясь в волнующий разговор.

— Чего застыли тут? — гаркнула на нас Адель, но Беата в момент цыкнула на нее, прижав к губам палец, взывая к тишине. Нервно выругалась женщина себе под нос от такой вольности, но все же подчинилась.

— Я пришел Вас просить, — раздался голос незнакомца, — помочь мне с нашей кобылицей. Отличная животина, молодая, сильная. Скоро должна ожеребиться. Всё было хорошо, никаких нареканий. Однако, последние дни, как по мне, с ней что-то не так, хотя сроки совсем еще не подошли ей рожать. Но могли бы Вы осмотреть ее? Прошу. Орден щедро заплатит за такую помощь.