Ложь (ЛП) - Адамс Браво Каридад - Страница 18

- Хочешь еще чаю, Теодоро? – уже во второй раз спросила мужа донья Сара, протягивая ему чашку с чаем.

- Да нет, спасибо, ничего не нужно… Хочу посмотреть фехтовальные поединки. – Теодоро Кастело Бранко отодвинул предложенную женой чашку.

В тот вечер огромный оружейный зал роскошного особняка, где проходили состязания, был заполнен людьми. Собственно говоря, этот зал вполне мог сойти за небольшой театр. Фехтовальная дорожка представляла собой помост в виде сцены. В зрительном зале стояли массивные удобные кожаные кресла и легкие кресла-качалки из Вены, а кроме того, маленькие столики и прочая мебель для различных нужд.

Столы были накрыты и ломились от расставленных на них ликеров, чая и фруктов на любой, самый привередливый вкус. Около дюжины симпатичных юношей в фехтовальных костюмах прохаживались в сторонке от других, обсуждая состоявшиеся поединки…

- Альберто Гомес был изумителен, правда, папа?

- Да, сынок, и Хулио Эстрада тоже. Если и дальше все будут фехтовать с подобным пылом, можно будет вновь учредить награды. Со времен моего деда и отца мы ежегодно разыгрывали здесь кубки и медали.

- Не думаю, что этот пыл сохранится надолго. Теперешние юноши считают фехтование довольно старомодным, – охладила мужа донья Сара.

- А мне нравится фехтование! – с жаром воскликнул Джонни. Это – спорт старинной знати, благородного дворянства, одним словом, истинных рыцарей. Мне не по душе решать вопросы чести кулаками, как это делают американцы.

- Рад слышать, что ты так говоришь, сынок, – похвалил Джонни дон Теодоро. – Это доказывает, что в тебе течет кровь нашего старинного рода.

- А мне нравится только то, как сидит на тебе этот костюм, – снова вмешалась в разговор донья Сара, окинув сына горделивым взглядом. – А все прочее меня ужасает. Мне страшно при мысли, что вы можете поранить друг друга или выколоть глаза этими проклятыми рапирами.

Заметив материнский взгляд, Джонни довольно улыбнулся. Костюм, и впрямь, ему к лицу, сидит, словно с иголочки, и Джонни с постыдным удовольствием отметил, что Деметрио де Сан Тельмо не так хорош собой – одолженный нагрудник ему явно мал.

Сан Тельмо с угрюмым, задумчивым видом сидел в стороне от всех, в тихом уголке, терзаемый мрачными мыслями. Джонни как радушный хозяин быстро направился к нему.

- Вы ничего не взяли, Сан Тельмо, – обратился он к гостю с приветливой улыбкой на губах.

- Мне ничего не хочется, благодарю Вас.

- Не желаете размяться со мной, пока мы ждем Веронику?

- С ней что-то случилось? Почему ее до сих пор нет? Сколько времени ей нужно, чтобы переодеться? Прошло около часа, как мы ее оставили.

- Подумайте о том, что мы тоже опоздали.

- И все же.

- Сюда идет Вирхиния… возможно, она знает. Пойду, спрошу у нее. – Джонни быстрым шагом пошел к двери, в проеме которой показалась Вирхиния в вечернем платье. Гости неторопливо рассаживались по местам перед очередным поединком.

- Вероника тоже спустилась вместе с тобой? – нетерпеливо спросил сестру Джонни, стараясь, чтобы его никто не услышал.

- Нет.

- А где она?..

- В своей комнате, и придет не скоро. Она еще и не начинала переодеваться.

- Не начинала? Почему?

- Ты же знаешь, какая она. Ей нравится, чтобы ее ждали.

- Этого я не знал.

- Знаешь, мне бы хотелось, чтобы она задержалась у себя подольше.

- Почему?

- Да потому, что как только она появится, ты глаз от нее не оторвешь, так и будешь пялиться весь вечер только на нее.

- Ты так считаешь?

- И не без оснований. У тебя будут на то причины. Я не из тех завистников, кто отрицает очевидное. Должна признать, что Вероника очень красива в фехтовальном костюме. – Вирхиния по-детски плаксиво поджала губы и оперлась рукой на плечо смущенного Джонни, который обеспокоенно смотрел на нее. – Может, посидишь со мной немного, пока она не придет? Это не слишком большая жертва для тебя?

- Ничуть, и брось ты эти глупости.

- Я понимаю, что надоела тебе, Джонни, но я так страдаю.

- Страдаешь?.. Ты?

- Иногда я думаю, сколько еще смогу выдержать. Пойдем отсюда… В зале слишком жарко и душно. Мне нужно немного подышать. – Вирхиния крепко вцепилась в Джонни и буквально вытолкала его за дверь.

Дорожка, ведущая от особняка к оружейному павильону с гимнастическим залом, обсажена глициниями и жимолостью. Вдоль нее стоят мраморные скамейки, и Вирхиния, замыслив нечто недоброе, подвела Джонни к одной из них, укрытой от любопытных глаз, густыми ветвями кустарников.

- О, господи, Вирхиния, ради бога…

- Иди сюда, Джонни. Сядь и выслушай меня. Дай мне десять минут, не больше, а потом пойдешь к своей Веронике и проведешь с ней весь вечер.

- Но, Вирхиния…

- Это ненадолго. Если бы ты знал все мои сомнения и тревоги. У меня на душе так беспокойно…

Никто, казалось, даже не заметил, что Джонни и Вирхиния ушли из зала. Никто, кроме угрюмого гостя, прибывшего в столицу из Матто Гроссо. Побуждаемый неведомой силой, Деметрио тихонько выскользнул из зала на аллею. Возможно, по лицу и поведению Вирхинии он догадался, что может услышать нечто важное, а, может, им двигало страстное желание узнать побольше о Веронике. Стараясь двигаться бесшумно, Деметрио незаметно от Джонни и Вирхинии юркнул за скамейку и успел спрятаться за клумбой с вьюнками. Все средства хороши, если он хочет и должен всё узнать, а остальное неважно. Вирхиния и Джонни сели на скамейку, спинкой которой являлась как раз та клумба, за которой притаился Сан Тельмо…

- Вирхиния, честное слово, я ничего не понимаю. Что с тобой? Ты пытаешься сказать мне что-то, но я не понимаю, что.

- Джонни, это так тяжело... Мне трудно говорить об этом, я была бы счастлива, если бы ты сам догадался.

- Но я не волшебник, и не обладаю даром предвидения, клянусь тебе.

- Я знаю. Ты не видишь дальше собственного носа.

- Что ты имеешь в виду?..

- Стараясь быть хорошим, ты остаешься в дураках.

- Вирхиния!..

- Не обижайся, Джонни, печально, но это так. Я не могу видеть, насколько ты слеп. Ты узнáешь всю правду, но мне больно. Я до смерти страдаю, боясь, что ты мне не поверишь и будешь считать скверной клеветницей.

- Ты отлично знаешь, что этого не будет, так, может, оставишь, наконец, этот драматический тон? Ты – сущий ребенок, Вирхиния, очаровательная малышка, которую я люблю, как сестру. Я не хочу, чтобы ты грустила и тревожилась из-за кого-то. Я – твой старший брат, и помогу тебе стать счастливой.

- Я не могу быть счастливой, пока ты…

- Что – я?

- Ничего… Ничего…

- Опять эти слезы?.. Не будь такой плаксой, малышка. Оставь свои глупости и перестань плакать! Ну, хватит, хватит, не плачь, дай мне руку и пойдем обратно в оружейный зал, выпьем пару бокалов портвейна “Опорто”, и ты пообещаешь больше не грустить.

- Единственное, что тебя интересует, это успокоить и любым способом побыстрее избавиться от меня.

- Это не так, Вирхиния.

- Именно так, Джонни, и я отлично это понимаю. Я бы и сама ушла, но мне больно за тебя, Джонни… за тебя, а не за себя.

- За меня?..

- За тебя, Джонни, за тебя… ты ведь ничего не знаешь, а я никому ничего не могу рассказать.

- И что бы ты мне рассказала?

- Это бесполезно, Джонни, ты никогда мне не поверишь.

- Знаешь, что-то мне стало не по себе… как-то тревожно на душе.

- Это хорошо, что ты встревожен, по крайней мере, так тебя не одурачат.

- Кто старается меня одурачить?

- Она.

- О, господи, о ком ты говоришь?

- Для тебя существует лишь одна женщина, Вероника, если быть точнее. Ей одной ты вручил свою жизнь и душу.

При этих словах Джонни побледнел, но еще хуже было потрясенному до глубины души Деметрио Сан Тельмо. Судорожно сунув руку в карман, Деметрио извлек на свет маленький шелковый квадратик, окаймленный тончайшим кружевом. Тот самый женский платочек с ясно указывающей ему путь крупной изящной буквой “В”, который он откопал среди вещей брата.