Взгляд Волка (СИ) - "Нефер Митанни" - Страница 28

- Я буду этому только рада, - смеясь она показала ему язык и поманила руками.

- Искусительница! – тоже засмеялся Георгий, наклонился к ней, нежно скользнул по щеке и виску, сдвигая волосы с уха, поцеловал.

- А можно я с тобой? – вдруг придумала она, едва он прервал затянувшийся поцелуй.

- Нет! – строго отрезал он. - Я иду пешком на лыжах. Для тебя это тяжело.

- Да я же прекрасно себя чувствую, - заканючила Маша.

- Нет, сиди дома, жди меня. Если вернусь засветло, вечером поедем ко мне, я катастрофически не помещаюсь на твоей кровати. И не вздумай ослушаться! – угрожающе сдвинув брови, погрозил пальцем.

***

Обнажённый, с трудом преодолевая сугробы, он двигался по лесу. Если пойдёт, как он задумал, то вскоре всё решится – род Войта исчезнет, и тогда свершив свою месть, он сможет открыто принять смерть, избавиться от страданий.

Остановившись, вспомнил тот день. По меркам вечности, это было словно вчера, а по меркам людей - давно, двадцать или чуть больше лет назад. Тогда он посмотрел в глаза смерти. Он искал новое тело, старое уже отслужило свой срок и даже сила девы, на которую он напал, ненадолго продлила агонию. Увы, он был слишком слаб, чтобы принять смерть. Да, это было бы наилучшим выходом для него, но его час не пришёл – он не истребил род Войта, не отомстил им за свои вечные мытарства. И поэтому он решил жить!

Выйдя на дорогу увидел их. Мужчина и женщина, молодые и красивые. Им оставались считанные минуты. При взгляде на мужчину он облегчённо вздохнул – вот и выход… Но когда его взгляд упал на женщину, он замер – давняя боль пронзила с новой силой. Краса! Его зеленоглазая ведьма с рыжей гривой лежала перед ним. Смерть ещё не овладела ею, хотя и наложила снежную бледность на эти дивные черты. Как же она прекрасна! Неужели она опять умрёт?! Опять, как тогда, когда он сам лишил её жизни… Впрочем, о чём это он?! Провёл ладонью по лицу, отгоняя наваждение. Конечно, это не она! Но… его душа плакала. Впервые за много веков. И эта нестерпимая боль…

Он упал на колени и склонился к ней, приподнял её голову. Затуманенные зелёные глаза, взглянули на него с мольбой, испачканные кровью губы прошептали что-то. Склонился ближе к её лицу.

- Спаси…- выдохнула женщина и обмякла в его руках.

И вдруг, сам не отдавая себе отчёта, он припал к её губам и с силой вдохнул в них новую жизнь. Женщина пошевелилась и застонала, тогда он подарил ей поцелуй. Как когда-то целовал свою Красаву – жадно, неистово, до боли кусая её губы, на миг возвращаясь в своё далёкое прошлое, и давая ей возможность остаться.

Глава 13

Рука опустилась на ствол дерева, ладонь скользнула по шероховатой мёрзлой коре. На мгновение он вернулся в настоящее, воспалёнными глазами огляделся вокруг, словно не понимал, где он оказался, и опять устало прислонился к толстому стволу. Тихо. Он давно привык к этой тишине. Летом лес оживал, а зимой точно погружался в глубокий сон. Конечно, и в зимнюю стужу здесь тоже текла жизнь, но всё-таки она была укрытой от посторонних глаз. И это ему нравилось – ничто не нарушало его уединения.

Если бы он тогда знал, чем обернётся его слабость! Если бы только мог представить, сколько новой боли ему принесёт это минутное помутнение! Но всё-таки став Упырём, он остался немного человеком, слабым созданием, которое всё ещё способно было проявить милосердие. Впрочем, разве можно считать милосердным поступок, обрекающий чью-то душу на страдания? Забавно… Всего лишь на один миг он забылся и вот… Вместо того, чтобы отпустить душу умирающей красавицы, своей жалостью он запер её в оковах нового тела – тела рыжей волчицы. Укус оборотня мог спасти жизнь, но спасённая душа навеки оказывалась в шкуре зверя.

И с тех она покорно шла за ним, слушаясь, как своего хозяина. Он создал её. Даже внешне они оказались похожи, волчица лишь уступала ему в размерах, но значительно превосходила в злобе: не проходило и дня, чтобы она не возвращалась к нему, принося запах свежей крови, и всё чаще он осознавал, что кровь человеческая. Упырь понимал, что это нормально: ярость новообращённого волка растёт день ото дня, и вскоре он и сам не смог бы сдерживать порождённого им монстра.

Упырь опять мысленно вернулся в тот день. Потеряв голову от поцелуя, он даже не заметил, как раненый мужчина пришёл в себя и, превозмогая нестерпимую боль, из последних сил кинулся на обнажённого незнакомца, который целовал его умирающую жену. Была ли то ревность или он принял Упыря за разбойника, решившего надругаться над беспомощной женщиной - теперь это уже не имело значения. Реакция волка была молниеносной, он с трудом сдержался, чтобы не растерзать бедолагу на клочки. Остановив себя вовремя, склонился над истекающим кровью уже полумёртвым мужчиной, запрокинув голову, издал протяжный тоскливый вой, от которого, казалось, вздрогнули вековые ели, и совершил переход – вошёл в новое тело. Через мгновение тело дёрнулось, и раненый встал на ноги. Однако тогда он не рассчитал своих сил: новое тело пострадало в аварии, да и он сам порядком истерзал мужчину. Последнее, что он запомнил из того дня – как падает у дороги.

- Что смотришь, Красава? – прохрипел, глядя в глаза волчицы, послушно сидевшей у его ног. Да, он назвал её этим именем. Уж очень она в тот миг напомнила ему его изменницу-жену. И волчица, навсегда утратившая связь со своим человеческим «Я», охотно откликалась на это имя.

– Я – не он! Не твой муж! - Он горько усмехнулся…- Ты-то как никто понимаешь, что тело – так, оболочка…Твоего мужа давно нет. Здесь, - он ткнул себя в грудь, - живу я, проклятый Волк из рода Войта! Иди! – он замахнулся на неё. – Иди, тебе говорят! Не ходи за мной!

Волчица отступила на шаг и продолжала стоять, неотрывно глядя на своего создателя светло-карими глазами, точно ожидая, когда он двинется дальше, чтобы последовать за ним.

***

Маша намеревалась съездить в райцентр. Специально не стала говорить об этом Георгию: всё равно запретит. А у неё были важные дела, настолько важные, что она не хотела их больше откладывать. Во-первых, предстояло позвонить Ирке и сообщить ей, что задержится в деревне ещё на неделю. Конечно, её приятельница в череде насыщенных дней вряд ли заметит долгое отсутствие своей соседки по съёмной квартире, но всё-таки приличнее будет предупредить. Тем более что – Ирка не замедлит воспользоваться этим и, наверняка, устроит вечеринку, плавно перетекающую в утренник. А во-вторых… Она улыбнулась сама себе и закружилась по комнате. Во-вторых, ей нужно купить тест.

Стоя у зеркала в одних трусиках, положила на живот ладонь, прислушалась к себе, повертелась и так, и этак, выискивая внешние признаки радостного события. Узнав о ребёнке, она поверила, хотя и были крошечные червячки сомнения. Но теперь, глядя на себя в зеркало, опять подумала: «А вдруг Георгий ошибся?». Всё-таки срок очень небольшой… Хотя… А этот её мясной голод?! С того момента, когда её стошнило утром, тошноты больше не было, но она всё время хотела мяса. И Георгий не уставал готовить для неё вкусное жаркое и даже жарил шашлыки.

- Не вижу причин для беспокойства, - уверял он, глядя на неё восхищённым взглядом, - малыш лучше тебя знает, чего вам с ним нужно! Раз хочешь мясо, будешь его есть. Но готовить буду я сам, потому что я больше знаю в нём толк.

Маша не спорила, давно поняла, что готовит он гораздо лучше неё. И было ещё одно обстоятельство – она обожала этот его шутливо-приказной тон, когда он строго сдвигал густые брови, смотрел на неё, а во взгляде прятались зелёные шаловливые искорки, предвестники его смеха. В такие минуты ей хотелось кинуться к нему на шею и расцеловать эти невероятные глаза ласкового и нежного - её - зверя.