Никто не умрёт (СИ) - Лихачева Елена - Страница 15

- Эге, Хан! Ноги целы. Так она тебе не по ногам попала? - Лохматый загоготал, довольный своей шуткой.

- По ногам? - переспросил озадаченный Хан.

Хохмач, испугавшись, что болтливый друг собирается пересказать Хану его утренний прикол, сильно и выразительно наступил ему на ногу. Лохматый не славившийся проницательностью, наезд друга расценил как вызов и ответно наступил ему на ногу, потом наступил Мулату - на всякий случай. Мулат топнул ногой по широкой ступне Лохматого.

- Где она? - повторил Хан, пренебрежительно наблюдая за толкотнёй друзей, на всякий случай он отступил от них на два шага.

- Кто она? - переспросил Лохматый.

- Он о Ваньке интересуется, - ответил Хохмач.

- Так она жениться.

- Кто женится? - опешил Хохмач.

Новость о том, что Ивана отпросилась с занятий, чтобы выйти замуж за какого-то "ботана", рассказанная несколько минут назад Ириной, показалась Лохматому прикольной. Но его приятели, по-видимому, так не считали. Более того, по их удивленному виду он понял, что они были не в курсе.

- Ну, или замуж выходит. А вы, что, не знаете? Никто, кроме меня ничего не знает? Вы что с Марса что ли? Это ж новость с первых полос.

- За кого замуж? - спросил Хохмач.

Он не поверил. Незамысловатая и простодушная Ивана не смогла бы утаить такое событие в её жизни. Она загодя растрезвонила бы об этом и не стала бы тереться после занятий в их сугубо мужской компании, а после занятий бежала бы к своему благоверному со всех ног.

- Я ж говорю, а вы мне не даете, все ноги оттоптали. За Ботана, конечно. За кого еще? Только не спрашивайте меня, кто такой Ботан, потому что...

Лохматый не договорил, потому что в этот момент послышался резкий тренькающий звук, возвестивший о начале следующей пары. Не сговариваясь, все трое ринулись в толпу несущихся к колледжу студентов. У Лохматого, наверное, были самые длинные ноги на курсе. Он всегда прибегал в аудиторию раньше всех, как бы далеко от нее не находился в момент звонка на занятия.

- Ты, идиот, откуда это взял? - крикнул вслед ему, едва поспевающий за ним Хохмач, голос его прерывался от бега, он тяжело дышал.

- Сам - идиот, - парировал Лохматый, рванул еще быстрее и оставил друзей далеко позади. - Спроси у Ирэн, если не веришь.

Некоторое время Хан пытался понять то, что услышал. Такого поворота событий он не предвидел. Элементарно проиграл бой на первой минуте. Прежняя жизнь его текла по расписанию - бои, тренировки, дом, занятия в колледже, редко - секс без обязательств. К последнему курсу он попытался оценить то, что он имеет, и что ему может быть полезно в последующей жизни. Он стал более внимателен к окружающим, прислушивался к разговорам, не гнушался ни компании сверстников, преподавателей. Он изучал людей, и не видел в них ничего, кроме недостатков, среди которых главным была инфантильная жадность. Жажда легкой наживы, ради которой люди рисковали близкими, страх, который заставлял их предавать свои убеждения, вот, что он видел. Он видел, как легко купить порядочность и еще легче добиться предательства. При этом причины измен или награда за них не имели абсолютных величин и категорий. В одном случае это могла быть обычная похвала, в другом - деньги. Он удивлялся, насколько легко одни убеждения заменялись другими и отстаивались с еще большим энтузиазмом и ожесточенностью. В какой-то момент своих исследований человеческой сущности ему показалось, что у него весь мир, как на ладони, которую он в сможет зажать в кулак.

Но однажды солнечным утром всё изменилось, и мир показался ему другим. Неожиданно навалившаяся усталость и ощущение тупого бессилия выбили его из ритма, который он задал себе с утра.

Вечером в спарринге он пропустил удар в голову и на мгновение потерял ощущение реальности.

... Яркие солнечные блики на стенах, ласковые лица, заботливые руки, поднимающие его высоко над головой... и знакомый до боли в сердце ласковый прищур и тихий возглас сзади на японском языке: "Кацуро! Не урони Итиро"...

Потом, поднимаясь с пола под сердитое ворчание Якудза, спросил:

- Сэнсэй, ты знаешь, кто такой Итиро?

Лицо Якудза осталось бесстрастным, а взгляд скользнул мимо Хана и упёрся в противоположную стену.

- Где ты услышал это имя? - спросил он вместо ответа.

- Кажется, я его вспомнил. А Кацуро кто?

На лице Якудза застыла серая маска, он не знал, что ответить. Напряженное молчание было неожиданно нарушено, стремглав влетевшим в спортивный зал мальчишкой, который крикнул, чтобы Хан бежал поскорее домой, потому что его отец убивает его брата.

Хан жил отдельно от родителей после поступления в колледж. Заработав на нескольких коммерческих боях, он смог снять приличную квартиру во Владивостоке и купил машину. Когда он сообщил, что будет жить отдельно, то увидел облегчение на лицах Олега и Полины, словно они сбросили с плеч тяжелый груз. Переживал только Сашок.

Сашок, был худеньким парнишкой с массой тела ниже средней для своего возраста. Мать то и дело лечила его от каких-то врожденных заболеваний. Русоголовый голубоглазый, он был похож на своих родителей во всем, кроме отношения к брату. Сашок гордился братом, почти боготворил его. Если Сашку по его слабости и не доставались пинки и подзатыльники, то только благодаря большому авторитету старшего брата. Со временем Сашок даже стал пользоваться своим родством в корыстных целях. Он мог подойти к соседу по улице и потребовать:

- Дай покататься на твоем скейтборде, а то брату скажу, что ты меня стукнул.

Конечно, владелец скейтборда не хотел познакомиться с железной хваткой Сашкиного брата и с огромным сожалением расставался с новенькой доской на колесиках.

К тринадцати годам Сашок стал упрям и своенравен, так что матери приходилось не сладко. Он перестал слушать мамины запреты и следовать ее советам. В семье у него был только один кумир - старший брат.

Когда Хан уехал, Сашок, оставшись без поддержки старшего брата, оказался в самых низах школьной иерархии. Пытаясь вернуть себе хоть немного уважения, он связался с группой подростков, которые занимались в школе сбытом наркотиков. Сегодня он был пойман за этим занятием в школьном туалете.

Отец примчался с работы, закрыл мать в соседней комнате, чтобы не мешала, и в ярости стал избивать его ремнем. Он гонял его по комнате, не подпуская к дверям, чтобы тот не мог убежать. Из расстегнутых брюк выбилась гимнастерка. Он орал и матерился.

Хан ворвался в комнату и встал между ними в стойке, готовый отразить новое нападение. Отец замахнулся на него с криком "не мешай, это тебя не касается", но был отброшен в угол комнаты, вскочил, уставившись на Хана яростным взглядом. Ремень дрожал в его руке. У другой стены комнаты жался Сашок с руками, израненными острыми краями пряжки.

- Не бей его, он же твой сын.

- Вот именно он - мой сын, - крикнул Олег, делая ударение на слове "мой", - И это наши семейные дела. Он - торговец наркотиками! Сын начальника патрульной службы, которая ловит и сажает торговцев наркотиками, сам ими торгует. Что подумают мои начальники? Может быть, это отец заставляет его торговать? Конфискует, а потом сбывает.

Олег, тяжело дыша, начал заправлять рубаху в брюки.

- Меня уже давно спрашивают, откуда такой дом, откуда такая машина. Хочешь знать откуда?

- Нет, - пожал плечами Хан, - я не прокурор.

Олег как-то сразу остыл. В соседней комнате в закрытую дверь барабанила Полина. Она громко кричала:

- Выпусти, изверг. Я на тебя начальству пожалуюсь, как ты над сыном измываешься. Открой, садист. Немедленно, выпусти.

Олег достал из кармана ключ, и пошел выпускать Полину. Она ввалилась в комнату, где только что происходила баталия и тут же бросилась к Сашку, стала разглядывать его раны и причитать. Олег смотрел некоторое время на жену, суетящуюся около сына, потом сплюнул на пол и сказал: