Сохатёнок
(Повесть) - Никонов Василий Григорьевич - Страница 24

— Кто такой Бориска? — спрашивает Петя.

— Рябой-то? Шофёр один, дружок бывший. Шаромыжником оказался, мастером купеческих дел. В городе купит, в селе продаст. Судили один раз, а всё неймётся. Опять покатил по старой дорожке.

— А если дома нет?

— Найдём! Взялись за дело — доведём до конца… Ну Бориска, ну сатана рябая!..

Второй раз приезжают в город Максим и Петя. Два года назад привозил их сюда отец. Ночевали в бывшем купеческом доме с неуклюжими балконами, с крылатыми ангелами. Помнят красивую площадь в жёлтых акациях, деревянную почту каланчой. Гостиницу — низкий домик из почерневших лиственниц. В те дни цвели тополя, по улицам летал тополиный пух, похожий на этот снег.

Машина проезжает вдоль площади, гостиницы, сворачивает на пустынную улицу. Направо от неё течёт мутная речка, рядом с ветхим мостиком гогочут белые гуси. Обижаются, что не могут пройти к воде — мешает прибрежный лёд.

Семён внезапно умолкает, сердито крутит баранку — настраивается на разговор с Бориской: «Ах ты пучеглазый! Тряхану я тебя по-нашему, по-шофёрски. Будешь помнить, воровская образина!..»

«ЗИЛ» подкатывает к старенькому дому, останавливается возле ворот. Семён выпрыгивает из кабины, толкает ногой калитку. За ним спешит Синчук с ребятами. Сейчас они увидят и Бориску и Малыша. Лосёнок их ждёт, наверное, соскучился, хочет есть.

— Эй, хозяин! — Семён стучит кулаком в ставень. — Выдь на минутку!

— Кто там? — хрипит недовольный голос. — Заходи в избу.

— Вылазь, Бориска, сатана рябая! — грозится Агеев. — Глаза бы не глядели на твоё воровское гнездо!

Выходит хозяин в белой майке с пятнами машинного масла. Голова не голова — копна рыжей соломы. Круглые щёки с пухлыми губами словно прострелены десятками дробинок.

— Чево шумишь? Хлебнул, никак? А это што за люди?

— Не твоё дело. Показывай лосёнка!

— Какого лосёнка? — дивится Бориска. — Никого у меня нет.

— Того, что из Сергачей увёз.

— Из Сергачей?! — дёргается рябой. — Откуда знаешь?

— От милиции, — находится Семён. — Кланялись тебе, велели зайти на пару слов.

— Шутишь? — трусит Бориска. — При чём тут милиция? Правда, вёз я сохатёнка, попросили подбросить. Так я их у геологов оставил.

Пока Семён допрашивает, Синчук обходит двор, заглядывает в пристройки. Никаких следов. «И самого лосёнка нет», — тревожится Володя. За пропажу Малыша он отвечает в первую очередь. А главное, ребят жалко.

— У каких геологов?

— У тех, что в Сухой пади.

— С кем ехал?

— Не знаю. Высокий такой, плечистый, всё волком смотрит… В лосиных штанах, в куртке, в ичигах. «Подвези, просит, на новое место переезжаю. А его геологам отдаю». Это он про лосёнка. «Они, говорит, его к работе приучат». Пятёрку дал за труды. «Выпей, сказал, за моё здоровье. И за его тоже». Это он опять про лосёнка. Ещё один был, с тараканьими усами, тот молчал, усы покручивал.

— Трухин! — вскрикивает Петя.

— Похоже, — соглашается Синчук.

— Ладно, поверим, если не врёшь. — Семён в раздумье останавливается перед братьями. — Что теперь делать, не соображу… Ехать в Сухую падь — на базу опоздаю. Опоздаю — значит, груз не получу. Не получу груз — верная нахлобучка от председателя. А то и выговор влепит. Строгий мужик. С другой стороны посмотреть — некрасиво: обещал найти сохатого — надо сделать.

— Поедемте, дядя Сеня! — Петя хватает шофёра за руку. — Пожалуйста! Трухин убьёт Малыша. Он такой, такой… хуже зверя!

Петя не выдерживает, слёзы катятся из глаз. Он всхлипывает чаще и чаще, растирает по щекам солёную влагу.

— Ну, это зря. — Семён качает головой. У него тоже начинает щипать в носу. — Мужчины — они, знаешь, не плачут.

— Езжай, Сеня, — предлагает Бориска. — Давай накладные, смотаюсь на базу на своей машине. Получу груз. Вернёшься — перетащим в твою.

— Голова! — Агеев достаёт накладные. — Действуй, друг! Не так ты плох, как я погляжу.

— Стараюсь. — Бориска прячет бумажки. — Бросил я канительные дела. Для улучшения самочувствия.

— Лезьте, ребятки, садись, Володя! — Семён заводит мотор. — Найдём субчиков, из-под земли выроем!

Выезжают не сразу: нужно заправиться бензином. Тут уж ничего не поделаешь. Бензоколонка на том конце города, в противоположной стороне. Возле неё — длинная очередь, машин пятнадцать. Ну всё, как назло.

— Не волнуйтесь, — утешает шофёр. — Всё идёт по плану командования. Успеем поджарить пятки браконьеру.

Не унывает дядя Семён, всё у него по плану.

Тридцать километров по асфальту — разве езда? Не успеешь оглянуться — слезай, приехали. Но когда не повезёт…

Будто кто заворожил Семёна с машиной. Только выехали за город — мотор чих-пых, чих-пых! Заглох. Тут даже Синчук заёрзал на сиденье. Если так ехать, можно прозевать и Малыша и браконьеров. Совсем разладился агеевский «самовар».

О ребятах говорить нечего, места себе не находят, мечутся, как соболи в клетке.

— Пропал сохатёнок!.. — шепчет Петя.

Максим будто не слышит, смотрит на Семёна, мысленно подгоняет: «Быстрей, быстрей, а то опоздаем!»

Пете ещё горше. Представляется глухой лес, высокая сосна с длинными лапами. Под ней Малыш с перерезанным горлом, возле него Трухин в лосиных штанах, с мрачной улыбкой: «Мой верх, гадёныши!»

— Ты что молчишь? — Петя толкает брата в бок. — Пока дядя Семён возится…

— И ты помолчи.

— Остановим другую машину?

До чего же нудный бывает брат Максима! Ноет, ноет, как зубная боль. Видит же, что дядя Семён старается.

— Не хнычь, сейчас поедем.

И верно: только сказал — мотор завёлся. Др-др-др! Как рванёт на полных оборотах!..

— Всё путём, всё ладом, — вытирает руки Семён. — По местам!

На повороте в Сухую падь встречается Агееву знакомый шофёр. Семён сигналит: остановись, дело есть. Выходит из кабины, спрашивает про машину с сохатёнком.

— Видал. — Шофёр готовится к длинному разговору. — Двое их, у геологов околачиваются. Один, значит, в лосиных штанах, в такой же тужурке, другой…

— Ты короче…

— Нельзя короче, — возражает шофёр. — Выходит, такое дело: продают они сохатёнка за двести рублей. А кто его возьмёт? Мне даром не нужно. Вот ты бы взял?

— Значит, у геологов?

— Теперь, пожалуй, не у них.

— Да где же? Говори толком!

— Эк тебя припёрло! — Шофёр вытаскивает пачку «Севера», закуривает. — Чую: краденый тот лосёнок.

— Угадал, эти ребята — хозяева.

— Ты вот что, ты в посёлок не езжай, — советует шофёр. — Сверни налево. Помнишь, где зимовьюшка стояла? Дуй по этой просеке!

— Ничего не понимаю. То геологи, то просека. Где ж они, в конце концов?

— Сейчас поймёшь. Мужик тот, в лосиных штанах, не сговорился с геологами. Кто-то у него раньше просил сохатёнка вроде бы за двести рублей. То ли начальник партии, то ли другой кто. Теперь, вишь, этого человека не оказалось. Тут мужик рассердился, стал кричать: «Лучше убью, а за меньшую цену не отдам!» И повёл, значит, по этой просеке.

— А второй?

— Второй тоже с ним.

— Дядя Семён, скорее! — кричит Петя. — Я же говорил!..

До геологов дорога сносная, потом пошли кочка на кочке, пенёк на пеньке. Как ни крутит Семён баранку, не получается без тряски. А тряска такая, в пору из кабины вылететь.

— Останови-ка! — просит Синчук. — Я напрямую…

— Возьми карабин!

— Не надо! — Он прыгает в снег, бежит к ближнему лесу.

На закрайке видны два человека и лосёнок. Это они: Трухин, Малыш и неизвестный. Вовремя подоспели, ой как вовремя!

Лосёнок привязан к сосне верёвкой. Повод порван, глаза налиты кровью, с губ падает пена. Не слышит мотора, не видит бегущего Синчука. С ненавистью смотрит на мучителя.

Первым охотинспектора замечает неизвестный мужчина. Толкает плечом Трухина, показывает: «Гляди, бежит кто-то».

— Синчук! — узнаёт Трухин. — И тут разнюхал! Ну держись, сейчас я с тобой рассчитаюсь!

Андрон бросает окурок, тянется к карабину. Но Спирин опережает напарника. Вырывает, прячет оружие за спину.