Кроваво-красный (СИ) - "Ulgar Ridt" - Страница 66

 — Да, — бретон прислонился к стене, но, увидев табурет, придвинул его и сел напротив решетки, — Услышал, что у тебя неприятности…

 Норд хрипло засмеялся, вновь наводя на мысль о карканье вороны.

 — Этот поганый святоша зарезал кого-то из наших, а виноват еще и я. Все из-за того, что я курьер… Очива, чертова ящерица, вернусь — по стене размажу…

 — Тихо, — Матье приложил палец к губам, -Услышат…

 — Да пускай слушают! — Харберт ему не внял и продолжил едва ли не громче прежнего, — Это она нашептала, что я работаю плохо. Если бы не ее нытье Спикеру, работал бы дальше и не влип во все это дерьмо… — он ожесточенно ударил кулаком в стену, и на сбитых костяшках выступили капли крови, и бывший наемник посмотрел на них с некоторым удивлением, сменившим приступ ярости.

 — Они разберутся со всем. Ты ведь…

 — Я ему контракты вез, — норд невесело усмехнулся, — А этот паршивец взял и нашего убил. Мол, в заказе так было написано. А контракт заверен Черной Рукой, с вас спросу нет, все шишки мне теперь.

 Матье промолчал, и молчание было принято за выражение понимания и сочувствия, погасившего взрыв эмоций Харберта и вернувшего ему некоторое спокойствие.

 — Что они там хоть говорят? — убийца опустил руки и сделал шаг к решетке, — Решили что-нибудь?

 Норд полезен, очень полезен. Цепной пес, не склонный мыслить и разбираться, а алкоголь стирает из его памяти все события, способные навести на подозрения. Жаль будет так быстро его потерять…

 — Корнелий оправдывается, слово дает, что правда в контракте было написано. Лашанс пытается разобраться, кого-то в те края послал… Аркуэн за казнь и Очищение, Увани пока только за казнь. Ж`Гаста как-то притих, может, тоже оправдывать будет.

 — А насчет меня? — голубые глаза глянули прямо и пронзительно, и на мгновение Матье почудилась в этом взгляде искра опасного для него раздумья. Вспыхнула и тут же погасла, даровав покой: норд по-прежнему не представлял угрозы.

 Матье помолчал, нервно ломая пальцы и ища слова. Норд не имел прямого отношения к делу, и о лично его казни речи не шло, особенно с учетом вновь предложенного Очищения. Но если вдруг каким-то чудом Лашанс сумеет найти возможность вытащить из всего этого Корнелия… Матье не сомневался, что Спикер без зазрений совести переложит всю вину на норда, и тогда дело примет совсем иной оборот, не слишком выгодный для него. И норд…пока что полезен, другого такого найти будет слишком сложно.

 — Я попробую тебе помочь. — бретон посмотрел в глаза Харберту, и тот замер, как пес в ожидании команды, — Просто делай то, что я тебе скажу, и тебя отпустят.

 — Прямо вот так, под честное слово? — Харберт усмехнулся, не скрывая недоверия к словам душителя, но в его взгляде теплилось нечто вроде надежды, с которой он не хотел так просто расставаться, — У меня кроме него доказательств нет. И в Черной руке меня не то чтобы любят, знаешь ли.

 — Если подкрепить слова именем Ситиса и Матери Ночи, то этого может и хватить. — Матье ответил тонкой улыбкой, которая спустя несколько мгновений ожидания отразилась и в глазах Харберта.

Пергамент, стопкой сложенный на столе, резал глаза отраженной желтизной факелов, горевших сегодня ярче обычного. Их свет заливал стол, где с предельной аккуратностью уже разложили все собранные в сверхъестественно короткие сроки и тщательно записанные показания свидетелей, и дробился в зрачках глаз, направленных на застывшего в центре зала Корнелия. Харберт, до странного тихий и выглядевший абсолютно трезвым, сидел поодаль, смиренно склонив голову и сложив на коленях руки — настораживающее спокойствие для него, что и рождало не самые приятные догадки.

 Суд не имел смысла, скорее это напоминало пытку и без того измученного убийцы, которому изо дня в день задавали одни и те же вопросы, чтобы каждый раз получить один и тот же ответ. Он признавал, что убил Ра`вира и монотонно повторял показания, ни разу не попытавшись отрицать своей вины. Уже одним этим он заслужил быструю смерть, но Аркуэн было мало признаний в убийстве: с яростью одержимой она настаивала на существовании заговора предателей, и раз за разом предлагала все более жесткие меры.

— Неверные уже предавали и будут предавать, такова их природа. Пытка не будет лишней...

 — Он и так сказал все, что знал. Пытать не позволю.

 — Всего пара пальцев, — Аркуэн скривилась в мерзкой улыбке, — На левой руке, он ведь правша, обойдется и без них.

 Люсьен Лашанс мрачно взглянул на альтмерку, сидевшую насколько было возможно далеко и с неизменной улыбкой смотревшую на ссутулившегося в центре зала Корнелия в предвкушении крови. Тогда удалось отстоять его пальцы, но едва ли в этом был смысл, если она все же до него доберется.

"Надо было убить его еще в убежище. Быстро и без боли". — мысль посетила не впервые, и с каждым разом казалась все более разумной, порождая досаду на собственное промедление. Понадеялся на заведомо невозможное снисхождение, на поддержку братьев, чье доверие умирало с каждой новой жертвой.

— Один из твоих людей убийца, нарушивший Догмат, — Алвал Увани перебирал бумаги, пестревшие многочисленными показаниями и обвинениями против Корнелия Берена, убийцы чейдинхолльского убежища с многими талантами и странной верой в Девятерых, от которой он так и не отказался даже перед судом, — Назови хоть одну причину, по которой я не должен выступить за его казнь.

 — Ради Мэг. — Спикер смотрел в непроницаемое лицо брата по Черной Руке, не допуская в тон просительные ноты, — Это ее убежище.

 — Мэг умерла тринадцать лет назад. — в красных глазах данмера отблеск давней нежности умер под натиском холода и непреклонной жесткости, — Она даже не знала этого мальчишку.

 — Она не поддержала бы обвинений в предательстве, тебе это известно. В деле слишком много вопросов, чтобы казнить его, не разобравшись до конца.

 Данмер оторвал взгляд от бумаг и долго смотрел прямо и пристально, на долю секунды позволив Лашансу поверить в согласие, но после только покачал головой, и в его глазах с новой силой расцвело непоколебимая твердость.

 — Я застал Сальвиуса Аррена живым. Я помню Мэг, когда она была только его ученицей, попавшей в Братство после убийства своего отца. Мы были знакомы тридцать пять лет, и все эти годы я занимал должность Спикера. Я пережил их и многих других и переживу тебя. Это убежище уже не ее, давно не ее. Оно твое. И в твоем убежище предатели. — взгляд темного эльфа налился свинцовой тяжестью, — И я сделаю все, чтобы избавить его от них. Ради Мэг.

 Слушатель не торопился, зачем-то в сотый раз перекладывая бумаги и о чем-то тихо совещаясь со склонившейся к нему Аркуэн. Бывшая ученица была одной из немногих, к кому он благоволил и к чьим советам если не прислушивался, то не отметал их с той непримиримой гордостью, с которой отстранялся от других Спикеров.

 — Корнелий Берен… — Анголим поднял на убийцу зеленые глаза, под взглядом которых бретон вздрогнул, вызвав кривую усмешку у Аркуэн, — Тебе известно, в чем тебя обвиняют. Ты хочешь сказать что-то?

 — Слушатель… — Корнелий глубоко вздохнул, с трудом возвращая в голос и взгляд твердость, — Я уже говорил вам, как все было, все это записано… Сейчас я не скажу ничего иного: я правда убил своего брата, но по незнанию. Это ошибка, ужасная, чудовищная ошибка… Клянусь вам, я получил приказ. Клянусь перед Девятерыми…

 «Идиот…» — рука нервно скомкала оказавшийся рядом пергамент, и краем глаза Спикер уловил, как горестно покачал головой Ж`Гаста. Хаджит не настаивал на казни, но и не поддерживал так упорно, как в прошлый раз, хотя дал понять, что смерти Корнелию не желает и почти верит в то, что парень не виноват.

 — Кстати, о твоей вере… — Слушатель выудил из горы бумаг лист и неторопливо, явно наслаждаясь процессом, расправил его, — Тебе ведь известно, что Девятерым молятся наши враги.