Магия Голоса (СИ) - "Алин Крас" - Страница 37

Рон хрипел и кричал! Маркус стонал и смеялся! Такисарэль шептал и свистел! А я пела песню об орках и для орков, показывая своё уважение и восхищение их силой, храбростью, мужеством!

Орки, не в силах сдерживать переполняющие их эмоции во время нашей песни, вскакивали с мест, тряся кулаками над головой, размахивая хвостами, вопя и крича вместе с Роном, свистя вместе с Такисарэлем, стеная и смеясь вместе с Маркусом.

С такой мощной эмоциональной отдачей зрителей мы ещё никогда не сталкивались, и это придавало нам кураж, еще больше заряжая слушающих нас. Только Владыка был не вовлечен в эту ауру общего подъема, продолжая взирать холодно и неподвижно. Я следила за ним неотрывно, воспринимая его неестественное поведение, как вызов. И, всеми силами, старалась произвести впечатление, расшевелить. В какой-то момент, наконец, поймала огонь в его глазах.

Когда песня закончилась, пришлось выдержать длительную паузу, чтобы орки немного успокоились и смогли снова рассесться.

Но и дальше, не снижая эмоционального накала, я пела, как дышала, наполняя чувствами свободно льющийся Голос. О печалях и радостях любви. О напряжении и упорстве повседневного труда. О восторге и гордости достигнутыми результатами. О скорби потерь и предвкушении приобретений. О грусти скоротечности жизни и надежде, что частичка нас останется в будущем, воплотившись в наших детях. О благодарности и восхищении окружающей природой. О заботах и уверенности в завтрашнем дне. О ценности доброты и сострадании.

Закончив петь, с удивлением отметила, что свой резерв Силы израсходовала только наполовину, а ведь я себя не сдерживала. Вот что значит вдохновение!

Реакция орков была очень бурной - возбуждённые, расторможенные, они все одновременно что-то говорили, выражая свой восторг, кто-то стряхивал слезу, кто-то смеялся. А я продолжала поражаться, то ли запредельной выдержке Владыки, то ли полной душевной пустоте. Кроме расширенных зрачков ничто не изменилось в его облике и поведении.

Орки не хотели расходиться после концерта, но Владыка, отдав приказ всем удалиться, велел нам следовать за ним. С нами пошёл и Горус. Все мы опять оказались под бдительным надзором шести воинов.

Снова мы пришли в приёмный зал. Владыка вновь неподвижно уселся на свой постамент, а нам позволил сесть, перед собой, на полу. Со скукой на лице, но хищным прищуром глаз он долго и подозрительно расспрашивал нас, всех по очереди, о том, как мы оказались в Степи. Все время пытаясь поймать на противоречиях. Но поскольку наша легенда была отработана, и уже многократно озвучена, мы, не теряясь и не смущаясь, все твердили одно и то же.

Надо отдать Владыке должное, он сразу запомнил наши имена и, обращаясь к каждому по имени, не спотыкался даже на эльфийских. К середине ночи Владыка, наконец, удовлетворил свой интерес, всё это время не обращая внимания на нашу очевидную усталость, жажду и голод.

- Пока, все свободны. Я подумаю и решу, как использовать вас, с учетом того, что Вождь слишком щедро и неосмотрительно не сделал вас рабами, а приблизил к себе. Так что, можете идти в дом Вождя. Все, кроме, Ивануэль. Она останется жить в моём доме, - бесстрастно заявил он.

Моё сердце замерло от страха. Я же останусь совсем одна! И доверия к Владыке не испытываю, скорее, наоборот, не доверяю. Парни, после его слов, вскочив, сделали шаг в мою сторону, пытаясь прикрыть собой. Воины Владыки, с характерным звуком, обнажили сабли.

- Владыка! - вскрикнул Горус, тоже дёрнувшись в мою сторону. - Ты же обещал, что они все останутся у меня, а я буду отдавать тебе две трети всех денег, полученных с их помощью!

Одному из воинов Владыка указал на Горуса пальцем, и тот, стремительно прыгнув, приставил к его шее саблю.

- Вождь, - холодно ответил Владыка, - я передумал. А тебе надо беспокоиться не о ней, а о своей участи. Я зол на тебя. И за убийство преданного мне Вождя, и за то, что, как рассказала твоя наложница, ты обманул меня и потерял голову из-за этой эльфийки. Ты помнишь о том, что мне не нужны воины потерявшие голову, ни от самки, ни от веселящей травы, ни от чего-либо другого? Твоя голова, как и всё вокруг, должна принадлежать только мне. Если это не так, она будет лежать в земле. Но коли ты одумаешься, тебя ждёт не столь суровое наказание.

- Владыка, - обратилась я к нему уверенным Голосом, стараясь скрыть свое отчаяние и не трястись от страха, - позволь мне, остаток этой ночи, провести в дом Вождя. Чтобы я могла собрать свои вещи, без которых мне трудно обходиться и проститься со своими друзьями. С восходом Жёлтого солнца, я буду в твоём доме.

Его взгляд на минуточку расфокусировавшись, дрогнул, но потом снова стал осмысленным и цепким. Надо же, какой устойчивый к ментальному воздействию.

- Ладно, не будем начинать близкое знакомство с противостояния. Я позволяю. Надеюсь, ты это оценишь и отблагодаришь. Но, имей в виду, за каждый час задержки ты будешь лишаться одного из своих, как ты их называешь, “друзей”. Проследить за этим я отправлю своих воинов, - и чуть заметно кивнул, давая понять, что мы можем уйти.

Не мешкая, мы, подхватив свои инструменты, добежали до повозки Горуса и только тронулись, как вслед за нами, из ворот выехали три повозки боевых пятёрок орков. Преследуя нас всю дорогу, они вместе с нами заехали во двор Горуса. Две пятёрки оккупировали двор, одна рассредоточилась внутри дома. В их присутствии, мы молча поели.

Я решила, что в такой критической ситуации глупо скрывать от Горуса, что наши орки знают эльфийский язык, и скомандовала на эльфийском:

- Парни, все в мою комнату! - направившись туда первой.

Все пошли за мной, в том числе, и быстро сориентировавшийся Горус. Закрыв дверь на крючок, я спросила:

- Что делать-то будем?! - продолжая говорить на эльфийском.

Волнуясь, все заговорили разом. Смысл сказанного сводился к тому, что я, с помощью Дара, уговариваю Горуса отдать нам наше оружие, подарить повозку с быстроходным ездовым ящером, и мы без оглядки делаем ноги.

Один Петрос возразил:

- Это нереальный план. Даже если нам удастся с помощью оружия и Дара Ивануэль покрошить здесь пятнадцать воинов Владыки, то нет никакой гарантии, что нас не поджидает, при выезде из города, ещё один многочисленный отряд воинов. Но даже если чудом нам удастся вырваться в степь, то нам не дадут далеко уйти от погони. Воины Владыки, на быстроходных ящерах, с численным перевесом, нас догонят и, в лучшем случае, пленят. После побега, это уже будет другой плен и другое отношение.

Все притихли. Напряжённо следящий за нами Горус спросил:

- Может быть, теперь, вы и мне расскажете, о чём говорите?

- Мы строим план побега, - ответила я честно.

- Куда? - уточнил Горус.

- В Эльфийский Лес.

- Ради тебя, Душа моя, я и сам бы туда отправился, - с нежностью глядя мне в глаза, отчего моё сердце почему-то некстати дрогнуло, сказал Горус. - И сделал бы всё возможное для этого побега. Но, к сожалению, это невозможно. Нам не вырваться из Большой Орды. Я знаю Владыку и уверен, отряды воинов уже держит под контролем все выезды. Да и вся Степь принадлежит Владыке, никто не может прятаться в ней больше, чем десять дней. А до вашего Леса не меньше двадцати дней пути на ящерах. И ещё, у него много Шаманов, которые, как всегда, подскажут ему, как получить желаемое.

- Значит, утром я отправлюсь к Владыке, - заключила я.

- Нет! Нет! - Закричали все хором.

- Ни за что не отпущу тебя к нему! Лучше умру! - яростно рыкнул Горус.

- Горус, ты виноват в том, что случилось. Ведь это ты взял нас в плен и привёз в Большую Орду, - не удержалась я от наверно несправедливого упрёка, ведь так поступил бы каждый.

- Душа моя, ты не понимаешь, что в любом случае, рано или поздно, вы, всё равно, оказались бы в руках Владыки. Не я, так другой взял бы вас в плен. И, поверь мне, это обернулось бы гораздо худшими последствиями. Неизвестно, в каком состоянии вы бы сейчас находились, особенно ты, с твоей, сводящей с ума, красотой и обаянием.