Чудесное наследство - Каришнев-Лубоцкий Михаил Александрович - Страница 2

• Предыдущая
• 2/28
• Следующая

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

А на следующий день утром к парадному подъезду замка подъехал легковой автомобиль, украшенный по бокам, словно шахматная доска, светлыми и темными клеточками, и из него вышли высокий мужчина-гнэльф, довольно полная дама-гнэльфина и девочка лет десяти - их дочка. Мужчина расплатился с водителем-таксистом, и автомобиль, ловко развернувшись на узком пятачке, покатил обратно к воротам.

- А здесь неплохо, Дитрих, - заметила дама-гнэльфина, оглядывая внимательным взором красивое старинное здание из красного кирпича и, слегка покосившиеся, пристройки. - Когда ты выйдешь на пенсию, мы станем приезжать сюда почаще!

- И тебя не пугают рассказы о мерхенштайнских чудесах, о здешних волшебниках и колдуньях?

- Когда это было! - махнула рукой смелая гнэльфина. И вновь поинтересовалась: - Так ты не возражаешь приезжать сюда после выхода на пенсию?

- Если нам не удастся продать до тех пор эту фамильную рухлядь, то придется согласиться...

- А я уже согласна! - на всякий случай торопливо сказала девочка. - И волшебников с колдуньями я не боюсь, пусть они меня боятся!

И она покрепче сжала в правой ладошке какую-то пластмассовую

трубочку.

Супруг и отец отчаянно смелых гнэльфин покрутил по сторонам головой и с легкой досадой в голосе пробормотал:

- Странно, почему нас никто не встречает? Я звонил накануне по телефону и сообщил точное время нашего приезда.

- Ты же знаешь, Дитрих, у баронессы, твоей мамы, перестали слушаться ноги, и теперь она прикована к креслу...

- За ней ухаживает Кэтрин Мюллер. Где она пропадает сейчас,

меня интересует!

В этот момент во двор замка на огромной скорости влетел спортивный мотоцикл с лихой белокурой гонщицей и, за секунду преодолев расстояние между воротами замка и его парадным подъездом, оказался рядом с гостями баронессы.

- Привет! - сказала юная мотоциклистка. - Вы господин Дитрих и фрау Эльза? А это - фроляйн Паулина? Очень приятно! С приездом!

- Спасибо, добрый день. - Дитрих окинул взглядом стройную фигурку помощницы своей матушки и заметно смягчился: - Вы, наверное, фроляйн Кэтрин? Внучка Людвига и Марты Мюллер?

- Да, это - я! - Юная мотогонщица посмотрела на девочку в красивом летнем платьице и, весело улыбнувшись, поинтересовалась у нее:

- Тебе не было скучно в поезде, Паулина? От Гнэльфбурга до Мерхендорфа так долго ехать!

- Нет, фроляйн. В нашем вагоне ехали два мальчика, мне было на кого поохотиться.

- Ты охотилась на мальчиков?! - удивилась Кэтрин. - Каким образом?!

- Вот таким. - Паулина поднесла ко рту пластмассовую трубочку, которую сжимала в ладони, и изо всей силы дунула в нее. Комочек жеванной бумаги со свистом пролетел короткое расстояние между юной Артемидой и растерявшейся жертвой и надежно прилип ко лбу Кэтрин.

- Паулина! - прикрикнула на дочку смущенная мамаша и запоздало дернула девочку за руку с грозным оружием. - Немедленно выброси эту трубку и извинись!

- Простите, я больше не буду... - Паулина сунула свою мортиру в кармашек платья. - А выбрасывать трубку я не собираюсь: в Мерхендорфе полно чудовищ, и нам, возможно, придется от них отбиваться!

Кэтрин с трудом отлепила бумажную пулю ото лба и, стараясь не выдать голосом своего раздражения и недавнего испуга, тихо проговорила:

- Ничего, пустяки... Я тоже когда-то стреляла из подобной штуки... А вот чудовищ в Мерхендорфе вы не встретите: говорят, они еще водятся где-то в дебрях Мерхенштайна, но здесь их днем с огнем не сыщешь!

- Очень жаль, - сказала Паулина и понурила головку.

- Прекрасно! - воскликнула фрау Эльза и заметно повеселела.

А господин Дитрих, пропустив мимо ушей слова о чудовищах, деловито поинтересовался:

- Где моя матушка, фроляйн Кэтрин? Мы так хотим ее все увидеть!

- Она в гостиной и тоже с нетерпением ждет вас. А мне пора! - Девушка поправила на голове шлем и повернула ручку газа. - У нас послезавтра гонки на кубок Мерхенштайна - нужно потренироваться!

И она умчалась так же стремительно, как и появилась перед замком всего лишь две или три минуты тому назад. А приехавшие гости, подхватив чемодан и сумки, поспешили к тяжелой входной двери, за которой их ждали старая баронесса и много-много разных сюрпризов...

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Супруга Дитриха фон Фитингофа была очень доброй гнэльфиной.

Когда она увидела свою старенькую свекровь в инвалидном кресле, у нее невольно навернулись на глаза слезинки, и фрау Эльза в душе поклялась, что она обязательно заберет баронессу к себе в Гнэльфбург. А мужу, как только они оказались наедине в отведенной им для отдыха комнате, строго сказала:

- Мы должны увезти ее, Дитрих, к нам! Оставлять твою матушку под присмотром этой дьяволицы Кэтрин - настоящее безумие!

- Ну, не такая она дьяволица... Вспомни нашу Урсулу! Или посмотри на Паулину...

- Вспомнила, посмотрела и еще больше укрепилась в своем решении! Мы ее забираем!

- Я не возражаю.

- Завтра же!

- Если успеем собраться.

- Я постараюсь успеть!

- Но еще понадобится ее собственное согласие...

- Мы его получим!

И, уже спокойнее, Эльза добавила:

- Ей некуда деваться, Дитрих. Старость не радость, твоя матушка прекрасно это понимает.

После недолгой, но весьма неприятной беседы на щекотливую тему, согласие на переезд от баронессы было получено.

Однако за ужином Эльза еще раз сочла необходимым сказать своей свекрови, сидящей во главе стола в специальной коляске:

- Вам будет хорошо в Гнэльфбурге, вот увидите! У нас прекрасный дом, чудесный сад, замечательные дети...

- Карл живет с семьей отдельно, с нами только Урсула и Паулина, уточнил торопливо Дитрих.

А его дочка весело добавила:

- И еще Линда!

- У вас три девочки? - удивилась баронесса. - Вы мне про Линду ничего не писали! Или я, по старости лет, о ней забыла?

- Линда - собака, - пояснил Дитрих и косо взглянул на болтушку-дочь. Она очень спокойная и послушная. Ты ведь любишь животных, мама?

- Очень! - улыбнулась старая баронесса и привычным жестом правой руки сунула под стол кусочек отбивной котлеты.

Это движение не ускользнуло от глаз Дитриха и Эльзы, но супруги тактично промолчали. А Паулина не придала ему большого значения: она тоже, когда ей не хотелось есть, а ее заставляли это делать, бросала под стол содержимое своей тарелки.

• Предыдущая
• 2/28
• Следующая