Няня для балбеса (СИ) - "evsora" - Страница 63

У судьбы, как оказалось, довольно извращенное чувство юмора: всю жизнь Пит сторонился привязанности, не просил и не желал ничего большего, чем пара ночей и взаимное удовольствие, после которого никто никому ничего не должен. И вот на тебе. Кроме того, что он умудрился влюбиться в девушку, которая и знать его не желала, теперь он начинал совершать глупости ради нее и в честь нее. Потому что, если он согласится на то, что предложил отец взамен на свою помощь, иначе, как глупцом, его не назовешь. А самое обидное, что Пит решил для себя, что не должен даже пытаться добиться ее благосклонности. Потому что она сама выбрала самого лучшего, самого верного и самого подходящего. Не его, то есть.

- Я улажу дела с университетом, помогу тебе с жильем и работой в двенадцатом. Но! Жить ты будешь только за те деньги, которые там заработаешь, карта будет заблокирована до твоего возвращения. И, независимо от того, получится, или нет, через два месяца ты должен будешь вернуться, сдать зачеты и экзамены по всем пропущенным предметам и всерьез взяться за учебу. Также станешь в свободное время работать в офисе, чтобы к моменту окончания учебы пройти весь путь от простого служащего до главы корпорации. Если ты согласен на такие условия - завтра вместе отправляемся к декану и уже послезавтра можешь отправляться.

С радостью кивнув, Пит отправился собирать вещи. Да он сейчас был бы согласен весь путь до двенадцатого пройти пешком, лишь бы отец понял его и помог утрясти проблемы с университетом!

Джон дождался, пока Пит уйдет наверх, и только после этого позволил себе расслабиться. То, что эта девушка очень много значила для его сына, было видно невооруженным взглядом. Еще раньше у Джона возникали подозрения, что их связывают не только “рабочие” взаимоотношения, но Пит был так равнодушен к тому факту, что Китнисс от работы отказалась… Или играл в равнодушие? Или, только потеряв, осознал, как она для него важна?

Захватив остатки виски, глава семейства направился в свой кабинет. Сегодняшняя беседа с сыном заставила его вспомнить то время, когда он сам был молод, когда совершал непростительные ошибки. Слава богу все, что натворил Пит, можно было еще исправить. Сейчас это зависело от его самого. То же, что сделал Джон…

Наверное, стоило рассказать сыну. На то и есть родители, чтобы предупреждать подобные действия своих детей, чтобы учить их на своем опыте, чего делать не стоит.

Но вряд ли он когда-нибудь на это решится. Джон боялся представить, как возненавидит его Пит, если узнает правду. Правду о своей матери, которую почти не знал.

Джон тогда был горяч и молод. Пожалуй, слишком молод, особенно для женитьбы. Но он так любил Элизабет! Она была нежным цветком, который раскрасил его жизнь в самые невероятные цвета - щемящей нежности, страстной любви, сурового желания защитить…

Они поженились на последнем курсе. Как они были счастливы! Тогда у них еще не было ничего - ни денег, ни перспектив. Только дешевая съемная квартира и глубокая, взаимная любовь. Ради своей молодой жены Джон Мелларк готов был свернуть горы, и этим он и занимался, пробиваясь все выше и выше, создавая свою компанию с нуля - все для того, чтобы его нежный цветок никогда и ни в чем не нуждался.

Через год поле свадьбы Элизабет с горящими глазами показала ему положительный тест. Срок был маленьким, но внутри нее уже развивалась новая жизнь - итог их большой любви. А Джон… Джон повел себя, как полный дурак. Не то, чтобы он испугался… Просто ему казалось, что еще не время. Его никогда не было дома, он работал по двадцать часов в сутки. Но пока все было в наметках, результат ожидался не через год, и даже не через два. Что он мог дать своему ребенку? Нищету, из которой не выбраться, и амбициозные планы, которые дешево котировались на международном рынке?

Все это он вывалил беременной женщине на голову, закончив предложением сделать аборт. Он умолял ее хорошо подумать, осознать, что это в интересах самого ребенка; клялся, что любит ее так, как никого никогда не любил, что ни за что не бросит, что у них еще будут дети, которым они смогут дать все самое лучшее.

Элизабет тоже его любила больше всего на свете. Другого объяснения тому, что она согласилась и на следующий день отправилась сдавать необходимые анализы, у него не было.

Через неделю все было кончено.

Джон все это время старался не оставлять жену надолго, сидел под кабинетом во время процедуры, шептал ей слова любви после нее.

И, вроде, все стало, как прежде. Она встречала мужа улыбкой и самым вкусным на свете ужином, он еще упорнее работал и целовал жену в уголок губ… Цветок увядал медленно, незаметно. Не было резкого охлаждения между ними, ссор, грубых слов. Просто улыбка постепенно, миллиметр за миллиметром, сошла на нет. Все тусклее горел свет в глазах, все тише становился голос… Джон знал, что она не перестала любить его, что бытовуха не могла съесть такое глубокое чувство.

Она сама себя поедала изнутри чувством вины, сожаления…

Через год их финансовое положения начало стремительно улучшаться. Напряженные труды Джона стали давать результат. Они купили дом, потом машину. Он осыпал жену подарками, цветами, драгоценностями. Но все было бесполезно. Она продолжала чахнуть, изо дня в день становилась все тише и незаметнее, как будто стремилась совсем исчезнуть.

Джон решил, что настал тот момент, когда можно приступить к исправлению ошибок. Вот теперь, по его мнению, было самое время для рождения ребенка.

На некоторое время Элизабет ожила, стала прежней активной, веселой девушкой. Она радовалась, когда тест показал положительный результат, пела, когда впервые почувствовала слабый толчок изнутри, плакала от счастья, когда ей дали подержать красного орущего младенца. Джон прошел все это вместе со своей любимой женой, каждую ее эмоцию он проживал, как свою. Ребенок вернул их браку искру, вдохнул в них обоих жизнь.

Гордый отец светловолосого мальчика, который был, как капля воды, похож на так горячо любимую им женщину, по глупости считал, что ошибки молодости исправлены, дальше их ожидает счастливая, полная радости и любви, жизнь. Как же он ошибался!

Рецидив наступил внезапно. Однажды вечером, глядя на сына, увлеченно расписывающего обивку дивана наскальной живописью, жена произнесла ключевую фразу:

- Нашему старшему сыну сейчас было бы три года.

Она не билась в истерике, даже выражение лица не изменилось - она все так же умиленно следила за Питом. А у Джона в этот момент волосы встали дыбом. Ничего не получилось. Его любимая жена продолжала взращивать в себе чувство тоски по тому, кого нельзя было вернуть.

Этим вечером они больше не сказали друг другу ни слова. Элизабет с отрешенной улыбкой наблюдала за окружающими, находясь при этом в пучине своих мыслей, а Джон не знал, что сказать. Боялся, что жена скажет что-то еще, на что у него не будет ответа, боялся, что своими утешениями сделает только хуже.

В последствии это стало еще одной ошибкой, которая на всю жизнь тяжелым грузом легла на его сердце. Утром Элизабет не проснулась. Она так и умерла - с умиротворенной улыбкой на губах и с флаконом снотворного, зажатым в руке.

Джон рыдал и прижимал жену к себе, молил всевышнего поменять их местами, забрать его - глупого гордеца, который однажды подумал, что имеет право решать, кому жить, а кому нет, потом пил и орал оскорбления богам и людям, крушил мебель и бил стекла… Потом стоял с двухлетним сыном на руках и не мог оторвать глаз от гроба.

С этого момента его жизнь как будто поставили на паузу. Оболочка пошла вперед - ходила на работу, ела, пила, - существовала; а душа осталась позади - застряла в той счастливой жизни, которую Джон собственноручно уничтожил. Ничто не спасало. Он опять с головой погрузился в работу, старался уходить как можно раньше и возвращаться за полночь. Дома его ждал сын, плачущий ребенок, который просился к маме, и так на эту маму похожий. Джон не мог смотреть на него. Спихнул заботу о сыне на нянек, а сам с головой ушел в работу.