Плато чёрного спелеолога (СИ) - Стригин Андрей Николаевич - Страница 31

Ветер доносит неясный шум волн и свежесть моря, там свобода. Но как добежать до него и вдруг у подножия скалы? Нет, там сразу море, вспоминает Виктор, они же акул подкармливают. Вот теперь необходимо выбрать, кто страшнее акулы или Идар. Жуть сковывает сердце, Виктор вспоминает фильмы ужасов с участием морских хищников. Некоторое время мусолит в голове картинки, в которых акулы разрывают людей, затем встряхивает головой и выносит вердикт: «Они значительно безопаснее людей».

Тянуть больше нельзя, Виктор выбирается из грота, прячется за камнями, извиваясь, словно червяк, ползёт вдоль строительного мусора и натыкается на женщину, замешивающую жирую глину. Она отпрянула и едва не вскрикнула, Виктор прикладывает палец к своим губам. Женщина внимательно его оглядывает, в глазах появляется сострадание, Виктор весь в крови и она думает, что это его кровь.

— Ты кто? — шепчет женщина.

— В плен взяли.

— Нас тоже, — в её взгляде появляется ненависть. — Ты сильно избит и весь в крови.

— Пустяки. Ты можешь меня как-то заслонить?

— Ты хочешь бежать?

— У меня безвыходное положение.

— Там обрыв… метров тридцать.

— И с большей высоты иногда прыгают, — уверенно произносит мужчина.

— Они туда отходы сваливают, акул развелось, а иногда косатки подходят.

— Человек для акул не основная пища, — неуверенно произносит Виктор.

— Как знаешь, а вот я бы не рискнула, мы как-нибудь по-другому устроим побег.

— У меня нет того времени, скорее всего завтра, из меня выпустят последнюю кровь.

— Хорошо, давай я тебя глиной обмажу? — она со щедростью свойственной русским женщинам, вываливает на него мешок с глиной, Виктор прогибается от её тяжести, а ведь вовремя, слышится Димин окрик: — Что развела грязь, быстро в одну кучу собирай! Допросишься, Марина, шкуру плёткой стяну как с твоего Павлика.

— Я сейчас, Дмитрий Леонидович, всё приберу, чисто будет, не сомневайтесь, — излишне почтительно произносит женщина, старательно пряча в глазах злой огонь.

— И даже не посылаешь, как прошлый раз? — удивляется Дима. — Видно становишься на путь исправления. Молодец Марина, я учту это.

— Вы уж учтите, Дмитрий Леонидович.

— Что-то ты замыслила, — недобро сузил глаза надсмотрщик.

— Что вы такое говорите, просто Идар Сергеевич обещал самых исполнительных, свободными гражданами сделать.

— Это он может, — неодобрительно жуёт губы Дима. — Ладно, давай, суетись. Через пять минут подойду, чтобы всё чисто было.

Виктор под слоем глины вспотел как мышь, до боли в пальцах, сжимая острую пластинку, напряжение столь велико, то он два не вскакивает, но Дима, лениво хлестнув плетью по своей ноге, удаляется и вот уже отрывается на молодом парне, полосуя ему спину.

Раздумывать больше нечего, Виктор скатывается в ложбину, образованную треснутой природной плитой, становится на четвереньки и как шимпанзе скачет к видневшемуся куску потемневшего неба. За этим занятием его замечает Идар, он невольно вздрагивает, не поняв, что это, но затем вскидывает АКМ, но не стреляет, бережёт патроны: — Стоять! — кричит он.

Услышав окрик, Виктор поднимается во весь рост, роняя куски глины, оборачивается, встречается с ним взглядом.

— Отрезайте ему дорогу! — приказывает Идар оторопевшим от неожиданности трём охранникам.

Первый бросается наперерез, но в Виктора словно вселяется дикий зверь, с рычанием сбивает его с ног, полосуя щёку острой, как бритва пластиной, второму с размаху бьёт в живот, чувствуя, как ломает рёбра, третий отпрянул, выхватывает кинжал.

— Живьём брать! — Идар не удержавшись, пальнул в воздух.

— Стреляй-стреляй, трать патроны! — выкрикивает Виктор и успешно отшвыривает от себя третьего охранника и с размаху наносит удар ногой в лицо.

Если бы знал Виктор, что те, с кем он так легко справился, обладатели бесчисленных наград по рукопашному бою, рассмеялся. Он-то, просто любитель, так… боксировал когда-то… помаленьку. Верно, что-то новое пришло к нему, природное — звериное, сейчас его может остановить, лишь горячая пуля из автомата, но Идар медлит, впереди обрыв.

Виктор подлетает отвесной стене, взмахивает руками, едва не сорвавшись, отшатывается, оборачивается.

— Может, хватит развлекаться? — Идар держит автомат стволом вниз. — Давай считать, что ничего не произошло. Моё предложение всё ещё в силе.

— Ты хоть сам себе веришь? — с насмешкой выкрикивает Виктор, с опаской заглядывая вниз, где на отвесную стену с размаху налетают пенные волны.

— Верю, — невозмутимо отвечает Идар.

— А я нет, — Виктор делает шажок в сторону обрыва.

— Разобьёшься, — качает головой Идар.

— Как-нибудь попробую, главное акул нет.

— Они испугались, ушли в море.

— Меня испугались? — смеётся Виктор, он уже стоит на самом краю, одно движение и сорвётся низ.

— Ты, конечно, крутой перец, но полный кретин, — с иронией хмыкает Идар. — Вон… косатки подходят.

— Косатки?! — Виктор замирает и действительно видит огромных животных, уверенно рассекающих к берегу.

— Убедился? Всё, хватит из штанов выпрыгивать, бросай железяку и иди сюда. Дима, — обращается он к подбежавшему надсмотрщику, — чем ты его так обидел, что он в бега подался?

— Он Сан Саныча зарезал, — выпучив от гнева глаза, заявляет он.

— Насмерть? — вздрагивает Идар.

— Как барану горло перерезал.

— Ну что, теперь ты меня точно простишь? — с насмешкой произносит Виктор.

— Не знаю, — бледнеет Идар, автомат в его руках дёргается.

Словно с предохранителя срывается сжатая пружина, Виктор с силой отталкивается и летит в пропасть. Как злые шершни прогудели пули, но достать не успели, Виктор под углом входит в воду, широко раскрывает глаза, но из-за пены ничего не видит, но вдруг, словно скала отрывается от берега. Завеса из пузырьков уходит вверх, вода очищается и в метре от себя Виктор замечает настоящее чудовище, исполинская косатка замирает напротив человека. Неужели всё? Виктор в упор смотрит ей в угольно чёрные глаза. Косатка слегка повела передним плавником. Что это? На нём знакомый рубец у плавника. Совсем рядом появляется её детёныш, он словно узнаёт человека, подплывает совсем близко, Виктор не удержавшись, касается его ладонью. Вибрирующие щелчки будоражат кожу. Воздуха совсем не остаётся, не совсем понимая, что делает, Виктор стремглав несётся к самке и цепляется за жесткий спинной плавник. Странно, косатка не перекусывает его пополам, а стремительно всплывает на поверхность, Виктор со свистом вдыхает воздух, бросает взгляд на вверх, там замерла группа людей: — Вперёд! — он хлопает по упругой коже. Косатка на большой скорости уходит от берега, а следом всё стадо морских хищников.

Викентий Петрович не сводит взгляда с Алика: — Это правда, что говоришь?

— Конкретно, они такой укреплённый город строят и людей ловят, бесплатно работать заставляют.

— Решили на рабстве в рай въехать, — в мягком взгляде батюшки возникает не свойственное ему жёсткое выражение и чудится Алику, что Викентий Петрович сейчас смотрит на мир, словно сквозь прицел снайперской винтовки. — Не по-божески это, — его глаза мечут молнии.

— Так что же нам делать? — Алик срывает панаму, утирает лицо.

— Передай мне автомат, сын мой, — протягивает руку батюшка.

— Как это? — не понимает Алик. — Вам же по должности не положено, вы богу служите.

— Вот именно… богу, а он требует защиты своих близких, дома.

— Так в Библии вроде как не упоминается об этом, надо терпеть, страдать…

— Ты плохо вникал в это священное писание, в каждой её строке обозначено: «спасайте свою душу». Вот мы и будем спасать свои души и заблудшие души врагов наших, и если требуется вспомнить навыки воина, значит это богоугодное дело. Видно не просто так, в своё время, направил меня бог служить в горячие точки, он готовил к решающему испытанию, — Викентий Петрович уверенно вырывает автомат и обводит взглядом притихших людей: — Я присягнул Виктору и вам стоит это сделать.