Дикие розы (СИ) - "duchesse Durand" - Страница 20

Пёс зарычал, оскалившись ещё сильнее, и, внезапно сорвавшись с места, собрался для прыжка. Ида снова вскрикнула, прижимая к груди руки, словно готовясь умереть, но Эдмон резко оттолкнул её в сторону, бесстрашно подставляя левую руку под острые собачьи клыки и оседая на землю под тяжестью Шени, который продолжал глухо рычать, но не выпускал руки своей жертвы.

Ида упала, больно ударившись коленом о какой-то выступавший из-под снега корень. Быстро оглянувшись через плечо, девушка уже думала увидеть нависшую над ней оскаленную пасть. Но вместо этого она увидела, как Шени, подскочив в прыжке, вцепился в руку Эдмона, повалив его на землю. В этот миг хладнокровие вернулось к ней поразительно быстро, вернее, виконтессе Воле хотелось, чтобы это было хладнокровием. На самом же деле она без единой мысли и, почти не осознавая, вытащила из кармана полушубка револьвер, и, совершенно не целясь, выстрелила в лохматую голову Шени. Пёс протяжно взвизгнул, отпустив руку Дюрана и повалился на бок. Снег вокруг мгновенно стал кроваво-алым.

Ида продолжала сидеть на снегу, сжимая в вытянутых руках револьвер. Ей пришлось применить его впервые в жизни не для тренировки своих навыков, а для защиты, причём даже не для своей. Эдмон приподнялся на локте и посмотрел на уже мертвую собаку, из шеи которой хлестала кровь.

— Боже, у вас, кажется, вся рука в крови, — негромко простонала Ида.

— Ничего страшного. К тому же здесь больше его крови, чем моей, — Эдмон быстро встал и здоровой рукой поднял Иду, которая все это время сидела на земле, на ноги. — А вот вам я бы не советовал сидеть на холодном снегу.

— Я… Это все из-за меня… Простите, — бессвязно проговорила девушка, поправляя платье и боясь поднять взгляд.

— Не берите в голову. Со мной бывало хуже, и, я уверен, будет ещё не раз, — попытался улыбнуться Дюран и все его лицо слабо передернулось.

— Послушайте, я не могу позволить вам уйти, — решительно заявила Ида. — Если вы сейчас уйдете, то люди скажут, что я натравила на вас цепного пса. У меня и так не безупречная репутация…

— Мадемуазель Воле, меня всего лишь укусила собака и то не так сильно, как вам кажется. Мне не грозит смерть от потери крови, — возразил Дюран, уверенно направляясь по тропинке и поддерживая левую руку, которая всё же, приходилось это признать, сильно болела.

— Нет, я настаиваю, господин Дюран! Вдруг с вами что-нибудь случится? — не унималась Ида.

— Со мной уже чуть не случилось, — резко оборвал её Эдмон. — Вы, конечно, стреляете куда лучше всех знакомых мне женщин, но ещё несколько сантиметров ниже и пуля была бы не в горле этой сумасшедшей псины, а в моём плече. А это, я смею думать, куда более болезненно. Зачем, вы, кстати, носите с собой револьвер? Это не самая подходящая игрушка для молодой девушки.

— Это самая подходящая игрушка для молодой девушки, которая любит гулять по лесу в одиночестве! — так же резко ответила Ида и, уже мягче, добавила. — И все же я не могу вас отпустить хотя бы потому, что я вам обязана.

— Хорошо, раз вы так на этом настаиваете, виконтесса, — сказал Эдмон, подавая девушке здоровую руку. Честно сказать, он и сам был не против провести в её обществе лишние пару часов, даже несмотря на то, что рука довольно сильно болела, и до «Терры Нуары» было куда ближе, чем до «Виллы Роз».

***

— Кажется, я говорила, чтобы это исчадие ада всегда было на привязи?— эти слова были первым, что услышал Филипп от Иды, когда та, держа Эдмона под руку, подошла к «Вилле Роз».

— Шени сорвался. Должно быть, я его недостаточно крепко привязал, — виновато ответил Филипп.— Извините, госпожа Воле, такого больше не повторится.

— Да, не повторится, — с некоторой долей злорадства заметила Ида и, снова перейдя на тон, требующий раскаяния, сказала: — Лучше извинись перед господином герцогом, который стал его очередной жертвой.

Дюран слабо усмехнулся: её резкость одновременно и раздражала, и нравилась.

— А что с Шени? — не унимался Филипп, семеня за виконтессой Воле, которая шла широкими быстрыми шагами, стараясь идти в ногу с Эдмоном.

— Я отправила его в ад, туда, где ему самое место! Я же, кажется, предупреждала, что пристрелю это животное, если увижу без привязи? — хладнокровно и цинично заявила Ида, как будто речь шла о том, что она хочет выпить чаю. Эдмона, да и Филиппа, передернуло от холода в её голосе.

Ида же с отвращением думала о том, что теперь вся «Вилла Роз» на несколько дней погрузится в траур по какой-то собаке. Слуги похоронят его где-нибудь за домом, поставят над могилкой деревянный крест, будут проливать над ней слезы, да еще и помолятся за душу Шени. Оставалось надеяться, что они не додумаются заказать мессу за упокой его души. Даже её похороны, наверное, были бы менее торжественными, и из-за её смерти расстроились бы меньше.

***

Жюли сидела в кресле перед камином, положив ноги на пуфик и пролистывая какую-то книгу. Моник стояла у окна гостиной и безучастно разглядывала аллею. Внезапно её лицо изменилось, и без того круглые глаза округлились ещё больше.

— Боже, Жюли, Ида возвращается, — произнесла она, не отрываясь от окна.

— И что? — устало ответила старшая Воле. — По-твоему, она не должна была вернуться?

— Да не в этом дело! Ты ни за что не угадаешь, кого она с собой привела!— воскликнула Моник, оторвав наконец взгляд от окна, и, даже не дав сестре шанс угадать, воскликнула: — Дюрана!

— Не может быть, — произнесла Жюли, откидывая книгу и бросаясь к окну, путаясь в юбках. — Но… Я думала она его видеть не хочет, не то что прогуливаться с ним под ручку!

Хлопнула входная дверь, и в холле раздался голос Иды, которая отдавала какие-то указания, как обычно спокойный голос Жака и божественный голос Дюрана. Моник быстро бросилась к зеркалу, которое висело над камином, пригладила волосы и, поправляя платье, выбежала в холл, схватив под руку замешкавшуюся Жюли. Конечно, не ей было соперничать с Идой, да и вообще соперничать с собственной сестрой за внимание мужчины было низко, но разве не имеет права она хотя бы говорить с ним?

— О, господин Дюран! Какая неожиданность! Мы даже не думали… — с ходу защебетала Моник, кокетливо хлопая ресницами и улыбаясь своей самой милой улыбкой.

— Вам это не обязательно, да и, честно признаться, я тоже не думал, — с улыбкой произнес Эдмон, слегка склоняя голову в знак приветствия, и Ида усмехнулась, услышав знакомую иронию. — Если бы не ваш милый питомец, то я бы сейчас с вами не разговаривал.

— Шени? Он, что, набросился на вас? — испуганно воскликнула Моник, которая едва не упала в обморок от одной только мысли о том, что с Дюраном могло что-то случиться, и заметив наконец разорванный и окровавленный левый рукав.

— Могу заверить вас, что я в полном порядке. Но ваша сестра была очень настойчива в своём желании помочь мне. Отказаться было бы невежливо, — Эдмон, продолжая улыбаться, взглянул на Иду, и что-то в этом взгляде не понравилось Жюли. Что-то такое промелькнуло в его глазах, в его улыбке, быстро, почти неуловимо, но она успела это заметить. Что-то хищное и вместе с тем искренне заинтересованное. Будь каждое из этих чувств выражено сильнее, Жюли, возможно, могла бы назвать это смесью ненависти и любви, но здесь было что-то другое. Ида, к счастью, не увидела этот обращенный к ней взгляд, так как её мысли были заняты куда более важной проблемой: нужно было немедленно избавиться от общества сестёр.

***

Распахнув тяжелые бархатные портьеры, которые висели на окнах кабинета, Ида оглядела озаренную неярким зимним солнцем комнату, в которой, как всегда, царил идеальный порядок.

— Вы уверены, что не стоит позвать врача? — настороженно спросил Дюран, тоже оглядывая кабинет и останавливая свой взгляд на портрете молодой женщины, который висел в проеме между окнами.

— Вы не первый, на кого бросился Шени, — негромко ответила Ида, указывая гостю на кресло возле камина. — Давайте, я посмотрю, что с вашей рукой.

Эдмон осторожно закатал рукав рубашки, насквозь пропитанный кровью, и, слабо улыбнувшись, спросил: