Ты будешь одинок в своей могиле - Чейз Джеймс Хедли - Страница 35
- Предыдущая
- 35/41
- Следующая
Она резко ставит стакан на стол.
– Нельзя!
– Скажи ему правду. Человек не может жить два года с сознанием своей вины и не привыкнуть к этому. Ты заблуждаешься на его счет. Ты ему безразлична!
– Нет! – Ее глаза кажутся огромными на маленьком личике.
Он встает с издевательской усмешкой на губах.
– А я тебе говорю, что ему на это на-пле-вать!
Они разговаривают с кажущимся спокойствием, но чувствуется, как напряжены у них нервы, как оба стараются держать себя в руках. Каждому из них есть что потерять, и каждый хочет остаться хозяином положения.
– Я тебе вот что скажу, – продолжает Милс. – Посмотри, как он к тебе относится. Сколько раз он приходит проведать тебя? Два раза в день!.. – Он замолчал, так как она сделала нетерпеливый жест. – Я знаю, что ты хочешь сказать. Ты думаешь, он приходит всего два раза в день только потому, что не может тебя видеть чаще. Ты думаешь, его мучает совесть каждый раз, когда он входит в твою комнату и видит тебя лежащей?
Она сжимает кулаки за спиной.
– Что, не так?..
– Да, это так! – истерически кричит она. – Я знаю, что он не выносит моего вида, но я в восторге!
– Пора прекратить это притворство. – Он говорит тихим голосом и внимательно смотрит на нее, раскачиваясь взад и вперед. – Надо наконец понять, кукла: в тот день, когда он женился на Аните, твой шантаж перестал иметь смысл.
Она срывается на крик:
– Я не хочу говорить об этом! Хватит! И не называй меня куклой!..
– Если мы не решим эту проблему сегодня, то мы с тобой говорим в последний раз! – Он пересекает комнату и достает из ящика сигару. – Так что выбирай.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Завтра я сброшу каскетку и ботинки. Мне надоело изображать солдатика перед дверью. Мне надоело снимать ботинки перед твоей дверью, чтобы не наделать лишнего шума. Вот что я хочу тебе сказать!
Она неожиданно громко и ядовито хохочет. Даже мне неприятен этот смех.
– Ты посмеешь бросить все это?..
– Если ты говоришь об этой хибаре и всем прочем, то зря надеешься, кукла. – Он раскуривает сигару и выпускает дым. – Или мы поженимся – или я бросаю все это!
– Я не могу выйти за тебя замуж, пока он жив.
– Ты уверена, что кто-нибудь женится на тебе после его смерти?
– Почему нельзя оставить все по-прежнему? У тебя есть все, чего ты желаешь. Ты свободен. Я не лезу в твои дела.
Он приближается к ней и хватает за руку.
– Меня тошнит изображать лакея в твоем доме!
Она бьет его по щеке, так что звон идет по всей комнате. Некоторое время они стоят неподвижно, потом он выпускает ее руку и отступает с гадкой улыбкой.
Она падает в кресло, словно ее неожиданно покинули силы.
– Я не хотела этого, прости меня.
– Ты думаешь, меня это трогает? Этот удар я тебе припомню в свое время, крошка. Я страшно рад, что наконец-то разделаюсь с тобой. В один прекрасный день это должно было случиться. Сегодня такой день настал, и я рад, что дождался его… Меня тошнит от тебя!
– Не говори так… Ты просто не в духе… Поговорим завтра!
– Ты можешь поговорить завтра, но меня здесь уже не будет.
Он бросает сигару в камин.
– Сезар, прошу тебя…
– Все! С этим пора кончать…
Наступает долгое молчание.
Спустя несколько минут она говорит:
– Тебе будет недоставать этого дома… и денег, всего, что я сделала для тебя.
– Крошка! Как ты наивна! Твои деньги и твой дом? Мне будет недоставать их? Ты думаешь, что существует только один дом и одна девушка, у которой есть деньги?
– Не будем больше говорить об этом.
– Поговорим, пока ты еще меня видишь. Ах, какая девушка. И такая богатая! Да я завтра найду еще богаче! Много имеется девиц, которым нравится поиграть с моими мускулами, а чтобы получить такое удовольствие, нужно платить. И они готовы делать это. Тебе не нужно объяснять это. Грязные богатые девки готовы платить парню за то, что у него крепкие мускулы. Так что, красотка, ты не первая и не последняя. Если хочешь, чтобы я остался, давай поженимся. Тогда я получу возможность распоряжаться твоими деньгами. И помни: если я и женюсь на тебе, то лишь исключительно из-за твоих денег.
– Ты сказал, что я не первая?..
Она закрывает глаза и, пока он говорит, расслабленно сидит в кресле. Вид у нее совсем больной.
– Да, я сказал, что ты не первая и, конечно же, не последняя.
– А что, если последняя?
– Давай-давай, погадай на кофейной гуще!
Он приканчивает свой стакан и проводит рукой по волосам.
– Пойду лягу, что-то устал сегодня. Будет лучше, если ты сейчас вернешься домой.
Она открывает глаза.
– А завтра?
Его голос холоден и резок.
– Завтра я буду далеко от этого дома.
Она медленно поднимается.
– Ты действительно хочешь уехать?
– Да, да, да! С меня довольно! Я хочу отделаться от тебя и твоей манеры говорить о нашей любви. Я хочу забыть тебя и, надеюсь, сделаю это очень скоро. Я устрою себе каникулы, и какие каникулы!
Она остается неподвижной, только глаза горят ненавистью.
– Ты сказал это Аните?
Милс недоумевает, потом заразительно хохочет.
– Ты не лишена проницательности, однако! К сожалению, это продолжалось недолго. Она не хотела беспокойства, да и к тому же у нее нет твоего энтузиазма, малышка.
Он наливает себе следующую порцию.
– Почему бы тебе не попробовать с Франклином? – с издевкой продолжает он. – Правда, он стар, но кто знает…
Она поворачивается к нему спиной и открывает сумочку. Порывшись в ней, вытаскивает пистолет. Свет играет на никелированной отделке и отражается на потолке.
Милс слышит щелканье предохранителя и вскакивает, но опаздывает.
Она наводит на него пистолет.
– Ты никуда не уедешь, Сезар, – спокойно говорит она.
Я вижу только спину Натали, но Сезар полностью в поле моего зрения. Его самодовольная улыбка сползает с лица, глаза расширяются от страха. Он боится дышать.
– Будет лучше, если ты уберешь эту штуку. Может случиться несчастье.
– Да, Сезар, произойдет несчастье, – Натали медленно отступает к окну-двери. – Не двигайся, ты прекрасно знаешь, что я умею обращаться с тем, что у меня в руках. Дочь миллиардера может себе позволить многое, в том числе и знакомство с подобными игрушками. Я стреляю хорошо, ты знаешь, Сезар!
– Послушай, кукла…
– Я же тебя предупреждала, чтобы ты не называл меня так! Молчи и слушай… Теперь буду говорить я!
Я стою неподвижно, как статуя. Я совершенно не знаю, на что она способна как стрелок. Малейшее мое движение – и она выстрелит в меня. Слишком близко, чтобы она промахнулась. Нечего и думать скрыться в спасительной тени. Пот градом течет с моего лица.
– Я знала, что рано или поздно это должно случиться, Сезар, – говорит она. – Ты как человек не представляешь никакой ценности. Но как мужчина ты красив, хорошо сложен и довольно занимателен. Правда, часто твоя мерзкая, подлая натура берет верх над рассудком… И не думай, что ты смог обмануть меня. Я знала о твоей связи с Анитой, о том, какой свиньей ты был, Сезар. Но я хотела, чтобы все продолжалось как раньше, хотя знала, что рано или поздно ты найдешь себе другую. Знала!.. И знаю, что ты все расскажешь той, которая последует за мной. Ты не можешь иначе, не так ли, Сезар? Ты думаешь, я забыла все, что ты мне рассказывал о женщинах, с которыми спал? Но я не хочу, чтобы ты с другими говорил обо мне. И ты не сделаешь этого. Ты никогда больше не заговоришь ни с одной женщиной…
– Ты сошла с ума! – шепчет Милс.
– Ничуть! Я была бы сумасшедшей, если бы позволила тебе уехать отсюда. Но этого не произойдет. Тебя найдут завтра утром и поймут, что здесь была женщина, но – какая женщина? Их столько здесь проходило!.. Легион, не так ли? И многие из них тоже готовы были застрелить тебя. Я даже не думаю, что кто-то осудит меня. Все в городе знают, что я не могу ходить. Как же я могла прийти сюда и убить тебя? Они могли бы подумать это, так как дом принадлежит мне. Но едва они поговорят с доктором Кински, как подозрение с меня будет снято. Он засвидетельствует, что я не могу ходить. Он никогда не признается в том, что я обманывала его столько месяцев. Потом, еще существует верный Франклин. Он знает, что я поехала к тебе. Узнав, что ты мертв, он будет прыгать от восторга. Он ненавидит тебя и ни за что меня не выдаст.
- Предыдущая
- 35/41
- Следующая
