Снайпер - Чейз Джеймс Хедли - Страница 15

• Предыдущая
• 15/37
• Следующая

– Он нервничает.

– Нервничает, а? – я провел языком по зубам. Вроде бы ни один не шатался. – Кулаками он машет, дай боже.

– Это точно.

– А почему он нервничает?

Раймондо затянулся, выпустил струю дыма.

– У него свои проблемы. У кого их нет.

– Он не просто нервничает. У него явно не в порядке с головой, и он это знает.

Раймондо пожал плечами.

– Где он?

– Ник присматривает за ним.

Я все еще гладил челюсть. Боль не утихала.

– Подсоедини мой телефон. Я хочу поговорить с его отцом.

– Еще бы, – усмехнулся Раймондо. – Но сейчас мистер Саванто не хочет говорить с тобой, солдат. А когда захочет, то рассчитывает услышать, что этот балбес может стрелять. Твои трудности его не интересуют. Он платит, ты – выполняешь обещанное.

Я встал.

– Тогда я поговорю с Тимотео.

Раймондо покачал головой.

– Время разговоров прошло. Ты не знаешь, как надо с ним обращаться. Лаской его не проймешь. Теперь я занимаюсь им, и скажи жене, чтобы она больше не крутила перед ним задом. Завтра, ровно в девять, будь здесь. Я его приведу, и он тут же начнет стрелять.

Ну и хорошо, сказал я себе. Мне платят за то, что я учу его стрелять, а не за психиатрическую помощь.

– Годится, – я снял телескопический прицел и завернул его в губчатую резину, скрутил глушитель, положил его и прицел в коробку, надел на ружье чехол, поставил коробку и ружье на стойку. – Значит, в девять утра.

– Так точно, солдат.

Из тира я пошел в бунгало. Часы показывали 19: 34.

Люси закончила покраску. Войдя в гостиную, я услышал шум льющейся воды: она принимала душ. Из бара я достал бутылку виски, плеснул в стакан, выпил, не разбавляя содовой, и направился в спальню.

Люси вышла из ванной, обмотанная в полотенце.

– Тим не с тобой? – она метнулась назад.

– Нет. Он с Раймондо. Ты помылась?

Тут она заметила мою распухшую челюсть.

– Что с твоим лицом?

Я стянул с себя рубашку.

– Ничего особенного.

– Что случилось?

Я ей все рассказал.

– Он просто псих, – я снял ботинки. – Угораздило же нас связаться с ним.

Ее глаза широко раскрылись.

– Не может быть! Он тебя ударил?

– Кулаки у него что надо. В таком состоянии он ударил бы и собственного отца.

Я снял брюки и ушел в ванную. Холодная вода привела меня в чувство. Я вытерся насухо и вернулся в спальню.

Люси, уже в платье, сидела на кровати и смотрела, как я надеваю брюки и рубашку.

– Почему он тебя ударил, Джей?

– Он перегрелся. Не знаю. Он выглядел так, будто у него вот-вот начнется припадок.

– Но что ты ему сделал?

– Ничего! – проорал я и тут же одернул себя. – Извини, Люси. Я, похоже, тоже перегрелся. Что у нас на ужин?

– Что-то тут не так. Он не мог никого ударить. Меня это тревожит.

– Во всяком случае, меня он ударил. Он – невротик. Забудем его. И так я возился с ним целый день. Что у нас на ужин?

Люси встала.

– Могу поджарить яичницу с ветчиной. Или ты хочешь чего-нибудь повкуснее? – ее глаза затуманились.

– Сойдет и яичница. Пойдем… я тебе помогу.

На кухне я сел к столу, а Люси достала яйца из холодильника.

– Он придет ночевать?

– Не думаю. Надеюсь, что нет, – она поставила сковороду на плиту. – Не заводись, Люси. Он – сумасшедший. Я в этом убежден. Мне следовало сразу отдать его Раймондо. Мы с тобой ошиблись, решив, что найдем к нему подход. Раймондо говорит, что завтра утром он будет стрелять. Это все, что мне нужно. Забудем о нем на сегодняшний вечер. Он и так мне надоел.

Люси повернулась ко мне.

– Он запуган до смерти.

– Ты называешь это так. Я – иначе. Ради Бога, больше о нем ни слова!

– Хорошо, Джей.

Она разбила яйца над растопленным маслом.

– Ты забыла ветчину.

Люси покраснела и начала дрожать. Выключила газ и повернулась ко мне.

– О, Джей, я так волнуюсь. Что все это значит?

– Не порти мне аппетит. Прошу тебя, Люси, забудем о нем.

Я поднялся и вышел на веранду. Может, я был излишне резок, но Тимотео Саванто изрядно попортил мне кровь, и у меня болела челюсть.

Вскоре она принесла две тарелки. Яйца пережарились, ветчина подгорела. Пока мы ели, я рассказал Люси, где закопана жестянка из-под печенья.

– Ты слушаешь, Люси? Это важно.

– Да.

– Это большие деньги. Как бы я выглядел, если б их украли.

– Да, конечно.

Я не съел и половины яичницы.

– Извини, Джей. Она сегодня невкусная.

– Приходилось есть и похуже, – я закурил. – Что сегодня по Ти-ви?

– Не знаю. Я не смотрела.

Из гостиной я принес «Ти-ви гайд»[3]. Вечером показывали вестерн шестилетней давности с Бартом Ланкастером в главной роли. Челюсть болела все сильнее. Я вернулся в гостиную и включил телевизор.

Люси унесла тарелки на кухню. По экрану мчались всадники, падали с гор огромные валуны. Гремели выстрелы, сверкали ножи. Я гладил рукой распухшую челюсть и смотрел.

Фильм, как и большинство вестернов, закончился кровавой резней. Едва пошли заключительные титры, я выключил телевизор.

– Пойдем спать.

– Можно ли оставить окно открытым?

Я знал, что она думает о Раймондо.

– Почему бы и нет? Я же с тобой.

Мы ушли в спальню. По очереди приняли душ. Когда мы легли в постель, поднялась луна, освещая море и далекие пальмы. Челюсть по-прежнему болела, но я старался о ней не думать.

– Что будет завтра, Джей? – спросила она из темноты испуганным голосом.

Я обнял Люси и притянул к себе.

– Стоит ли думать об этом? Посмотри лучше, какая сегодня луна.

Я пришел в тир за несколько минут до девяти и ждать мне пришлось недолго. Ровно в девять я увидел приближающихся Раймондо и Тимотео.

Раймондо уверенно вышагивал впереди, Тимотео с поникшей головой плелся сзади. В черных очках. Его рубашка взмокла от пота.

Ружье я уже зарядил. Я не знал, чего ждать, и настроение у меня было не из лучших. Болела челюсть, синяк налился черным. Такой неумеха и такие кулачищи, вновь удивился я.

Когда нас разделяла дюжина ярдов, Раймондо что-то сказал Тимотео, и тот остановился как вкопанный, словно вол по команде погонщика. Раймондо подошел ко мне.

– Забирай его. Он будет делать все, что ты скажешь. Учи его стрелять, солдат. Не разговаривай с ним. Только учи стрелять.

Я подозвал Тимотео. Буду обращаться с ним, решил я, как с новобранцем в армии: ничего лишнего, только дело.

Не взглянув на меня, он вошел в пристройку и застыл, обреченно уставившись на далекие мишени.

– Сними очки! – рявкнул я.

Он сжался, но очки снял. Хотел положить их в нагрудный карман рубашки, но тут рядом возник Раймондо.

– Дай их мне.

После короткого колебания Тимотео протянул руку с очками. Раймондо взял их, посмотрел на Тимотео, затем бросил очки на песок и растоптал их ногой. Я бы не смог этого сделать, но одобрил действия Раймондо. Этот болван прицепился к ним, как маленький ребенок – к соске-пустышке.

– Ружье заряжено. Начинай стрелять, – приказал я.

Он взял ружье. Лицо его обратилось в маску. Меня пронзила внезапная мысль – а вдруг он выстрелит в меня или Раймондо? Хороши же мы тогда будем. Я даже вспотел, но все обошлось. Я понял, что Тимотео не мог и подумать об этом. Он повернулся и пошел к барьеру.

Впервые увидел он мишень в телескопический прицел. Я заметил, как напряглась его спина, когда мишень оказалась у него чуть ли не под самым носом.

– Не торопись, – поучал я. – Поймай в перекрестье центр мишени. Не дергай спусковой крючок, тяни его на себя, – я дал ему пару секунд, чтобы сосредоточиться. – Стреляй, когда будешь готов.

Выстрел раздался секунд через пять.

Мы с Раймондо вгляделись в мишень. Он попал в самую середину.

– Хороший выстрел. Так и надо стрелять. Продолжай.

Стреляя с телескопическим прицелом по неподвижной мишени, промахнуться можно лишь страдая болезнью Паркинсона, тем не менее из десяти последующих пуль только две легли в центральный круг.

• Предыдущая
• 15/37
• Следующая