Девушка из другого племени (СИ) - "lunaneko" - Страница 9

Нодан тяжело вздохнул, поднялся и сел напротив Розы, смотря на неё в упор. Алкоголь пробуждал в нём воспоминания, слова рвались наружу и он чувствовал себя йенги – болтуном. Юноша совсем не собирался делиться с белой своими мыслями, но они сами выплывали из его рта, вылетали вместе с парами огненной воды.

— Брат был Нодану даже ближе чем отец. Маэру растил Нодана с младенчества, обучал всему: как лук натягивать, как по следам зверя выслеживать, как сети закидывать и как лучше рыбу потрошить. Кита всегда занят был – дела племени, дела деревни, дела, дела. Он был так занят, что матери приходилось ходить в город, когда нашей семье требовалась соль или мука, — Нодан вздохнул, в его глазах отражалась пламя, но было оно не агрессивным, а саморазрушающим. — В городе Ахасо и убили.

— Сожалею, — тихо сказала девушка, опять-таки из вежливости и с надеждой, что юноша замолчит и оставит свои мысли при себе.

— Вряд ли ты можешь сожалеть. Мать пристрелил Рей. В своё оправдание он сказал, что перепутал её с разыскиваемой преступницей. Вот и всё. И никто даже не пытался осудить убийцу. А он продолжал убивать и убивает до сих пор, — его голос стал жёстче, старые обиды вспыхнули с новой силой.

— Возможно, тебе всё равно, но я никогда не одобряла методов Рея, — поспешила она заверить его.

— Почему же ты его не останавливала? — с гневом произнёс юноша, и Роза сжалась, вновь прячась от него под выцветшей шкурой.

Нодан опустил голову, заставляя себя успокоиться.

— Отец говорит, что ненависти не место в душе воина, но Нодан ненавидит белых всем сердцем. И ты тут не причём. И даже Рей не причём. Нодан помнит истории своих предков, Нодан знает, что раньше эта земля была наша, и мы могли ходить и охотиться там, где вздумается, а не там, где нам укажут белые. Вы приехали и отобрали у нас всё что дорого. Сначала вы просто гнали нас прочь от охотничьих угодий и богатых плодородных земель, потом вы стали навязывать нам свою религию и законы, вы убивали нас, вели за собой на войны, обещая свободу и права. Почему мы должны делать то, что скажут бледнолицые? Чем ты лучше меня?

Роза молча сжалась. Сейчас к её страху присоединилось непонимание и откровенное презрение. Юноша говорил ей то, что давно желал сказать кому-то другому. Но другие его слушать не хотели.

— Когда мать Нодана погибла, он пытался собрать мужчин, пытался найти в них смелость чтобы противостоять белым. Ты знаешь, что Нодану отвечали? Что воин не тот, кто бессмысленно губит свою жизнь, а тот, кто хранит племя. И как они сохранили племя, позволив умереть моей матери!

Нодан разошёлся не на шутку, но гнева в нём больше не было, это было разочарование.

— Тело матери не вернули в деревню, — Нодан расстроено свёл брови. — Так же, как и брата. Они остались в Рочестере, похороненные как вор и убийца. А ведь Маэру всего лишь подстрелил козу. Никто не знал их имён, никто не пел им прощальных песен. И Нодан может лишь надеяться, что души их найдут дорогу домой. Особенно Маэру. Он так часто блуждал в лесу, что Вабана не хотела отпускать его на охоту. А Нодан присматривал за старшим братом. Это делало Нодана лучше, и он мог этим гордиться. Гордился собой, в то время как Маэру всегда гордился Ноданом.

Нодан шмыгнул носом и опустил голову на грудь. От дальнейших его жалоб спасла Вабана, что явилась с кувшином сладкого чая и большим мешком. Сев рядом с костром она подкинула туда пару веток.

— Почему ты не пошёл поддержать Киту? — сурово спросила индианка Нодана.

— Нодану было слишком больно там быть. А ты?

— Вабане тоже, брат.

Нодан обнял её за плечи и прижался лбом к её лбу, индианка ответила на объятия, словно заключая безгласный договор, и принимая друг друга как родственников.

— Через три дня будет церемония похорон Войбиго. Тебе придётся присутствовать, говорить и петь со всеми.

— Знаю, это будет проще. Ведь Нодан даже не был с ней знаком.

— Да.

Вабана кивнула и, потянувшись к брату, сняла с его волос ленту. Сжав в кулак кожаный шнурок, она бросила его в огонь.

— Спасибо, забыл о ней, — Нодан немного растрогано смотрел, как догорает его лента венчания. Он повязал её в тот же день, когда получил свадебный сундучок от Арэнка. Это значило, что семья невесты согласна на брак но, к сожалению, старый вождь воналанчи не захотел спешить с церемонией.

— Уверена, Кита договорится с Арэнком, и тот предложит тебе другую девушку из своего племени. И теперь Кита не позволит тянуть. Уже к осени ты станешь мужем, а потом и отцом.

— Спасибо Вабана, ты всегда поддерживала Нодана.

— Кстати об Арэнке, Кита попросил оставить пленницу тут, он не хочет гневить вождя воналанчи зазря, — Вабана посмотрела на девушку с какой-то жалостью.

— Нодан думал, Арэнк будет её судить.

— Он так сильно опечален смертью дочери, что не сможет принять разумных решений. Это будет не суд, а казнь!

— Думаешь, Нодан может быть трезвым в такой ситуации? — голос Нодана сорвался.

— Тебе вообще не стоило её похищать! — внезапно разозлилась Вабана. — Ты даже толком не знаешь, что с ней делать. Если хотел отомстить, мог бы убить сразу, а так ты её только мучаешь! — Вабана глубоко вздохнула и посмотрела на пленницу, которая спряталась и пыталась быть как можно менее заметной. — Девушка останется тут, и не будет встречаться с Арэнком! И Бинэ передал мне цепи для пленной.

Девушка вытряхнула из мешка крепкую цепь для вьючных буйволов. Поднявшись, Вабана закрепила один конец на центральном столбе, со вторым подошла к Розе и та протянула ей руку, как послушная собачка, позволяя себя сковать.

— Лучше за ноги, — строго велела Вабана и откинула шкуру, обнажая белые девичьи голени.

Роза пискнула, пытаясь прикрыться, но Вабана с усмешкой схватила сильной рукой дёргающуюся лодыжку и быстро приковала девушку.

— Так ты сможешь работать руками, — пояснила индианка. — Завтра принесу тебе бересты, ты поможешь нам плести корзины.

— Да, спасибо, — закивала девушка, прикрываясь, наконец, шкурой.

— Смешная ты, Кохаку, — рассмеялась индианка, — благодаришь нас всё время, а мы же тебя в плен взяли.

— Ты добра ко мне, — пояснила Роза и покосилась на Нодана. Девушка всё надеялась, что злобный индеец уйдёт.

— Откуда ты так хорошо знаешь наш язык? — резко перевёл тему Нодан.

Роза посмотрела на Вабану, словно ища поддержки и, когда индианка кивнула, Роза ответила частично на языке абенаки, частично на английском.

— Когда Роза жила в Бостоне, в соседнем доме жил старый абенак, он был украден из своего племени в детстве англичанами, но французский священник выкупил его, дал приют в приходе. Этого индейца звали Гичибинеси – Громовая птица. Но мой отец звал его просто Джон. Джон помогал в приходе, и местные относились к нему как к обычному пастору, но Роза часто задерживалась после мессы и слушала его сказки. Он рассказывал мне о гордом сильном народе полулюдей-полуволков. Гичибинеси знал сотни историй, и Роза слушала его, затаив дыхание. В его легендах абенаки не знали ни забот, ни голода. Они жили в гармонии с природой и верили, что являются частью этой природы. Но Гичибинеси так же рассказывал и о войнах, которые велись между племенами, о том, как эти войны прекратились, когда на континент высадись белые люди, — Роза сделала небольшую паузу и мельком глянула на Нодана.

— Глупец твой Гичибинеси. Почему он не вернулся на родину, после того как его освободили? — сердито спросил юноша.

— Он говорил, что ему некуда было возвращаться. Его деревню сожгли, родных убили.

— Как он мог жить в городе, после всего случившегося? — воскликнула Вабана.

— Гичибинеси говорил, что нашёл в себе прощение.

— Прощение? Как можно простить тех, кто лишил тебя дома, семьи, родины? — выдохнул Нодан.

— Прощение – единственное спасение от жестокости, ненависти и зла, что поедают сердце и душу изнутри. Люди, не умеющие прощать, будут вечными рабами своего гнева.

— Иногда простить очень сложно, — вздохнула Вабана, устремляя взгляд на огонь.