Братишка (СИ) - Поселягин Владимир Геннадьевич - Страница 57

Потом мы спустились в подвал. Тут был разграбленный винный погребок, всё вынесли, а те неподъёмные бочки что стояли, опустошили видимо вёдрами. Теперь понятно, почему по остальным комнатам не особо шарили, это ворам и надо было. Тут же мы нашли краны водопровода. Открыли и молчок. Воды пока не было. Ладно, потом разберёмся в чём тут дело. Сейчас нужно прибраться, ну и приготовить обед. Через час уже двенадцать будет. Готовить буду сам, в себе я не сомневался, а остальные пусть работают, помогают разбирать мусор и приводят дом с участком в порядок.

Мы, распахнув все окна и двери, начали приборку, вынося стекло и мусор наружу, складируя всё это в кучу у ворот во дворе, когда прибежал местный участковый. Видимо соседи передали, что чужие в пустой дом забрались, вот тот и поторопился, а увидев, как боец с метлой в руках метёт двор, расчищая тропу к гаражу, притормозил. Для воров его действия выглядели странно. Так что тот прошёл через открытую настежь калитку во двор, и спокойно спросил:

- Вы кто, товарищи?

- Вон хозяин дома, всё к нему, товарищ сержант, - кивнув за спину, где я как раз выходил из дома с очередной партией мусора, сказал боец.

- Вы участковый? – первым спросил я, тот даже представиться не успел, продолжая двигаться к куче мусора.

- Так и есть, участковый инспектор сержант Неклюев. А вы значит, новый хозяин дома? – поинтересовался тот, с интересом наблюдая, как я освобождаюсь от ноши.

- В точку, документы в доме. А я как раз по соседям хотел пройтись, узнать, где тут райком, а тут вы так удачно заглянули. Нужно регистрацию сделать, через архив провести покупку. У меня всего три дня, нужно успеть. Ещё доски хотелось бы где найти, окна и двери заколотить, перед консервацией дома на долгий срок.

- Ясно, - почесав затылок, сбив фуражку на лоб, протянул тот. – Ну идём, посмотрим документы… Хм, а знаете, вы мне кого-то, напоминаете…

- Все так говорят, - пожал я плечами. – Вы, наверное, моё фото в газете видели и по радио слышали…

- Точно, Поляков! - воскликнул тот, не дав мне договорить. – Рад нашей встрече. У нас много знаменитостей, на моём участке аж восемнадцать во владельцах числятся, сейчас никого не осталось, разъехались, а вы значит, девятнадцатым будете.

- Получается так.

- Хорошо. Чем смогу помогу. Машиной мусор вывезти, стройматериалом… Значит на три дня к нам?

- Да, на три дня, - вздохнул я.

Участковый оказался очень даже словоохотливый. Проверив документы, он сразу же заторопился. Чтобы не терять время стоит сразу заняться оформлениям документов, пока все на месте. Так мы и сделали, оставили старшину хозяйничать, печь на кухне тот уже проверил и затопил, мы нашли неплохую кастрюлю, отмыли её, и там закипала вода, так что приготовление похлёбки пришлось взвалить на него, другого выхода не было. Вот так мы втроём на нашей машине покатались по двум адресам, но все бумаги оставили, заявления тоже. Завтра можно будет забирать. Как поручителем при малолетнем меня, выступал участковый. В принципе никаких проблем с оформлением не было, слух, что я в Туапсе мигом разлетелся по округе, и когда стемнело, у нас во дворе я дал концерт. Из тех песен, что никогда не звучали по радио и никогда не прозвучат. Да именно так. Это же я объяснил и слушателям что из ста пятидесяти написанных мной и зарегистрированных песен лишь шестьдесят получили добро на исполнение. Остальные исполнять запрещено. По радио, на концертах и выпускать на пластинках. Про концерты на кухне или вот так во дворе я не говорю, про это речи не шло. Но их действительно запретили по цензуре к публичному исполнению, как чуждые советскому народу. Именно так мне и отвечали каждый раз. Мол, не наш репертуар и всё тут.

До полуночи травил байки в промежутках между песнями, в общем, поднимал настроение людям, ну и отношение ко мне. Одно дело на радио слышать или в газетах читать, а совсем другое в живую с автором многих песен пообщаться. Некоторые уже стали чуть ли не Золотым фондом Советских песен, постоянно по радио выступления шли. По поводу заращённых цензурой песен, я не шутил, ещё когда у отца в дивизии был, и устроил охоту на немцев, пару раз, если силы были, устраивал концерты, по часу или меньше, и всегда пел эти запрещённые песни, которые почти всех тронули до глубин души, как и сейчас это происходило с жителями Туапсе, и возмущения те высказывали не меньше такими цензурщиками. Мне просто было интересно проследить за реакцией простого люда и фронтовиков, и надо сказать эта реакция мне нравилась, правильно они реагировали, как надо. А гитара не местной была, летунов, взял на время с собой, вернусь на аэродром, верну хозяину с подписью пользователя, то есть моей. Не обещал, просто сам так решил сделать.

Следующие два дня, мы участок редко покидали. Если только на машине ездили за досками. По мусору, то как и обещал участковый, прислал нам старую «полуторку» с местного рыбзавода, вот на ней в два приёма всё и вывезли. Упавшую стену забора подняли, и сложили обратно. Но простой кладкой, времянку, без раствора. Укрепили деревом. В доме прибрались, всё ценное, а его хватало,  спустили в подвал, ночевали мы в зале, после того как купленными досками заколотили оконные проёмы, стало возможным прогревать помещение. И вот в последний день, утром, мы как раз позавтракали и начали собираться, документы на дом у меня теперь были, по всем документам я его владелец, дом законсервирован, тянуть не стоит, пора возвращаться на аэродром. Вот тогда к нам торопливо постучавшись, зашёл участковый. То, что это был он, мы слышали, он во дворе поздоровался с водителем, тот готовил машину к выезду.

- Свежая «Комсомольская правда», - тряхнул тот свертком с газетой. – Александр, там на весь разворот твоё фото со снайперской винтовкой и рассказ как ты со старшим политруком отстреливал немцев в дивизии отца. Подробно всё описано, на двух страницах. Это правда, так и было?

- С неделю назад, - кивнул я, ставя на стол недопитую кружку с чаем. – Чуть больше пятидесяти официально подтверждённых.

- И командира пехотного полка, - согласился старшина, который первым завладел газетой и уже вчитывался в строки.

- Да, было и такое. Чаю? – спросил я у участкового.

- Это можно. А то продрог на ветру, шквальный дует, шинель не спасает.

Пока я наливал чаю, старшина закончил читать газету, вот и я ознакомился со статьёй. Фото то самое было, на фоне трофейной будки, где мы ночевали с напарником. Было всё действительно подробно, а дальше корреспондент перешёл к банальной пропаганде, мол, тянитесь стать таким как Поляков и тому подобное. Накачку давал молодёжи. Зря это он сделал по моему мнению. Сколько мальчишек так решит сбежать на фронт, или те, кто остался в немецком тылу? Погибнут же по глупости, у меня-то опыт имеется, свой да чужой.

Пока участковый пил чай, а старшина собирал посуду, мой вещмешок уже был готов, с притороченной к нему винтовкой и свёртком одеяла стоял у входа, я описал все те три дня, пока вёл охоту на немцев на передовой. Очень занимательный рассказ получился, а из моих уст ещё и интересный, а не сухой отчёт, как это обычно принято среди военных. У меня он красочный был, наполненный жизнью, с теми эмоциями и чувствами что я испытывал. Узнав, что Волк участвовал со мной в той эпопее, тот потрепал его по холке, обе лайки находились в зале. Баламут дремал у входа после сытой похлебки, а Волк бродил по помещению, вот участковый и смог до него дотянуться.

- Тут указано, что меня представили к награде по представлению командира дивизии, - прочитал я, снова взял в руки газету.

- Да, к ордену «Красной Звезды», - отозвался старшина.

- Хорошая награда, - согласился я, продолжая вчитываться в строчки статьи.

Её давал мой напарник, там было много чего известного только нам двоим, и он не посчитал зазорным выложить это на всеобщее обозрение. Подробно все три дня были описаны. Особо косяков за мной в те дни не числилось, так что газету я решил прибрать. Участковый, конечно, покривил лицо, когда я попросил у него газету, но дал согласие. У них тут свежая пресса редкость, так что была понятна его мимика. В ответ я ему наручные часы подарил. Из трофейного фонда берегу, как раз для подобных случаев. В Союзе подобные часы у частников редкость, показывающая его благосостояние, так что подарок был воспринят охотно.  Особенно когда тот узнал что они трофейные. Поэтому тот сразу легко согласился. Видели бы вы, как я старшине подарок делал и как тот отнекивался. Я ему швейцарский перочинный нож, тоже из трофейного фонда подарить решил за ту огромную помощь по консервации дома и приведения в порядок участка. Не все соглашались брать подобный дар, вроде этого старшины, но я всё же настоял.